Постепенно в зале снова стало шумно, кто-то заговорил, обсуждая услышанное, кто-то принялся прогонять не в меру разыгравшихся собак. Но очень скоро Афис снова перекрыл все голоса своим басом:
– Ну и что ты, Лотар, собираешься теперь у нас делать?
Желтоголовый поднял голову. Да, время скорби прошло.
– Если ты позволишь, хозяин, офицеры и матросы корабля займутся его ремонтом. А остальные попробуют найти нечто неожиданное где-нибудь в окрестностях.
– Но что же неожиданного может быть в наших краях? – удивилась Шазия. – Я все тут знаю, и ничего…
– Ну, ладно, чужеземцы, – провозгласил Афис. – Конечно, вы все считаетесь теперь гостями моего дома и моей долины. Если тебе потребуется помощь, не стесняйся, проси.
– Я прошу помочь команде корабля, – вдруг подал голос Купсах.
– Мои мастеровые к твоим услугам, капитан.
Купсах склонил голову в знак благодарности.
– Да, – Рубос вдруг нахмурился, – у нас с собой есть предатель…
– Нет, – отчетливо и очень громко произнес Лотар, чтобы пресечь все попытки решить судьбу Санса. – Он останется с нами.
Рубос нахмурился, потом нехотя проговорил:
– Это следует решить сообща.
Глава 28
Два дня и почти две ночи Лотар, Рубос, Сухмет и Бостапарт прочесывали Шонмор вдоль и поперек. Они облазили все малодоступные и даже недоступные скалы острова, взбирались на самые отвесные стены, надеясь найти хоть какой-нибудь знак. Они прошли вдоль всех склонов, пытаясь обнаружить хоть какой-то намек на пещеру. И не нашли ничего.
Не было ничего похожего на необычные знаки, ни единого намека на существование пещеры. Они не смогли обнаружить даже отблеска той энергии, которую кто-либо мог направить как сигнал восточным армиям, понуждая их идти войной на Запад. Это было самое большое ничего за всю их долгую и полную приключений жизнь.
К вечеру второго дня Шивилек доложил, что «Летящее Облако» готово к полету. Оставалось только запастись продуктами, и можно было вылетать.
Шивилек вообще стал довольно деятельным. Он принимал самое непосредственное участие в восстановлении летающего корабля, и оказалось, что за время полета совсем неплохо понял его конструкцию. Кроме того, с помощью Джимескина он нашел двух новых людей из долины, которых с благословения Афиса они собирались взять вместо погибшего матроса и Санса.
Санс тоже принимал участие в ремонте корабля, хотя питался и спал отдельно, прямо на брошенном на землю куске войлока. К тому же с ним никто не разговаривал. Но окончательно его судьба была решена вечером второго дня, когда раны у Купсаха немного затянулись и стало ясно, что капитан снова может командовать кораблем.
Джимескин предложил оставить Санса на Шонморе, если уж Лотар почему-то не разрешает его судить. В этом не было, строго говоря, ничего чрезвычайного. Во все времена сомнительных членов команды списывали на берег.
Но на этот раз решение было так увязано с выздоровлением Купсаха, столько в нем было холодного, почти циничного расчета, что Санс даже попробовал пожаловаться Лотару вечером. Но безуспешно. Желтоголовый думал о своем, и размышления его не торопился прервать даже Сухмет.
Итак, все было готово к решению новых задач, но главной проблемой было то, что никто не знал, в чем они состоят.
На прощальный ужин в замке КамЛута собрались почти все видные люди долины Шонмора. Но ситуация была настолько неясной, что вместо веселого пира получилось унылое застолье. Лотар сидел тихо, ни на кого не обращал внимания и только иногда смотрел на Жарну или Шазию, которые пытались поднять его настроение и сели по бокам от него.
Сухмету было знакомо это состояние Желтоголового, и он не торопился понять, что из этого следует. А вот Рубос забыл и пару раз довольно некстати приставал к Лотару, чтобы тот пояснил хотя бы ему, что они теперь собираются делать. Когда окончательно стало ясно, что ни он и никто другой ответа на этот вопрос пока не узнает, хозяева – удивительное дело – даже немного успокоились. Словно они гордились тем, что долина Шонмора превращает чью угодно жизнь в спокойную и размеренную, – вот и охотники на демонов отсюда не срываются в немедленный поход.
Афис вместе с Дро КаФрамом даже немного развеселились. И добродушный владетель долины попытался, как мог, утешить гостей: – Я же говорил тебе, Желтоголовый: у нас тут нет ничего странного или необычного. – КамЛут, как и многие другие, уже усвоил привычку обращаться к Лотару по прозвищу. – У нас и не может быть ничего необычного, мы живем тихо и никого не трогаем.
– Но и нас не нужно трогать, – поддакнул ему толстенький Дро. – Иначе…
Что дальше нужно говорить, он не знал. Взглянув на него, Лотар убедился, что отец двух красавиц изрядно нагрузился и пребывает в самом радужном настроении.
– Ну, не уверен, что мы очень уж сильны, – вдруг усомнился Афис. – Ты вот, Дро, когда последний раз доспехи натягивал на свое брюхо?
Дро сосредоточенно похлопал себя по животу, попытался честно припомнить, когда доспехи попадались ему на глаза, но не сумел и со вздохом ответил:
– Давно.
– Вот так-то, – словно он доказал что-то, подвел итог содержательному разговору Афис.
Лотар хмыкнул. Лицо его стало настолько отрешенным, невыразительным и таким нездешним, что все, кто это видел, умолкли. Словно в теплом, ярко освещенном зале на мгновение пахнуло ледяным ветром опасности. Кое-кто даже попытался закрыть лицо.
Лотар повернулся к Сухмету и, ни на кого не обращая внимания, спросил:
– Сухмет, может ли Жалын изменять свою внешность?
Восточник, зная, что с Лотаром происходит что-то очень важное, даже не притронулся к еде, только глотал слабое ячменное пиво. Он ответил мгновенно:
– Он способен мимикрировать под любого из нас. С точки зрения подражательной магии способность маскироваться – лишь функция времени, а времени у него – хоть отбавляй.
Так, подумал Лотар. Значит, их враг может быть где угодно.
– А он способен усваивать психологию и даже пластику тех, под кого подстраивается?
– Любой психологический портрет для него – открытая книга, а что касается способности двигаться… Он настолько превосходит физическими кондициями любого из тех, за кого себя выдает, что ты не отличишь его и от молодого человека, если даже устроишь с ним кулачный поединок.
– Гром и молнии, о чем вы говорите? – спросил Афис. – А ты, старик, имеешь в виду кого-то конкретно? Тогда назови его имя, а не прячь свои обвинения под странными и непонятными словами.
– Мы не готовы никого обвинять, Афис, – ответил ему Рубос. – Может, до этого вообще не дойдет.
