— Шавки вы, а не волки! Погодите, сейчас придёт всем волкам волк, что само Солнце съесть может!
Внезапно налетевший из тьмы порыв холодного ветра заставил колебаться солнечное пламя. Во мраке вспыхнули две красные точки. Заскрипел снег под чьими-то лапами, затрещали ветви. Волки, не исключая матерого вожака, перепуганно заскулили, поджав хвосты. Из чащи неторопливо вышел громадный, немногим меньше медведя, волк. Его тело вместо кожи и шерсти было покрыто тускло блестящим темносерым металлом. Но металл этот был гибок, словно обычная кожа, и чудовище напоминало ожившую железную статую. Красные глаза горели безжалостным огнём, способным испепелить в душе самую волю к борьбе.
Вожак прижался к земле, положив голову на лапы. Остальные волки легли на спину, выставив незащищённое брюхо: терзай, обороняться не посмеют. Белый Всадник был всё так же неподвижен и безмолвен. Железный Волк раскрыл пасть, чёрную, как воронёная сталь. Блеснули железные клыки, острые, как кинжалы.
Солнечное пламя нисколько не пугало зверя. Он облизывался темно-красным языком, слюна капала на снег, словно при виде лакомой добычи. Торжествующее рычание вырвалось из пасти, и вместе с ним волнами накатывался беспощадный, могильный холод.
— Что, царь, Смерти не видел, Тьмы не видел, Зиму в тёплых краях забыл? Вот они! Куда сунулся с плошкой своей в нашу святую ночь? — Голос Шумилы был полон ехидного торжества, и ему вторил рёв и хохот Бурмилы: «Ур-р-хо-хо-хо!»
Вот и всё. Бесполезен стальной клинок. Не поможет и солнечное пламя. И не так он, Ардагаст, силён, чтобы, словно Геракл, о котором он много слышал от греков, одолеть неуязвимого зверя голыми руками. Рука царя стиснула золотую рукоять меча. На круглом навершии смешной добродушный медведь, путаясь в лозах, поедал виноград. Медведь — зверь не Чернобога, а Велеса. И ещё — Перуна-громовника. Вспомнился другой меч Куджулы — Гроза Дэвов. Древний меч с бронзовой рукоятью, наделённый силой Грома. А золотой амулет-перекрестье, принесённый Ардагастом, придал мечу ещё и силу Солнца. Меч в золотых ножнах, подаренный росичу Куджулой, был обычным мечом индийской стали без всякой магической силы. И всё же...
Ардагаст направил клинок вперёд и левой рукой прижал к его перекрестью верхним краем Колаксаеву чашу. Золотое пламя вновь вырвалось из неё, устремилось вдоль клинка, обволокло его, вытянулось ещё дальше, удлиняя меч. Железный Волк злобно завыл, подался назад. Значит, есть то, чего и сама Тьма боится, даже в самую длинную ночь года! Не дожидаясь, пока зверь прыгнет, Ардагаст сделал выпад, подавшись всем телом вперёд и продолжая прижимать чашу к перекрестью. Но чудовище уже метнулось навстречу, сбило с ног ударом сильного тела. Железные зубы щёлкнули над ухом, сорвали шапку. Однако золотой меч уже прожёг стальную шкуру и вошёл по рукоять в грудь зверя. Внутренности Железного Волка оказались вовсе не железными! Кровь хлынула из груди, закипая и обращаясь в красный пар, обжигавший Ардагасту лицо.
Стальные когти рвали кафтан, впивались в грудь. Зореславич повернул меч в ране, пытаясь добраться до сердца и продолжая выжигать солнечным огнём утробу зверя. Если бы сейчас бросились остальные волки... но они лишь, дрожа, наблюдали за поединком. Вдруг красные глаза железной твари погасли, рычание оборвалось. Тяжёлая туша по-прежнему придавливала Ардагаста к земле, но это была уже тяжесть мёртвой железной статуи с окровавленными когтями и княжьей шапкой в зубах.
Зореславич напряг силы, сбросил с себя огромный труп и поднялся, пошатываясь. Кто нападёт первым — волки или полумедведи? В темноте послышались шаги. Ещё один враг? Из чащи вышел немолодой, с длинными волосами цвета волчьей шерсти человек, одетый в белое, с кнутом в руке. Он низко поклонился Белому Всаднику и сказал:
— Прости, светлый боже, что не углядел за стадом.
Потом строгим взглядом окинул волков и покачал головой:
— Ах, бездельники, Чёрный бог вас создал! Только оставь вас... На кого набросились, дурачье серое? Досталось вам, и мало! В село не полезли — там же сейчас всю ночь гулянка. Так гоняли бы чертей по лесу — у них теперь тоже гульба.
Волки виновато поджали хвосты и опустили головы, а вожак что-то провыл по-своему. Волчий пастырь сердито прорычал в ответ и продолжал по-человечьи:
— Этих оборотней-сорвиголов давно пора было из стаи гнать. Нашли кому верить — полумедведям! Вот и напоролись на того, с кем сам Железный не сладит. — Он обернулся к Ардагасту и степенно поклонился: — Прости, избранник богов, моё стадо непутёвое. Поверили, щенки глупые, будто Ярила велел у тебя Даждьбогову чашу забрать... Не скажешь ли, где воевать будешь, чтобы я знал, куда волков гнать?
Ардагаст улыбнулся, покачал головой:
— У готов «радовать волка» значит «воевать». Ты уж прости, пастырь, я твоё стадо не обрадую. Хочу без войны пройти по лесам.
— Светлые боги тебе в помощь, царь. А всё же от войны в такое время не зарекайся... Дай-ка я раны твои погляжу.
Уже не опасаясь, что волки бросятся на кровь, Зореславич снял кафтан и сорочку, и волчий пастырь, порывшись в котомке, смазал и перевязал ему плечо и грудь. Потом обернулся к зарослям и погрозил кнутом:
— А вы, пройдохи косолапые, вон отсюда! Пойдёте за царём — всю стаю на вас спущу!
— Да не тронем мы твоего царя. Пусть дальше идёт. Люди опаснее зверей. Особенно мёртвые, — зловеще проговорил Шумила.
Сердечно попрощавшись с волчьим пастырем, Ардагаст зашагал вглубь леса.
Чернобог с купцом и легионером ещё препирались над телом козы, когда гусли зазвучали весёлой, радостной мелодией, и в пляс пустился золоторогий олень — новорождённый Даждьбог. Следом понеслись, высоко подпрыгивая и вертясь, могучий тур с золотыми рогами и лев — другие воплощения Сварожича-Солнца. И побежали от них Мороз и его свора. Поднялась вновь коза и принялась бодро отплясывать под пение остальных:
Где коза ходит,Там жито родит.Где не бывает,Там полегает.Где коза ступ-ступ,Там жита семь куп.
Войско ликовало. Что им теперь волчий лес со всеми его нечистями и нежитями? Сгинут, как гибнет сама Тьма каждый день и каждый год, когда рождается-воскресает Солнце. А людям нужно всего только не поверить, что Тьма правит миром даже в самую длинную ночь года.
Потом Вышата торжественно заколол козла в жертву Солнцу и принялся варить его целиком в большом бронзовом котле. А колядники двинулись вокруг всего стана, пропахивая в снегу борозду позолоченным ралом. Рало тащили тур-Вишвамитра и медведь-Сигвульф, а за ралом шёл кушан, ряженный кузнецом Сварогом. И разносилась по лесу песня о золотом плуге сварожьем, в который запряжены двенадцать созвездий — золоторогих волов, и ещё два медведя, и две вороны, и две синицы. А вверху ярче всех звёзд сиял небесный Плуг — Орион. Саузард и другие ненавистники Ардагаста рады были бы бежать, но куда — в волчью тьму, одинаково враждебную всем пришельцам с юга?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
