Леша заглянул в бюро обслуживания. Скоро вернулся, приглашает нас войти.
— Вот, знакомьтесь, — говорит он, указывая на сидящего за столом мужчину, — он тоже…
— Да мы давно знакомы! — воскликнули все трое разом. — Вместе учились в ВИИЯКА!
Вот так встреча!
Саша Эйдерман, как и мы, немало удивлен. Сели, разговорились. Рассказали, каким ветром занесло нас сюда. Вспомнили годы учебы, сокурсников.
В ВИИЯКА училось, кроме нас с Руфой, еще несколько однополчанок: Полина Гельман, Женя Жигуленко, Оля Яковлева, Наташа Меклин, Нина Ульяненко. Так уж получилось, что после войны мы не смогли продолжать учебу в тех институтах, откуда ушли на фронт. Пришлось начинать сначала.
Руфа и я говорим теперь — и совсем не в шутку, — что годы, проведенные в ВИИЯКА, — самые каторжные в нашей жизни. Учеба была неимоверно напряженной. А тут появилась семья, дети. Мы с мужем кочевали вначале по частным квартирам, за городом. Поездки в электричках отнимали много времени, но еще больше — семейные заботы и первый ребенок. Желание отоспаться было в те годы самым заветным и самым несбыточным.
Военная дисциплина, принимающая во внимание только занимаемую должность и звание, тоже заставляла иногда переживать нелегкие моменты — мы ведь были всего рядовые слушатели с двумя лейтенантскими звездочками на погонах.
— Рая, а ты помнишь, как тебя с госэкзамена на носилках несли? — спрашивает Саша Эйдерман.
— Вовек не забуду!
Это случилось на последнем госэкзамене. Еще с утра я почувствовала себя плохо. Нарастала хорошо знакомые мне признаки периодически вспыхивающей болезни, заработанной на фронте. Обычно в такие дни я получала освобождение от занятий. Но не пойти на последний госэкзамен? Я даже и мысли не допускала!
Жестокая боль схватила во время ответа перед комиссией. На лбу выступили холодные капли. Но это приняли за естественное в таких случаях волнение. Спокойно поставили оценку, «вы свободны» — сказали. Еле вышла во двор института. «Поймать бы такси»… Но дойти до проходной сил не хватило. Боль свернула в дугу, пришлось сесть на лавочку. На мое счастье, мимо проходила Руфина со своего факультета. Посмотрев на меня, остолбенела: «Что с тобой, Рая?»… А у самой, гляжу, слезы закапали. «Мне тогда показалось, что ты умираешь», — призналась она уже потом. «Плохо… Не могу идти», — еле выговорила я. Руфина побежала в санчасть. Быстро пришли санитары, уложили меня на носилки и понесли. Проходящие мимо слушатели, особенно с младших курсов, шептали в испуге: «С последнего госэкзамена на носилках выносят!..»
Саша «прикрепил» к нам девушку-экскурсовода, мы усадили ее в машину и отправились осматривать достопримечательности Тбилиси.
Прекрасный город. С богатой национальной архитектурой. Здесь у каждого дома свой характер, свой стиль.
Наша миловидная девушка-экскурсовод сообщала по пути многие сведения из истории города.
Побывали на горе Мтацминда. Оттуда открывается вид на весь город, как с Ленинских гор на Москву. Несколько минут мы любовались им, стоя на широкой веранде комплексного здания.
— Вон там район Дидубе, — обратила наше внимание экскурсовод. — Видите, стадион? «Динамо» — гордость тбилисцев. А вот одна интересная для вас, летчиков, справка: в октябре 1910 года известный авиатор Уточкин поднимал с Дидубийского ипподрома свой аэроплан и летал над городом.
Было уже часа три дня, когда мы подъехали опять к гостинице. Саша Эйдерман уговорил нас «заскочить на пять минут» в редакцию газеты «Вечерний Тбилиси», товарищи очень просили его устроить встречу с нами. Отказываться было неудобно.
В редакций нас интервьюировали и фотографировали, делали материал для очередного номера газеты. Так, совершенно неожиданно, мы попали в сети вездесущих газетчиков. В своей беседе мы не забыли, конечно, упомянуть о бывшем штурмане из полка имени Расковой — Гале Турабелидзе, которую хорошо знали по совместному обучению в Энгельсе. Симпатичная девушка-грузинка с большими черными глазами и «осиной» талией. Сейчас Галина Прокофьевна, женщина солидная во всех отношениях, живет и работает в Москве. Мы с ней всегда видимся у Большого театра во время наших традиционных встреч.
Под вечер приехали «домой», в кемпинг. С удовольствием сбросили с себя парадную одежду, пообедали и, предвкушая приятный отдых после жаркого дня, улеглись было на кроватях. Но тут Леша вдруг вскакивает и заявляет:
— Поеду к Аркаше. Может, застану его в аэропорту.
Аркаша Осланикашвили — его старый знакомый. Они служили вместе в одном полку, когда были еще военными летчиками. Осланикашвили живет теперь в своем родном Тбилиси, работает в Аэрофлоте.
Мы не возражали против намерения Леши повидаться с Аркашей.
— Поезжай, но только не на машине. Ты ведь выпил в обед бутылку пива.
— Ну и что? Я пьян, по-вашему?
— Нет. Но закон есть закон.
Леша надулся на нас, демонстративно положил на стол ключи от машины и ушел, бросив коротко:
— Поеду на городском транспорте.
Вернулся, когда уже стемнело.
— Аркаша сдаст в 11 часов вечера дежурство и приедет к нам, — сообщил он и прилег.
Вскоре в нашем домике раздалось безмятежное похрапывание. А мы с Руфиной не спали до часу ночи, сидели одетые в платья и ждали гостя.
— Вы чего не спите? — удивился Леша, проснувшись.
— Ждем Аркашу.
— Я же пошутил! Его нет сейчас в городе.
Нам очень захотелось отругать как следует за такую шутку. Но сдержались. Пригрозили только:
— Мы тебе припомним, когда вернемся в Москву!
5 августа
В 7 часов выехали из Тбилиси. Еще по утреннему холодку доехали до Гори.
Побывали в музее Сталина. Там много интересного материала по истории партии.
К полудню взобрались на Рикотский перевал. Здесь хлещет дождь. Почва глинистая, и на асфальт дороги стекают с гор оранжевые ручьи. Машина идет осторожно — колеса на поворотах скользят как по маслу. Того и гляди свалишься в пропасть.
Едем в облаках. Леша шутит:
— Пилотирую в сложных метеоусловиях. Придется вам дополнительно платить мне за это.
— Заплатим, — говорим, — только вывези нас живыми из этих мокрых облаков.
Спустились немного с перевала, и дождь прекратился. Дорога петляет все время вдоль рек, они шумят далеко под обрывом. Горы покрыты густым лесом. На ярко-зеленых лужайках выставлены ульи. Один за другим проезжаем небольшие поселки. А вот мальчишка несет воду в глиняном кувшине на голове. Впервые видим это в Грузии.
Забавный разговор произошел у нас на окраине большого населенного пункта Самтредиа. Мы остановились у развилки двух дорог. Одна уводит немного в сторону, другая идет прямо, но перед ней висит запрещающий знак. Спрашиваем у проходящего мимо молодого грузина:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
