И из головы всю эту бодягу насчёт Ордена выкинул. Не завидно мне. Я в регатах сроду не участвовал. Не моё это. Не интересно. Зато я даже в убыток себе могу полетать теперь. Место для ПМЖ поискать. Склонность к Демидовску и ППД у меня образовалась устойчивая, но ведь и глазками посмотреть надобно. В натуре ландшафты оценить, климат тамошний, моральный и географический. С женою посоветоваться. А как же! А то заявит, что я ей всю молодость загубил на корню, и куда мне потом? Нет. ПМЖ требует обстоятельного подхода. На почтовых-то перевозках я везде покручусь авиатуристом эдаким. А когда за туризм ещё и приплачивают… этот казус по мне! Пусть и не заплатит почта великий профит. Пусть даже по нулям выйдет у меня прибыль. Всё равно, пока это для меня идеальный вариант. Пассажиры подождут малехо. Хотя при случае не откажу в любезности, за твёрдый кэш!
Обсасывал я мысли эти, направляясь с Катюхой и ожившим Морсом в сумке на аэродром, поскольку по программе у нас на сегодня испытательные хлопоты. Это раз. С Клаусом дела устаканить надо — это будет два. И вообще. Пора за дело приниматься, а то я с ништяками пока, как барыга какой тусуюсь. А уже четвёртый день идёт вовсю. Эх, тоскуют руки по штурвалу…
Приехав на летное поле забежали в диспетчерскую, поручкались на скорую руку с резидентами, и к самолёту скорее. Так, с ходу погнали "молитву". Кате "молитвенник" в руки дал, сам пока рядышком сижу, репетую. Потом на внешний осмотр выскочу:
— Так, пойнт севентин. Трим контролс — сэт?
— Сэт!
— Пойнт эйттин. Фуел шатофф — он.
— Он! — идёт дело. А Катя до наружки добралась, надо вылезать:
— Лэфт сайд! Пойнт твенти наин — FUEL RESERVOIR DRAIN-DRAIN?
— DRAIN, май свит лэди!
— Пункт тридцатый. MAIN LANDING GEAR-CHECK PROPER TIRE INFLATION AND CONDITION OF GEAR?
— Проверил — у порядке колёсико левое, кондишион, моя лучезарная! Потом поменяемся, сам всё проверю!
…И так до пункта нумер 90… Теперь она наружу, я внутрь — и ещё кружочег вокруг пепелаца! Теперь её очередь меня ласковыми словами обзывать. И всё хорошо проверить. А то как-то забыли законтрить в Балашах колёсико на стоечке передней, оно на взлёте возьми и открутись. И отвались, сразу после отрыва. Так они без колеса и садились. Хорошо — обошлось, целы все остались, помяли так элку немного. А всяко могло выйти. Могли и земли накушаться. Ненадобно нам этого! И потому в соответствие с:
11.10. Испытательные полеты выполняются в целях испытаний
воздушных судов, силовых установок, систем и оборудования гражданских
воздушных судов, в том числе после капитального ремонта…
…Контрольные полеты (облеты) выполняются в целях проверки
исправности и определения годности к дальнейшей эксплуатации
гражданского воздушного судна после доработок, ремонта, кроме
капитального, или замены двигателей, агрегатов и систем, регламентных
работ или стоянки более срока, установленного эксплуатационной
документацией, а также для проверки работы радиосветотехнических
средств, схем снижения и захода на посадку на аэродроме.
— проведём испытания.
Давно задумал я Катю в правое кресло плотно усадить, но от разговоров на эту тему воздерживался пока. А сейчас вот думаю самое время сообщить ей решение моё твёрдое.
— Кать, хочешь со мной праваком летать?
— Это как?
— Ну, вторым пилотом. На самолёте нашем. Чего тебе дома-то сидеть без меня? А вместе и летать легче, и мир посмотрим, впечетлениями делясь. И вообще я тебя люблю и скучать без тебя не желаю!
Вот случалось ли видеть вам, мои дорогие маленькие радиослушатели, как маленькой девочке-сластёне большую красивую конфетку нежданно дарят? Вот мне Катя всю пантомиму совершенно счастливой девочки и исполнила, подпрыгивая и кружась на одной ножке, радостно хлопая в ладошки и восторженно при том вопия нечто любовное. Исполненое энергичной грации зрелище пробрало не только меня, впечатлительного, но и почтеннейшую публику в лице патрульно-караульного на вышке. Он даже поаплодировал. Велел я ему от службы не отвлекаться, а наблюдать сектор в зоне его ответственности. Поскольку мы с Катей, а если точнее она со мной, целоваться затеяли со всей серьёзностью. И тут нам лишние зрители стали решительно ни к чему. Спрятались мы за самолёт от взоров нескромных, завидущих и нацеловались вволю. А кто нам запретит? Хотим, и целуемся.
Потом посадил я её в левое кресло и велел двигатель запускать. Сначала процедуру наизусть она мне отчитала. Чтобы от зубов отскакивало. Потом по смыслу происходящих при запуске процессов пояснения сделала. Потом, на седьмой круг всплакнуть удумала. Главное я от неё понимания добивался, что именно происходит. Первое дело — раскрутить ротор. Включаешь тумблер "зажигание", потом тумблер стартёра, и раскручиваешь ротор турбины до скорости 10–12 процентов по прибору NG, указующему скорость вращения газогенератора. При этом, в чём самый цимус и состоит, подачу топлива на форсунки необходимо полностью перекрыть отсечным клапаном командно-топливного агрегата — это когда крайний левый рычаг находится в положении ПОЛНОСТЬЮ НА СЕБЯ. Иначе остаточного давления в форсунках хватит, чтобы забрызгать топливом колёса турбинки. Каковое и воспламенится в означенной полости при запуске. И бабахнет так, что разнесёт ея всю. До самых педалей и далее, вплоть до кормового унитаза.
Потому, сначала надо создать в полости турбины мощный поток воздуха, который процентов на восемьдесят используется для охлаждения газовоздушного тракта и лишь на двадцать — в качестве рабочего тела. И только разогнав как следует ротор, подаем топливо на форсунки, для чего переводим рычаг командно-топливного агрегата в среднее, оно же — основное рабочее положение.
Через полчаса моих занудливых придирок и последующего замирения Катюхиного бешенства — шаг винта вперёд до упора, сектор газа в среднее положение, рычаг командно-топливного агрегата в крайнее заднее положение, рычаг аварийной отсечки топлива вперёд до упора, включаем аккумуляторную батарею, орём "АТВИНТА!", включаем стартер, включаем зажигание, наблюдаем давление масла в двигателе и указатель оборотов турбины. Запел стартер. Завыла, раскручиваясь, турбина. Десять процентов, ещё надо немного. Двенадцать! Рычаг командно-топливного агрегата в среднее положение. Заревела голубушка! Стартер взад. РУД взад, на малый газ. Авионику включить. Вот и запустились мы с Божьей помощью, помолясь поэлементно.
Прогрелись, связались с диспетчером, нахально присвоив себе позывной "Карнаж", чем вызвали одобрительный смешок руководителя полётов. "Чудеса на виражах" тут тоже популярны. Получили разрешение на руление и по полю елозить принялись, крылышками потряхивая. Двойная польза. И качество сборки проверим, и Катя руление освоит. Тут-то попросторнее, чем на Олимбое будет. Двенадцать квадратных километров. Шурши родимая! Она и шуршала, пока вся не взмокла. Но мастерство не пропьёшь. Драйвер она природного таланта. Катя педалями быстро рулить приноровилась. А когда приноровилась, то лихачить сразу начала. Но я это дело пресёк на корню. Авиалайнеры по грунту передвигаться должны неторопливо и величаво. Не должны они на рулении скакать по неровностям почвы, аки тушканчики ошалелые какие. И я всё своё неодобрение Катерине строго высказал, под одобрительный лай Морса. После чего погнал её с командирского кресла на правую "чашку", за хулиганские выходки такие. Потом вырулил степенно на шестнадцатую ВПП и испросил разрешение выполнить контрольный полёт по кругу. Каковое и получил незамедлительно, ввиду отсутствия прибывающих и отбывающих бортов.
Опустил закрылки во взлётное положение, глянул на показания термометра наружной температуры. Сорок два уже снаружи набежало. Жарковато будет! Разогнал "Караван" до 75 узлов и попытался оторвать его от полосы. Не хочет мальчик в небо. Воздух на такой жаре жидкий совсем стал, не держит птичку. Хорошо ещё, на Олимбое привык я к подобным условиям. На 80 узлах только оторвал "Караван" от полосы, тут же газ убрал и обратно почти сразу к полосе прижал самолёт. Притормозил, развернулся в конце и, поскольку ветерок был совсем слабый, обратным курсом ещё один подлёт совершил. Потом сызнова развернувшись, взлетел и высоту набирать принялся для испытания на перегрузку.
Закрылки убрали. Жужжим себе, высоту неторопясь набираем по четыре метра в секунду. Потом бац! И тишина! Только ветерок посвистывает за бортом. Останов двигателя на взлётном режиме! Мать…мать…мать… отозвалось эхо. Вот тут я мыслью и заметался. Стремительно при этом запотевая. Высота… четыреста пятьдесят. Метров, слава Богу, не футов, слава Богу! Двигун попытаться снова запустить? Не прокатит. Высоты нема! Садиться надо незамедлительно. Прямо по курсу садиться будет сыро слишком. Залив под нами и перед нами он же. Землицы не наедимся, но водицы нахлебаемся, если не съедят нас раньше обитатели глубин. И глубоко тут. В акве инкогнитте этой. И "Караван" жалко до одури! Не годится мне такой вариант.
