Не в этой жизни, факт, но у других народов не было и такой перспективы.
Словом, горные орки, может, и вели бы себя тихо и терпеливо, если бы не агрессивность орков лесных, которые, несмотря на подчиненное положение, отчасти могли диктовать условия своим горным собратьям. И диктовали. Именно лесные орки нуждались в войне. Именно они, не имея возможности убивать представителей других народов, начинали убивать друг друга, а в критических случаях расправлялись и с горными орками. Именно они вынуждали царя начинать завоевательные походы на запад.
Рассматривая все остальные народы как скот, способный говорить, но пригодный лишь в пищу, лесные орки не находили ничего странного в идее порабощения или уничтожения всех разумных существ на планете. Для них это было естественным.
Для них-то, понятно, но Тир до сих пор удивлялся тому, что эту идею принимали и все остальные народы, населяющие Саэти. В воде можно утонуть; огонь обжигает; орки хотят убить всех не-орков – для обитателей Саэти это были явления одного порядка. Подобная терпимость казалась ненормальной, но, сам вынужденный мириться, а не бороться с большинством неприятностей, Тир понимал, что обитатели Саэти просто оказались в схожем положении. Решить проблему можно было, лишь уничтожив всех лесных орков, а это означало стать такими же, как они.
Нельзя убивать орков просто за то, что они орки.
Убийство без причины, убийство для удовольствия – действие, которому нет оправданий ни в жизни, ни в посмертии. Так поступают только демоны.
И люди во время войны.
Трудно им, людям: приходится воевать почти все время, потому что убивать-то хочется.
Орков остановили в Свитакрае, связали боями под Свитаном. У Радзимы, может, и не хватило бы сил в одиночку сдержать нашествие, но Свитакрай на юге граничил со Степью. Степь поднялась, как океан во время прилива, Степь затопила Свитакрай и слизнула орков.
Вот они были. А вот их не стало.
Уцелевшие отступили в горы. В лесу им жизни не было – в лес пришли радзимцы и занялись остатками лесных орков так основательно, что царь попросил мира. Не с людьми, конечно, – люди были и оставались скотом – с Князем.
С шефанго, который убивал орков просто за то, что они орки, а значит, был похож на них.
– Нет, – поправил Риттер, к тому времени уже ушедший из Старой Гвардии, – Князь убивает их, потому что знает: их всегда есть за что убить. Шаграт, не принимай на свой счет.
– Красноглазый не похож на орков, – проскрипел Шаграт, – ты ни хрена не знаешь, Риттер, почему он нас убивает.
И неожиданно для всех хрипло и громко заорал, отбивая ритм тяжелой пивной кружкой:
Вперед пойдем огромной, ненасытною ордой,И красноглазый воин поведет нас за собой!И скальп радзимской женщины украсит мой топор!И власть моя продлится до самых дальних гор!Вперед пойдем, никто не сможет нас остановить,И Красноглазый скажет нам, кого и как убить!Пещеры Варигбага станут домом для меня…
На этом месте отмерший раньше всех Мал слегка треснул Шаграта по затылку.
Песня оборвалась.
Шаграт свалился лицом на стол и моментально заснул.
– Ни фига себе Хорст Вессель, – пробормотал Тир.
– Старая песня, – объяснил Мал. – Когда-то был их гимн. В те времена, когда Князь воевал вместе с ними. Я думаю, зеленого злые духи по пьяни одолели. Он же почти шаман. Пусть лучше поспит.
Великий Князь Радзимский заключил с орочьим царем мир на двадцать лет. По истечении этого срока должна была начаться война, в результате которой не станет либо орков, либо Князя. Кажется, первый вариант устраивал всех…
Но у Тира возникало иногда ощущение, что второй вариант очень многих устроил бы гораздо больше.
ГЛАВА 1
Мы как тени – где-то между сном и явью, и строка наша чиста.
Мы живем от надежды до надежды, как солдаты – от привала до креста.
Как расплавленная магма, дышащая небом, рвется из глубин,
Катится по нашим венам Вальс Гемоглобин.
Олег МедведевИмперия Вальден. Поместье Рауб. 2590-й год Эпохи Людей. Месяц рейхэ
– Пап, слушай, а что ты думаешь о детях?
– Их нельзя убивать.
– Трындец… Я от тебя отвык. Но, вообще-то, я хотел узнать, что ты думаешь… то есть что ты скажешь насчет внуков?
– Чьих?
– Твоих! – Гуго закатил глаза и откинул голову на спинку кресла, всем своим видом демонстрируя, что с отцом совершенно невозможно разговаривать. – Что. Ты. Скажешь. Насчет. Своих. Внуков.
– Недостаточно данных. Предоставь к рассмотрению хоть одного.
– Папа!
– Что?
– Разве ты не должен подскочить, схватиться за сердце и закричать: «Какие еще внуки?!»
– Во-первых, то, что ты можешь дать жизнеспособное потомство, не является для меня неожиданностью. Во-вторых, я не собираюсь беспокоиться по поводу того, чего нет и в ближайшее время не будет.
– Откуда ты знаешь?
– Жизнь на юге разжижает тебе мозги. Откуда я знаю? Ни одна из твоих женщин не беременна, этой информации достаточно, чтобы делать выводы.
– Откуда ты знаешь про моих женщин?!
Повисла пауза. Тир отвернулся от мнемографа и внимательно посмотрел на сына:
– Дитя мое, что я должен тебе ответить?
– Правду, ясное дело.
– Правду… Я могу сказать, что на тебя доносят твои собственные духи. Ежедневно являются с докладами.
– К тебе? Да ты же в них не веришь!
– Зато они в меня верят. И до смерти боятся.
«Еще я могу тебе сказать, чтоб ты получше следил за своими мыслями, Риддин».
«Ну как всегда!»
– Ничего себе! – возмутился Гуго вслух. – Живем друг от друга в четырех арайи, половина материка, считай, а толку?! С тем же успехом я мог бы дома остаться.
Улыбки – зеркальное отражение друг друга.
И можно предположить, что способность общаться без слов тоже обусловлена поразительным сходством. Но и Тир и Гуго – оба знали, что похожи лишь внешне. Похожи, правда, как близнецы, разве что Гуго на полголовы выше, но за одинаковой внешностью абсолютно несхожие характеры.
И все же говорили без слов, при встречах моментально переключались в двухуровневый режим беседы, и сказанное вслух зачастую не имело никакого отношения к тому, что произносилось молча. В безмолвных диалогах Тир не умел называть сына христианским именем – это сразу обрывало связь.
Гуго фон Рауб носил христианское имя в память о матери. Но настоящим считал имя, полученное от отца. Об этом знали его сверхъестественные друзья и слуги, об этом знал Тир, об этом только люди не знали.
Людям и незачем.
С людьми, впрочем, у Гуго складывалось неплохо.
– Я голоден, – сообщил Гуго. – Ты как?
– Как обычно.
– Ради приезда единственного сына мог бы сделать исключение. Я ненавижу есть в одиночестве.
– А я ненавижу есть. Пойдем в столовую, все равно ты не дашь мне поработать.
– Конечно, не дам! Я, может, ради этого и летел в такую даль. – Гуго рывком поднялся с кресла и, улыбаясь, уставился на отца. – Тетка Хильда говорит, тебя в последние месяцы не видно и не слышно, только и делаешь, что гоняешь курсантов и летаешь. Ты, вообще-то, бываешь на земле?
– Ты собираешься учить меня жить?
– Хм… У меня была такая мысль. Ну вроде как, знаешь, проверка сил, молодой волк против старого. Но я передумал. Надо еще малость заматереть. А Эльрик, кстати, уже создал фонд на наше будущее омоложение.
– Ваше в смысле – Сорвиголов?
– Да.
Сорвиголовы – так они себя назвали. Небесная гвардия Эльрика фон Геллета, наследного принца империи Вальден, герцога Миатьерры. Эрик Вальденский дождался, пока сыну исполнится шестнадцать, и отослал на юг. Править. Доверил наследнику Миатьерру не самое благополучное из своих приобретений, зато одно из самых стратегически значимых.
Вместе с Эльриком отправился в Миатьерру и Гуго. Ну а как же, мало того что они с принцем друзья, так Гуго к тому времени числился в телохранителях его высочества. За прошедшие семь лет ситуация изменилась, и сейчас Гуго фон Рауб – канцлер Миатьерры, а также командует Сорвиголовами, особым авиационным подразделением, созданным по примеру вальденской Старой Гвардии и эстремадских Рыцарей Неба.
Все больше в Саэти пилотов, умеющих летать.
Но до сих пор почти все эти пилоты – ученики Тира фон Рауба. Он учил и учит людей летать… но не учит учить. От него по-прежнему хотят меньше, чем он может дать. И Эрику, и Эльрику-младшему, и Алексу фон Ольтану – всем им в первую очередь нужны боевые пилоты. Мастера, да. Которые, даже если бы умели, все равно не захотели бы тратить время на то, чтоб учить других.
Принцип, общий для большинства Мастеров-пилотов, Падре сформулировал еще тридцать лет назад. Пока им есть куда расти – они будут заняты только собой. У них нет времени на других. Они не бессмертны.
В отличие от Вальденского демона, уже не раз доказавшего свои бессмертие и неуязвимость.
