«И в этом шуме я услышал злой окрик: “Ты что, оглох? Руку давай!”
Это кричал на меня, протягивая руку, как потом выяснилось, старшина второй статьи Зимода. Не видел он в воде погон, да и неважно это было в такой момент… Ухватившись за брус, я рванулся наверх, и сильные руки подхватили меня. Тут только почувствовал озноб: апрель даже на Чёрном море не самое подходящее время для купания».
Полковник И.М. Лемперт, бывший на Малой Земле политработником 7-го отдела Политуправления Черноморского флота, лично встречался с Брежневым на «Малой Земле»: «Мне доводилось его встречать и в Кабардинке, куда я приехал к Брежневу вместе с художником Пророковым, и на самом малоземельском плацдарме летом и осенью 1943 года. Кстати, Брежнев имел в войсках очень хорошую репутацию и считался среди солдат настоящим комиссаром. Он был очень обаятельным и душевным человеком, харизматической личностью». Другой очевидец, военврач 2-го ранга Г.Б. Вильвовский, характеризует Л.И. Брежнева с самой положительной стороны: «Как начальник политотдела армии, Брежнев был на своём месте: толковый, умеющий работать с людьми».
Осенью 1943 года полковника Брежнева представляли к ордену Отечественной войны 1-й степени. В этом представлении также подтверждается его непосредственное участие в боях на «Малой Земле»: «Тов. Брежнев участвует в боях против немецко-фашистских захватчиков с первых дней Великой Отечественной войны. Неоднократно участвуя в боевых операциях на участках Южного, Северо-Кавказского и др. фронтов, проявил себя храбрым, мужественным и отважным воином, за что награждён орденами “Красная Звезда” и “Красное Знамя” Много раз бывая в частях и подразделениях, находящихся на Мысхако, а также под Новороссийском в составе 318 СД и других армейских частях, лично участвуя в боях, умело руководил и оказывал практическую помощь политорганам и политаппа-рату частей армии в обеспечении выполнения боевых приказов командования.
Под сильным артиллерийским, миномётным огнём и бомбёжкой вражеской авиации своим примером мужества и отваги воодушевлял личный состав на боевые подвиги. В подготовке к проведению боевой операции за освобождение города Новороссийска принимал самое активное участие в разработке планов операции и лично организовал действия всех политаппаратов и парторганизаций армии на его выполнение.
В дни посадки десанта — 9—10 и 11 сентября с.г. всё время находился в подразделениях, контролировал и возглавлял посадку десанта, оказывал большую помощь командованию в создании наступательного порыва в личном составе армии.
В период высадки десанта и его боевых действий часто выезжал в боевые порядки частей и отрядов, ведущих ожесточённые бои на улицах города Новороссийска и лично руководил политорганами, оказывая большую конкретную помощь командованию в политическом обеспечении боя, проявляя при этом исключительную храбрость и мужество.
Для успешного проведения боевых десантных операций сумел правильно нацелить аппарат политотдела армии, политотделов соединений и всей парторганизации армии, в результате чего в период боёв на должном уровне была поставлена партийнополитическая работа».
Нетрудно догадаться, что Малая Земля для Леонида Ильича стала самой высшей и наиболее опасной точкой войны. Парадокс заключается в том, что эта земля была уникальным плацдармом. Там не было явно подчёркнутой разницы между передним краем и тылом. Крошечный клочок суши перед немецкими корректировщиками артиллерийского огня был как на ладони…
«КАКАЯ ЭТО БЫЛА ЖЕНЩИНА»
Для Леонида Ильича воплощением всех женщин, воевавших на фронте, стала Мария Педенко, или Рыжая Полундра» В книге «Малая Земля» она появляется неожиданно:
«Помню, рано на рассвете я возвращался с переднего края и увидел двух девушек. Они поднимались со стороны моря. Одна невысокая, ладно схваченная ремнём, рыжая-рыжая. Козырнули, и я проехал. Своему помощнику по комсомолу я дал обещание в пять часов принять людей в связи с утверждением их комсоргами на место убитых. И вот приходит как раз эта рыжая девушка со свёртком бумаг.
— Вы откуда? — спрашиваю у неё.
— Из батальона моряков.
— Как они к вам относятся?
— Хорошо.
— Не обижают?
— Нет, что вы!
Оказалось, она рисует… На Малую Землю эта девушка, Мария Педенко, попросилась сама, была в десанте с первых дней высадки. Под огнём выносила раненых, а в минуты затишья пробегала от окопа к окопу с газетами, конвертами, бумагой, проводила беседы, читала стихи. Её знали и любили все малоземельны, считали одним из лучших агитаторов. Рукописная газета “Полундра” была придумана ею, она даже ухитрялась “издавать” её в нескольких экземплярах, и бойцы зачитывали эти листки до дыр. Дружный хохот стоял всегда там, где их рассматривали и читали.
Позже, когда мы брали Новороссийск, Марию ранило, но, подлечившись, она снова ушла в боевые части. Её героизм был отмечен тремя боевыми орденами. Затем она попросилась в Киев, когда там шли самые напряжённые бои. Однажды мне попала на глаза в газете (в “Правде” или “Известиях” — не помню) её статья “Любовь”. Можно было подумать, что это какая-то сентиментальная вещь. Оказалось, нет. Речь шла о Родине, о любви к Родине».
В 1970 году, отмечая День Победы, Л.И. Брежнев вспомнил и Рыжую Полундру: поднялся с бокалом в руках и спросил: «Помните Марию Педенко?..»
Родственник Брежнева Олег Шевляков вспоминал, как в конце 1960-х Леонид Ильич, придя домой навеселе, внезапно разоткровенничался: «Пользуйся молодостью. Нравится девушка, бери за руку и без разговоров. Будет, что вспомнить… Только без насилия, конечно. А потом, — вздохнул, — ребята, ничего этого уже не будет; хоть все стены деньгами обклейте…»
«Он был бабник без царя в голове», — расскажет С. Узину Герой Советского Союза Д.Л. Маргулис, служивший с Брежневым в 1942–1944 годах. Служивший под началом Леонида Ильича в Восемнадцатой армии Агеев однажды пришёл с приятелем к начальнику политотдела за разрешением съездить в Сочи. Брежнев спросил: «Зачем?» — «Мы, конечно, то да сё, мол, надо проверить работу наших госпиталей…» — «Сколько надо?» — спросил он. Мы говорим: «Ну, два дня». А он: «Для работы двух дней много, а для девок мало. Просите три!» И ведь дал три!
Говорят, женщины были от него без ума: белозубая улыбка, ямочки на щёчках, одет всегда с иголочки, высокий, статный, вежливый. Фронтовой шофёр Брежнева Репенько про Леонида Ильича помнит многое, ведь, как сам говорит, от шоферни утаить ничего нельзя: «Мы ж его ещё с Малой Земли пасли… Охоч был до баб. Молодой же был, гривастый и бровастый. И бабы фронтовые до него больно охочи были. Одним словом, был мужик не промах на переднем крае».
Однако на певицу Анну Шалфееву, красавицу со светло-русыми волосами и обладательницу великолепного сопрано, политработник Брежнев, как ни странно, с первого раза впечатления не произвёл. Анна Васильевна была первой исполнительницей популярнейшей тогда песни «Огонёк» и однажды с концертной бригадой приехала на фронт, где воевал Леонид Ильич. Тот сразу же обратил на прекрасную женщину своё внимание. После первого же концерта один из военных попросил Анну Васильевну зайти в столовую. Как только она вошла, он сообщил, что сейчас сюда пожалует замполит Брежнев, а потом вышел и запер её на ключ. Певица была оскорблена такой бесцеремонностью и тут же вылезла через окно на улицу. Можно только представить, какое лицо было у комиссара, когда он не нашёл в закрытом помещении красавицы-певицы. Но именно это — строптивость красавицы — раззадорила молодого Брежнева, и в дальнейшем он не раз сопровождал её во время фронтовых выступлений.
Как рассказывала Анна Васильевна, «Леонид всегда заботился о своих женщинах и хорошо устраивал их в жизни. Но больше всего любил не певиц, а медсестёр».
Лариса Кафтан в статье о тайной любовнице Брежнева пишет так:
«Сама она после войны вышла замуж за генерала, Героя Советского Союза. Но брак был недолгим. Муж запрещал Шалфеевой петь, а музыка была для неё самым главным в жизни. Когда друзья ей говорили: “Ты с ума сошла! Кто же с генералом разводится?” — Анна Васильевна со смехом отвечала: “Ночью-то он китель снимает”
Роман певицы с Брежневым продолжался и после войны. Анна Васильевна тайно встречалась с Леонидом Ильичем, когда он один, без семьи, приезжал на отдых в Сочи. Но через несколько лет отношения как-то сами собой прекратились… На память у певицы осталась лишь фотография, которую как-то увидела в альбоме подруга: улыбающаяся Анна рядом с моложавым Брежневым. Эта самая подруга и надоумила потом Анну Васильевну обратиться к Леониду Ильичу за помощью. В Сочи Шалфеева жила в обычной коммуналке с соседями-алкоголиками. “Хватит, Аня, мучиться! — однажды сказала ей подруга. — Напиши Брежневу письмо!” Шалфеева долго не решалась на это, но после очередной пьяной оргии в коммуналке её терпение лопнуло. В своём послании на имя Брежнева Анна Васильевна не напоминала ему о былой связи: просто просила помочь ей, артистке сочинской филармонии, в решении жилищного вопроса. В конверт певица вложила ту самую фотографию: она и Брежнев, молодые и счастливые…
