Умеет быть живым, образно говоря. Но хитер и далеко не всегда искренен. Скользкий, как лис. Язвительный. В целом, какая- то гремучая, едкая, романтическая и привлекательная смесь одновременно.
Но больше всего Анжела любила в студенте его глаза. Светло — голубые, бездонные глаза. Такого же цвета, как в безветренный июль тихая вода Черного моря. Светло — синяя и прозрачная. Живчиков умел делать глупое выражение лица, когда в очередной раз опростоволосится, к примеру, и начинал хлопать ресницами. Как будто шторки на окнах, они то открывали, то закрывали эти голубые и якобы невинные глаза.
Анжела глядела на мягкие реснички любимого и просто таяла. Она готова была целовать эти ресницы, эти глаза. Она готова была прыгнуть в эту синеву.
Но так было до замужества. По мере того, как время шло и она не встречалась с Тимуром, храня верность Герману, потихоньку растворялся в памяти и образ светло — синих глаз и мягких ресничек.
Верность…Не она первая начала этот процесс коррозии семейной жизни. Как это было? Анжела налила себе чашечку кофе из кофейника и тот день, что перевернул их с Германом вполне пристойную, семейную жизнь всплыл перед ее взором в деталях.
Тогда она ездила в командировку в Питер на международный симпозиум работников руководящего состава СМИ по вопросам внедрения интернет — телевидения в общее медиа — пространство. Анжела, как руководитель и ведущая телепрограммы «Азбука безопасности» выступила на симпозиуме с амбициозной речью. Суть ее сводилась к тому, что интернет — телевидение — это ближайшее будущее, и тот, кто это понимает сейчас, вскоре будет на коне, по сравнению с конкурентами. Герман на международную встречу не поехал.
Анжела на приеме по случаю юбилея одного из западных медиамагнатов (день рождение тот праздновал в российской культурной столице) активно потребляла великолепное итальянское шампанское. Она просила официантов о холоде.
— Добавьте мне побольше льда в бокал!
Чего — чего, а льда официантам не было жалко и желая угодить красивой женщине, они сыпали замерзшие в морозильниках кубики воды в огромных количествах.
В результате горло Анжелы воспалилось, она попыталась выступать на сцене для ораторов, но все попытки вести членораздельную речь проваливались. Кашель душил ее голосовые связки. Пришлось возвращаться домой за день до официального закрытия симпозиума. И вот тогда Анжела получила один из самых сильных ударов по психике и вере в целостную семью. Мужа она не предупредила о приезде и с удивлением обнаружила, что в квартире в полпервого ночи никого нет. Она вышла на балкон и со своего сотового позвонила Герману на его сотовый, а тот с раздражением вякнул в трубку:
— Да дома я! Сплю! Завтра на работу!
Анжела поразилась. Он ей говорит, что сейчас спит дома, но она уже полчаса дома и мужа в квартире нет. Молодая женщина хотела было сказать, что вернулась раньше с симпозиума и находится дома, где никакого мужа не наблюдает. Ну, разве что, если тот превратился в фантома. Или приобрел где — то шапку — невидимку.
— Извини, дорогой! Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи, — выкрутилась молодая женщина.
— В полпервого ночи?! — дергано возмутился Алмазов.
— Разве столь позднее время есть препятствие для того, чтобы жена пожелала мужу хороших снов?
Голос Германа смягчился. Но лишь на миг. Комизм ситуации заключался в том, что в момент звонка он практически лежал на рыжей проститутке в одном из так называемых массажных салонов. А тут жена вздумала названивать!
— Я тоже желаю тебе спокойной ночи, — холодно заявил Герман в трубку мобильного телефона. При этом лежащая под ним девушка затихла, но указательным пальцем полезла себе в ноздрю. Означенный жест привел к раздражению слизистой оболочки носового хода у «ночной бабочки». Она втянула воздух поглубже, покрутила ноздрями и губами, морщась, но удержаться не сумела и предательски чихнула. Несмотря на то, что ее рука прикрывал часть лица, чих вышел достаточно слышимым. Анжела услышала в динамике своего телефона женский чих и опешила.
— Кто это у тебя там чихает? — машинально поинтересовалась она.
Герман стрельнул взбешенным взглядом на лицо девицы под собой. Та опустила уголки губ вниз, мол, не виновата я, это все физиология! Против нее не попрешь.
Еще Александр Сергеевич Пушкин заметил как — то, что одно из самых мучительных вещей в обыденной жизни, это не иметь человеку возможности почесать себе место, которое зудит, чешется. Уважаемый читатель может легко проверить это на себе: попробуйте не чесать какое — то время то место на теле, которое зудит, сильно чешется. Не пускать туда ни руку с ногтями, ни какой иной предмет. Страшнейший дискомфорт обеспечен, и как бы ни была сильна сила воли человека, а все же он (или она) да почешется.
— Да это я в кулак чихнул немного, — бестолково нашелся Алмазов в состоянии цейтнота. — Где — то меня прохватило, вот и заложило нос немного.
— Мне показалось, что чихнула женщина.
— Женщина? Хм…Да пока смену пола не производил и не собираюсь.
— На кухне в стенке, внизу, где все лекарства, есть капли для носа в синей упаковке. Попрыскай себе на ночь, то есть сейчас. Перед сном. Хорошо?
— Попрыскаю, — пообещал муж. — Спасибо, что напомнила. Обязательно пойду сейчас и попрыскаю.
Они помолчали.
— Извини, спать очень хочется. — Алмазов притворно зевнул.
Проститутка под ним увидела зевающего клиента, и тоже захотела было зевнуть. Открыла рот, но в этот момент увидела злые глаза мужика, и зевать сразу расхотелось.
— Да, да, конечно! Спи! Я тут просто заработалась на симпозиуме, что забыла, что уже ночь на дворе.
— Ты еще в Питере?
— Угу, — соврала молодая женщина.
— Рейс все тот же?
— Да.
— Я тебя встречу в аэропорту, как и договаривались.
— Спасибо! И обязательно попрыскай капли в нос. На кухне они.
— Сейчас же встаю и иду на кухню!
— Спокойной ночи, дорогой мой!
— Спокойной ночи!
Разговор прекратился. Анжела держала в руке сотовый, не зная как реагировать. Откуда что берется в эмоциях? Нежданная слеза сбежала по ее щеке. Быстро, непроизвольно. Она прошла на кухню и посмотрела на тот самый шкафчик, где хранились все лекарства. «-Как же ты придешь сейчас сюда и возьмешь носовые капли?» — спросила Анжела себя сама мысленно.
А на другом конце города муж немного подумал о чем — то своем, отложил сотовый на тумбочку и снова заелозил на девице. Последняя на этот раз позволила себе зевнуть по — настоящему.
Клиент не зашипел и не засверкал злыми глазами. Она притворно сладострастно застонала.
