К лету 1942 года в большинстве оккупированных областей были введены нормы обязательных поставок, объявлены заготовительные цены, за выполнение норм были обещаны боны на закупку промтоваров. Однако согласно донесениям советской зафронтовой агентуры «нормы назначаются в каждой области по произволу местных властей, а плата настолько низка, что не имеет никакого значения. Во многих же областях ни деньги, ни боны вообще не выдаются»21.
Если за взятую корову оккупанты иногда и платили, то это была сумма, значительно отличающаяся от рыночной стоимости. Например, за корову представители тыловых служб выплачивали 400–500 рублей. В то же время на рынке она стоила около 25 тыс. рублей22.
В партизанских донесениях имеются следующие сведения о нормах обязательных поставок:
Сланцевский район Лениградской области: ржи — 200 кг с га; ячменя — 300 кг с га; пшеницы и овса — весь урожай полностью; картофеля — 300 кг с га; молока — 350 л с коровы или 13 кг сливочного масла; шерсти — 300 г с овцы; яиц — 35 штук с курицы; сена — 50 % собранного количества.
Дновский район Ленинградской области: зерновых — 360 центнеров с га; картофеля — 960 центнеров с га; яиц — 35 штук с курицы; молока — 365 л с коровы.
Псковский уезд: молока — 94 л с коровы; льна — 165 кг трепаного льна или 720 кг тресты с га; льняного семени — 75 кг с га.
Смоленская область: 60 % урожая всех сельскохозяйственных продуктов; молока — 500 л с коровы; яиц — 35 штук с курицы; мяса — 50 кг с каждого двора, независимо от количества скота»23.
В отдельных районах устанавливались налоги по сдаче «даров леса». Так, в Ельнинском районе Смоленской области оккупанты требовали, чтобы каждое крестьянское хозяйство сдало по килограмму сушеных грибов, земляники и малины. Кроме того, сельские жители должны были сдавать бруснику, липовый цвет и т. д.24
В феврале 1942 года русскому населению было объявлено о том, что все приусадебные участки крестьян полностью освобождаются от налогов. Но через шесть месяцев было принято другое решение: «В связи с войной и тем, что крестьяне не выполнили план весеннего сева, по согласованию с германскими военными властями, районными хозяйственными комендатурами отдельных местностей разрешено временно облагать налогами и приусадебные участки»25. Хотя решение стало выполняться по всей оккупированной немцами территории России, оккупационная пресса об этом ничего не писала.
Очень часто налоги на крестьянские хозяйства устанавливались без всякой связи с их материальным состоянием. Летом 1942 года германское земельное управление потребовало от крестьян Смоленского района сдать 500 тыс. кур, хотя было хорошо известно, что в районе имелось всего 27 тыс. кур. Когда об этом было доложено немецкому представителю, он ответил, что военный налог все равно нужно выполнить26.
Во время оккупации Северного Кавказа летом-осенью 1942 года оккупанты практиковали обязательные сборы с граждан, занимающихся торговлей на рынках27.
В 1941–1942 годах большинство налогов и сборов собирались руками представителей «новой русской администрации». Но с 1943 года оккупанты перешли к политике ничем не прикрытого ограбления населения. Предвидя, что наступление Красной Армии может быть успешным, они стали изымать у сельского населения практически все продукты, которые производились в хозяйствах. Так, согласно партизанским донесениям «в западных районах Орловской области весь урожай с яровых посевов целиком сдавался в военный сбор, а озимых культур брали от 12 до 16 пудов с души. В Стрелецкой волости в 1943 году военный сбор вообще не сдавался в волость (то есть оккупанты уже не маскировались, а изымали продовольствие сами, минуя ширму «новой русской администрации». — Б. К.). Молока брали 2,5 литра в день с коровы. Очень большое количество собиралось яиц. Например, с Карачевской волости весной 1943 года было взято 23 тыс. штук яиц»28. Летом этого же года оккупантами было принято решение, согласно которому употребление в пищу сельским населением растительного и животного масла, лука, картофеля, птицы, молока запрещалось. Эти продукты подлежали обязательной 100-процентной сдаче.
В начале войны русскому населению давались обещания, что налоги будут меньше, чем при советской власти, а в дальнейшем они еще больше сократятся. При этом оговаривалось, что в условиях военного времени за неуплату предусматривается штраф или тюрьма. В некоторых районах широко практиковалось изъятие скота и домашней птицы у лиц, не выплативших в срок налоги и сборы29.
На втором году войны за несвоевременную уплату налогов или уклонение от них русское население подвергалось штрафам, физическим наказаниям, заключению в тюрьму. Так, например, в оккупированных районах Ленинградской области за несвоевременную сдачу налогов накладывался штраф от 500 до 1000 рублей, а если это не давало результата, виновный подвергался телесному наказанию. В Смоленской области немцы объявляли крестьян, уклонявшихся от уплаты налогов и сборов, саботажниками, отбирали у них коров и кур, подвергали порке и другим физическим наказаниям вплоть до расстрела30.
В 1943 году жителям, которые уклонялись от выплаты налогов или платили их с опозданием, объявлялось, что «злостные неплательщики могут быть объявлены врагом германского государства и расстреляны»31. И это не было пустой угрозой. Арестованный в мае 1945 года ленинградскими чекистами за активное пособничество врагу Н. И. Степанов на допросе показал: «В 1943 году я был полицейским. Меня вызвали в немецкую комендатуру и спросили, кто является злостным неплательщиком налогов… Их было 15 человек, среди которых были и женщины. После чего немцы всех 15 человек расстреляли»32.
Основную часть собранной сельхозпродукции получал вермахт. В рассматриваемый период его снабжение обеспечивалось в значительной мере Центральным торговым товариществом «Восток» по спросу и сбыту сельскохозяйственной продукции. Деятельность товарищества контролировалась во всей прифронтовой полосе военно-экономическими штабами, от которых оно получало конкретные указания.
Непосредственный сбор большинства налогов с населения осуществляла коллаборационистская «новая русская администрация». Но все это делалось под жестким контролем немецких оккупационных служб различного уровня. Приоритетные направления по сборам, как писалось выше, определялись в Берлине. На местах этим занимались военная и хозяйственная комендатуры. Районные комендатуры имели специальный отдел, который назывался «Гражданское управление». Он ведал регистрацией, учётом населения, сбором налогов, Последние раскладывались по волостям, и за их выполнение отвечали русские старшины районов и старосты.
Советское сопротивление делало все, чтобы сорвать сбор налогов с русского населения. Основной упор в пропаганде народных мстителей, как устной, так и письменной, делался на положение немецкого закона «О твёрдом и трудолюбивом крестьянине». По нему любой хозяин, систематически не выплачивающий налоги, мог лишиться всего своего имущества. Партизанские агитаторы давали советы мирным жителям, как лучше уклониться от уплаты налогов. В этих условиях главным средством борьбы крестьянского населения стал саботаж поставок сельскохозяйственных продуктов для вермахта и вывоза их в Германию33.
Сами партизаны делали все, чтобы оккупанты не смогли воспользоваться собранным продовольствием.
Во многих оккупированных районах сбор налогов стал возможен только при проведении различных карательных акций34. Так, в одном из приказов по оперативному тылу группы армий «Центр» говорилось о том, что при проведении операций по «умиротворению» солдаты вермахта и «русские добровольцы» (каратели) должны выявлять запасы, собирать в полном объеме (т. е. грабить. — Б. К.) налоги, а также отбирать рабочую силу для направления ее в Германию35.
Количество взысканных налогов с сельского населения на Северо-Западе России составило 90 % от плана сборов в 1941 году, 50 % от плана в 1942 году и всего 30 % в 1943 году36. При этом следует отметить, что к 1943 году оккупанты перешли к политике открытого ограбления русского крестьянства. В этих условиях тысячи сельских жителей бежали в леса, где были созданы специальные убежища, пополнили ряды советского сопротивления.
Кроме налогов, за различные проступки и нарушение распоряжений немцев и коллаборационистов население выплачивало штрафы. Их назначала и собирала русская гражданская полиция. Так, например, в июле 1943 года в Солецком районе Ленинградской области штрафы составили более половины суммы, полученной с населения. В полицейской сводке говорилось о том, что за отчетный период «взыскано с населения налогов, сборов и штрафов в пользу городского управления 5171 рубль, в том числе штрафов за несвоевременную регистрацию велосипедов — с шести человек (600 руб), за лесонарушения — с одного человека (396 руб), за утрату личного документа — с семи человек (625 руб), за самогоноварение — с двух человек (1000 руб), за хулиганство — с двух человек (150 руб), за нарушение уличного движения — с одного человека (100 руб), за кражи с 5 человек (2300 руб)»37.
