Далее следуют еще четыре странички пародийных предсказаний и блестящее мистификационное рассуждение о дальнейших планах Исаака Бикерстафа, астролога. Этих страничек бедняга Джон, наверно, и не прочел: с него было совершенно достаточно прочитанного.
Таково начало, таков первый акт театральной постановки Джонатана Свифта. Немедленный и восторженный отклик встретил этот первый акт.
Уже через десять дней после появления «Предсказаний» на улицах Лондона продавалась анонимная брошюрка «Ответ Бикерстафу». Вот ее начало:
«За много лет я не видел, чтобы какая-либо брошюра наделала больше шума и покупалась более жадно, чем эти „Предсказания“; им удивляется рядовой читатель, ими забавляются читатели лучшего сорта, а умники считают их великолепной шуткой».
Автор «Ответа» восторженно анализирует «Предсказания», издевается над Пэртриджем, попавшим в нелепое положение, явственно намекает, кто скрывается за именем Бикерстафа, и кончает строками, свидетельствующими, с каким почтением и с какой опаской относятся в лондонских литературных кругах к фигуре Свифта. В свифтовской «Сказке бочки» был приведен мистификационный список сочинений, написанных автором «Сказки», каковые должны якобы быть опубликованы в ближайшем будущем; и среди других названий имеется название – «Всеобщая история ушей». Автор «Ответа Бикерстафу» (он остался неизвестным – брошюрка опубликована от имени «знатного лица») пользуется этим для прозрачного намека:
«Бикерстаф обещает и на следующий год опубликовать предсказания, но другие астрологи не должны этого бояться: я полагаю, что они выйдут в свет одновременно со „Всеобщей историей ушей“. Мне кажется, что Исаак Бикерстаф умер в тот момент, когда вышли его „Предсказания“. Десять дней тому назад он словно упал с облаков и через несколько часов вновь поднялся туда. И спустится к нам во второй раз лишь тогда, когда сумеет нам предложить новую, столь же остроумную шутку. Я полагаю, что это ему удастся каждый раз, как он этого захочет, то есть каждый раз, когда ему заблагорассудится проявить свое презрение ко всему, что его окружает, и в частности к разуму своих современников, каждый раз, когда он вновь захочет посмеяться сразу над миллионом людей…»
Трудно было бы сказать что-либо более лестное о Свифте; но не чувствуется ли в этих строках, наряду с громадным уважением, и привкус обиды? Автор «Ответа» прекрасно понимает, как дальнобойна насмешка Бикерстафа, пронзающая несчастного Пэртриджа лишь в качестве ближней мишени.
Но он ошибся в одном: Бикерстаф счел преждевременным исчезать – предстоял ведь второй и третий акт.
И вскоре был показан второй акт. Уже 30 марта горланили на всех улицах Лондона мальчишки, продавая листовку – «Смерть Пэртриджа»; полное ее название – «Исполнение первого предсказания Бикерстафа, или Отчет о смерти мистера Пэртриджа, автора альманахов, последовавшей 29 сего месяца».
С блистательной режиссерской выдумкой Свифт воспользовался «Ответом». «Исполнение предсказания» написано от имени фиктивного персонажа, посланного якобы «знатным лицом» – автором «Ответа» – к Пэртриджу, для проверки бикерстафовского предсказания. И это немногословный, со скрупулезной протокольной точностью составленный отчет о том, что происходило в доме Пэртриджа в роковой день 29 марта. Оказывается, рассказывает этот посланец «знатного лица», Пэртридж заболел 26 марта, а 29-го был очень плох. Призванный врач Джон Кэйэ – это был видный лондонский доктор – признал его умирающим. Весь день он был в лихорадочном бреду, но, когда посланец явился к нему, он нашел Пэртриджа в полном сознании и мог с ним побеседовать. Это была замечательная беседа, ибо Пэртридж покаялся!
«Я невежественный человек, но у меня достаточно здравого смысла, чтобы знать, что все претензии предсказывать будущее при помощи астрологии – это обман… только невежественная чернь может верить в предсказания ничтожных глупцов, как я и мои коллеги – люди, едва умеющие писать и читать» – так заявил Пэртридж посланцу «знатного лица». И к этому Пэртридж добавил, что он жалеет о своей деятельности, и рассказал, какими трюками он пользовался для составления своих предсказаний, – рассказ этот полностью совпадает с разоблачением Бикерстафа в первом памфлете. И, облегчив таким путем свою душу, Пэртридж умер.
Но Бикерстаф все же ошибся, и это лучший момент второго акта, вершина свифтовской издевки: Пэртридж умер не в одиннадцать, как было предсказано, но в пять минут восьмого – Бикерстаф допустил ошибку на четыре часа. «Зато во всем остальном Бикерстаф оказался совершенно точным. Но хотя он и предсказал смерть бедняжки, можно с успехом спорить о том, был ли он причиной ее. Во всяком случае, как бы там ни было, все это дело можно считать достаточно странным» – так кончается отчет.
Если раньше, при появлении первого памфлета, Лондон смеялся, то теперь весь город рычал от хохота. Если раньше бедняжка Пэртридж недоуменно сердился, то сейчас он неистовствовал от злости. Настолько была реализована свифтовская шутка, что – непонятно, как это произошло, но так было – цех книгоиздателей вычеркнул Пэртриджа из своих списков! А португальская инквизиция, в далеком Лисабоне, – это также исторический факт – предала сожжению брошюрку «Предсказания Бикерстафа», именно на том основании, что они исполнились и, следовательно, автор их связан с дьяволом; на такую реализацию своей шутки не рассчитывал и сам Свифт.
И опять не считал он законченным свой спектакль.
Последовала еще интермедия. Свифт вспомнил, что он мастер сатирического стиха, и написал «Элегию на смерть Пэртриджа»; она была распродана в тысячах экземпляров в течение нескольких часов; издевательский юмор этой «Элегии» мог действительно довести бедного Пэртриджа до самоубийства. Но, играя на руку Свифту, Пэртридж был достаточно глуп, чтоб ловить и избивать мальчишек, продававших на улицах «Элегию» и «Отчет», и стал еще большим посмешищем для всего Лондона. Мало того, не удовольствовавшись этим конкретным опровержением сведений о своей смерти, он счел необходимым в следующем издании своего альманаха – на 1709 год посвятить целую главу «обманщику и мошеннику» Исааку Бикерстафу, исчерпал весь свой лексикон ругательств и торжественно заявил, что «не только он, Пэртридж, жив, но он был жив и в тот день, 29 марта».
Поистине Свифту повезло – так везет стальному топору, столкнувшемуся с гнилым деревом… На новое свое несчастье, вздумал Пэртридж тоже острить в этой фразе своего «опровержения». Она дала Свифту великолепный материал для заключительного, третьего акта.
В начале 1709 года третий акт был осуществлен новой брошюркой, названной «Оправдание Исаака Бикерстафа».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
