– Красиво? – с жадным любопытством спросил Гена.
– Знаешь, когда я на столе увидел сумочку, в мозгу что-то щелкнуло, честное слово! Громко так.
– Причем тут сумочка?!
– Гена, что ж, я Белкину сумочку не узнаю, что ли? Она такая на весь Чкалов одна-единственная! Иначе Белка ее в жизни бы не купила.
– Ладно, щелкнуло у тебя, дальше что?
– Дальше само собой вспомнилось, что в последнее время у химика резко изменилось поведение. До этого он себя пупом земли считал, умничал, истерики закатывал, а тут вдруг тише воды себя стал вести, охрану даже на лекции начал таскать, без сопротивления на дачу перебрался…
– Достал он тебя? – сочувственно спросил Гена.
– Сам убил бы! То, что химик гениальный – признаю, но человек он полная дрянь. Жадный капризный тормоз.
– Чего ж нянчились?
– Это папина идея. Рабский труд, сказал, хорош только на плантациях, а в науке и искусстве от него проку нет. Дай, говорит, этому дятлу все, что он пожелает, пусть чувствует себя счастливым, а он нам во сто крат больше вернет. В крайнем случае, пристрелить всегда можно…
Гена захохотал:
– Папа – сам гений!
– Ото ж, – согласился Боцман, – во всяком случае, с химиком сработало. А последнее время я нарадоваться на него не мог – такой стал послушный, понятливый, старательный. Вот только связать его и Белку мне даже в голову не приходило!
– Ну, щелкнуло у тебя, а дальше-то что?
– А дальше – утром пробил в ментовке насчет следствия по делу об убийстве. А когда Жадина рассказал, как к нему с револьвером приперся утопленник и спрашивал его о нашей городской жизни, я понял: баклан возомнил себя орлом.
– В смысле?
– Сам решил дело свое расследовать, – пояснил Боцман, – за этим и в казино приходил. И ведь расследовал! Уж не знаю как, но вышел на химика. А с дачей вообще придумал виртуозно, была бы шляпа – снял перед ним, честное слово!
Глебов довольно улыбнулся и тут же почувствовал, что щеку тянет в сторону все та же еще непривычная дикая ухмылка.
– Уж на что Качан – тертый и битый жизнью, даже он повелся на его базар.
– А что дяденька в администрации делал?
– Самого бы хорошо спросить, – ответил Боцман, – или Белянчикова прижать…. Но его тронешь – вся полиция сбежится.
В разговоре наступила пауза, среди которой вдруг заиграла негромкая иностранная музыка.
– Ты что, Мадонну на мобилу поставил? – удивленно спросил Боцман.
– Не, – так же удивился Гена, – это не мой. И не твой? А чей?!
Зашуршали тряпки, музыка стала громче, потом оборвалась.
– Охренеть, – сказал Боцман, – знаешь, чей это телефончик?
– Дай, сам догадаюсь с трех раз. Белкин.
– А кто покойнице звонил через неделю после похорон? Папуля… Гена, я, что – с ума сошел?! Белянчиков покойной дочке на тот свет до сих пор названивает? Ну-ка, последний исходящий… позавчера в два часа ночи…
– Чего?!
Глебов перевел дыхание, без всякого удивления обнаружив, что насквозь промокшая майка прилипла к спине. Как он удачно забыл телефон на диване! Сейчас бы в кармане заиграл – последняя музыка в жизни, которую он бы услышал…. Но и Белянчиков молодец – чего названивать-то?
– Это наш друг звонил. Химик, видать, сумочку на память прихватил – со всеми причиндалами. Думаю, грохнул он химика и доложил о проделанной работе. Для того и в администрацию ходил… договариваться. Н-да, есть над чем поразмыслить.
– Ты о чем?
– Так. Сейчас заткнись и чтобы ни звука, понял?
Послышались характерные щелчки, через несколько секунд Боцман заговорил:
– Это я. Берлогу нашли – точно его…. Да, есть доказательства…. Нет, ушел – снова…. Да из-под носа! Едва в дверях его не прихватили! Ищут…. Чемоданчик химика нашли… с товаром… нет, пустышка. Скорее всего – с собой упер. Что я – не понимаю?! Если не догонят – значит, будем в городе искать…. Да все я понимаю! Ребята проинструктированы – никто не возьмет…. Темнеет уже…. Конечно, оставлю. Тут еще одна интересная тема возникла… Нет, не по телефону. Хорошо, дождусь своих…
Вновь заскрипели половицы.
– Папе звонил?
– А ты как думал? – хмуро ответил Боцман, – Каждый шаг под контролем из-за этих бабок…. Слава богу, что не я их принимал! На мне только химик. А, в общем, подводя итог нашей с тобой увлекательной беседе, хочу сказать – Гена, мне по барабану, кто этот Андрей Иванович Глебов, киллер или работяга! Моя задача – поймать. От его профессии она не меняется совершенно! Хоть он сам Шварценеггер! Хоть он в Москву свою уже мчится! Хоть он у тебя за спиной прячется! Задача – поймать!
– Слышь, Леха, хорош прикалываться, от твоих слов у меня такое чувство, будто он мне в затылок стволом тычет, – пробурчал обиженный Гена, не подозревая, насколько близок к истине.
Остальное время собеседники сидели тихо, изредка поругивая холод, да обмениваясь ничего не значащими репликами.
Наконец обрадованный Глебов услышал, как по двору устало топает поисковая команда. Комната вновь наполнилась голосами, только теперь в них уже не было ни азарта, ни веселья.
– Судя по вашему виду, результат нулевой, – произнес Боцман, когда разноголосый гул затих.
– Боцман, – ответил кто-то, – мы реально прочесали всю посадку километров на пять в обе стороны. А за ней прямо – пустырь в полкилометра, потом лесополоса аж до самого аэропорта. Земля от мороза крепче асфальта – никаких следов!
Боцман помолчал, спросил:
– И какие мысли у вас на этот счет имеются? Паша, давай, глас народа озвучь.
– Что озвучивать? – угрюмо ответил Паша. – У мужика дорог много. Он, скорее всего, либо в город чесанул – при таких деньгах мог хоть троллейбус купить! – либо где-то на дачах залег. Вариант, что он по бездорожью в степь подался, не рассматривался.
– Отчего же, – укоризненно сказал Боцман, – тоже имеет право на жизнь. Глядишь, и вышел бы к какой-нибудь деревне…
– Ты сам сказал, что он москвич – откуда неместному знать про наши деревни в степи? А городскому прятаться лучше и привычнее в городе. В Чкалове его ловить надо. Да и стемнеет скоро, будем тут шарахаться без толку.
– Ладно, орлы, согласен, – подумав, ответил Боцман, – не на все сто, конечно, но и тут сидеть смысл невелик. Делаем так – возвращаемся в город и планомерно прочесываем все возможные места появления нашего дорогого друга – вокзалы, гостиницы, кинотеатры… что я там забыл еще?
– Бани, – несмело сказал кто-то.
Все засмеялись.
– Миня – ты молодец, – серьезно ответил Боцман. – Второй раз за сегодня радуешь – и глаза у тебя на месте, и с мозгами порядок. Конечно! Что ему стоит снять номер в сауне на всю ночь? Денег до черта, паспорт не спросят. Молодец. Буду за тобой наблюдать. А для начала – возьмешь пару ребят и лично объедешь все городские бани-сауны. Все! При нужде можете прямо в парные заходить. Фотографии друга у всех есть?
Блин, у них и фотографии мои есть! – удивился Глебов, а потом сообразил, что эксперт Виталик нащелкал его во всех ракурсах. Папарацци хренов!
– Только он на фотке без бороды, – проворчал кто-то из пацанов.
– Тебе-то что, Куцый? Ты же его живьем видал, – ответил Боцман. – Кстати, предупреждаю всех – клиента брать очень аккуратно и предельно тихо! Если чувствуете, что сами не сможете – неважно, что мешает – вызывайте подмогу. И учтите, что дядя стрелять умеет, на арапа его не возьмешь – сам свидетель. Так что ковбоев из себя не изображайте, чтобы вас как Куцего из дерьма вытаскивать не пришлось.
– А что – Куцый…
– Ничего. На хрена ты ментов покрошил? Ну, забрали бы вас в обезьянник, ну, нашли бы стволы – и что?! Я бы вас уже через час вытащил! А только для того, чтобы вычеркнуть твои данные из донесения, я столько ввалил бабла, что ты со мной вовек не расплатишься! И это – только начало! И учти, ковбой – менты хоть и пообещали о тебе забыть, но, если попадешься – пощады не жди! Не удивлюсь, если ты даже до обезьянника не доедешь…
– Никто же не видел!
– Как это – никто?! А наш дорогой друг? Кстати, судя по всему, он-то вас с Федосом ментам и стуканул. Что говорит о том, что дела необходимо всегда доводить до конца: грохнул ментов – разбей рацию, ловишь клиента – поймай, мать твою! Так что, тебе, Куцый, с твоим корефаном Федосом, отдельное поручение – остаетесь здесь и прочесываете дачный поселок. Заодно тут засаду учините – вдруг за чем-нибудь вернется. К примеру – за телефоном…. Заодно сведете с нашим другом свои личные счеты. Подождете до упора, если появится – постарайтесь взять живым. Не получится – завернете в тряпку – их тут много – и ко мне мухой. Все, орлы, задачи по городу поставлю на местах. Поехали.
Затопали многочисленные ноги и вскоре стихли. Теперь тишину нарушало лишь громкое обиженное сопение оставленных бандитов.
