— Это не от меня зависит, — чистосердечно призналась Маша.
— Ты — сплошная тайна и говоришь загадками. Не хочешь — не говори. — Анатолий усмехнулся.
— Хорошо, я тебе расскажу, может, ты мне посоветуешь, как быть.
Машка рассказала, как после аварии осталась заложницей автомобиля, как нашла работу, и что из этого вышло.
— Так малютка Марго — это ты и есть? Я видел твое выступление: на сцене ты выглядишь очень эффектно, и белый цвет волос тебе идет.
— Спасибо, я польщена, — Маша вдруг захотелось закурить, что говорило о ее крайне нервном состоянии. — Ты не куришь?
— Нет, и тебе не советую. Легкие у тебя что надо — зачем их гробить? Ситуация у тебя сложная, но не тупиковая. Что касается автомобиля — я думаю, мастера завысили стоимость ремонта, пользуясь твоим бедственным положением. Ты сказала, что твое разбитое авто на буксире дотянули до поселка. Завтра, нет, послезавтра утром я поеду туда с тобой и посмотрю на его состояние. Через месяц я собираюсь на несколько дней съездить домой на своем автомобиле и заодно мог бы дотянуть на буксире твое авто. Главное, чтобы у него были в порядке тормоза. А там, я думаю, ты разберешься с ним сама?
Машка радостно кивнула головой:
— Только бы вырваться отсюда, а дома и стены помогают.
— Что касается работы… Ты будешь продолжать танцевать в ресторане?
— Ни за что! — непроизвольно вырвалось у Машки, но она тут же добавила: — Если ты твердо обещаешь дотянуть мой разбитый автомобиль домой.
— Если мой не поломается — тьфу-тьфу через левое плечо, — то дотяну. А с работой есть наметки, только там не такие заработки, как на твоей прежней. Сколько ты платишь за жилье?
— Пока оплачивал ресторан, теперь место надо освободить. Что за работа?
— Работа ночной дежурной в Консульском замке. Платят мало, но зато жилье бесплатное — у них есть что-то вроде общежития. Подумай и не затягивай с ответом.
— Я согласна.
— С нервами как, в порядке?
— А что?
— Дежурные там не задерживаются, грезится им что-то. Это «что-то» обзывают призраком черного консула. Я любитель пощекотать нервы экстримом, провел там несколько ночей — думал, может, и мне что пригрезится, но безрезультатно. У тебя, судя по тому, что ночью проплыла такое расстояние по морю, тоже должна быть крепкая нервная система.
— Чудно как. Свет в Консульском замке послужил мне ориентиром, когда я прыгала с яхты, затем он погас, и я чуть не потеряла направление, а значит, была близка к гибели. В последний момент он зажегся и показал мне путь к спасению, вдохнул в меня жизнь — я была спасена. А теперь мне предстоит там работать. Видно — судьба!
— Все значительно прозаичнее. — Анатолий иронично усмехнулся. — Но женщины любят везде искать символы, мистику и приметы.
— Возможно, но разве не удивительно то, что я встретила в море именно тебя, и ты одним махом решил мои проблемы, которые тянули меня на самое дно. Скажешь здесь нет перста Судьбы?
— Пока не решил, а только наметил пути их решения. Так что с перстом Судьбы ты поторопилась. Извини, но мне надо бежать обратно.
— К кому мне обратиться по поводу работы?
— Пошли, проводишь меня до базы, по дороге расскажу, а то в двух словах не получится, — и Анатолий поднялся из-за стола.
При своем почти двухметровом росте он буквально летел, и Маша за ним едва поспевала, хотя тоже была довольно высокой и спортивной.
Маша вернулась в свою комнату уже под самый вечер, и там ее ожидала встревоженная Фира. На кровати лежали Машины джинсы и блузка, «забытые» на яхте.
— Я была в ресторане, и там очень обрадовались, что ты осталась в живых после безумного бегства с яхты. Она находилась очень далеко от берега, и никто не ожидал, что ты сможешь самостоятельно добраться до берега.
— Но не сильно не утруждались поисками меня, — сказала Машка с иронией в голосе.
— В качестве компенсации за моральный ущерб передали пятьдесят долларов.
— Пятьдесят долларов за человеческую жизнь? — зло воскликнула Машка.
Сначала она решила вернуть деньги, но потом подумала, что этим им ничего не докажет, и с презрительной миной засунула их в карман джинсов. Затем молча начала собирать вещи. Фира встревоженно следила за ее движениями.
— Ты что, хочешь уйти… отсюда? — произнесла Фира, подразумевая под «отсюда» «от меня».
— Не именно отсюда, а порвать со всем этим. Передашь директору, что я завтра приду за расчетом и паспортом, он кое-что остался мне должен, за прошлый раз.
— А как же я? Неужели тебе было плохо со мной? — прошептала Фира с несчастным выражением лица. — Не хочешь там работать — не работай, но оставайся здесь, нам будет хорошо вдвоем.
— С тобой было здорово, и это плохо. Фира. Я девушка… женщина нормальной ориентации, и кроме получения удовольствия от секса хочу иметь мужа и ребенка. Традиционная, банальная семья. Вот мое кредо.
— Мы можем просто жить, как и прежде. Я не буду допускать по отношению к тебе никаких вольностей. Я тебе обещаю — меня можешь не бояться, — запричитала Фира, а Машке вдруг вспомнилось, как два года тому назад на даче родителей институтского товарища после веселой пирушки ее лишил девственности однокурсник, к которому она до этого относилась ни плохо, ни хорошо. Перед этим он говорил приблизительно такие же слова.
— Фира, извини, но то, что между нами произошло вчера ночью, было стечением обстоятельств. Поэтому прощай, не поминай лихом.
Машка, не оглядываясь, вышла из комнаты. У входа ее ждал Анатолий на бежевой иномарке. Он помог разместить Машины вещи. Основную часть она оставила на базе дайверов, а самые необходимые Маша взяла с собой на новое место работы. С общежитием надо было подождать пару дней.
В кармане джинсов лежал листок с ее новым стихотворением, она написала его днем на пляже и хотела отдать Фире при прощании. В нем она описывала не красоты подводного мира, поразившие Машу во время погружения, не страхи ночного плавания в открытом море, не обиду на то, что ее чуть не изнасиловали на яхте. В новом стихотворении говорилось о чувственности, которую она испытала ночью, и было оно посвящено Фире.
Я не забуду этот миг,От возбужденья сладкий крик,Как ты искусно целовала,Бутон любви мой услаждала.Хочу. Но не могу забыть,Как может женщина любить.Наверно, это потому,Что нет сравнения всему,Что ни один мужчина мойНе услаждал с такой душой.
Но она этот листок так и не отдала Фире. Несмотря на испытанные необычные чувства, которые, возможно, она ощутила из-за новизны и необычности ситуации, она не хотела повторения их в будущем. «Я нормальная женщина с нормальной ориентацией», — сказала она себе, листок не отдала, но и не уничтожила, лишь спрятала его подальше, среди вещей, как нечто очень интимное и принадлежащее только ей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
