— Вряд ли. Скорее, прогнивший пол и осыпающиеся стены. Не разделяемся.
Мы вошли в замок по когда-то хорошо вымощенной, а ныне устланной травяным ковром, дороге.
Стоило оказаться внутри, и мы как будто перенеслись в другой мир. Мир мертвых. Но вряд ли кому-то из нас тут было уютно.
Звуки леса стихли, но появились какие-то шорохи и скрипы. В дальнем углу, суетливо перебирая лапками, попрятались в норы мыши. Из проема высокого окна на нас уставилась пара желтых глаз. Филин развернул плоскую морду, раскрыл громадный крылья и, предостерегающе уркнув, улетел прочь.
Эгун повел плечами. Как вампир, он был старше Яруна. Но прожил гораздо меньше. Бывший вестник ободряюще улыбнулся Эгуну. Кажется, подействовало. Ридаец чуть расслабился.
Аккуратно ступая по треснувшему каменному полу, я прошлась по небольшому холлу.
До сих пор со стен на меня смотрели выцветшие гобелены. Подставки под факелы проржавели и теперь валялись на полу. Массивные двери, ведущие в левое и правое крыло замка покосились. Сбить их с петель не составило бы труда. Но вряд ли то, что я ищу, находилось на поверхности. Скорее всего, придется спускаться на подземные этажи.
Сделав знак спутникам, я прошла под аркой в большой зал. Туда вели три широкие ступени. Когда-то их черным языком лизала дорогая ковровая дорожка. Теперь она истлела. И лишь кое-где виднелись ее выцветшие лоскуты. Этот зал мы называли «тронным».
Мастер пользовался славой странного вампира. Его садистские наклонности, варварские повадки переплетались с тягой к роскоши. По меркам того времени, замок был не просто богат, а сумасшедше шикарен. Хотя видеть это убранство могли немногие.
Трон создателя по-прежнему стоял на пьедестале в центре зала. Высеченный из черного мрамора он казался монолитом, прошедшим через века. Но и на нем время оставило свой след. Подлокотники, украшенные завитками, потрескались. Голова змеи, венчающая спинку трона, лишилась двух нижних мраморных клыков.
Вдоль боковых стен тронного зала стояли дубовые столы. Теперь они превратились в труху. Крышки упали на пол и зияли широкими трещинами. От богатых скатертей не осталось даже следа. Зато кое-где на полу валялись покореженные почерневшие от времени блюда.
В центре зала чернела яма. Такие часто делали в замках под очаг. Но эта служила совсем другим целям. По краям ямы по сию ночь торчали массивные чугунные кольца с остатками цепей на них.
Из глубин памяти всплыли жестокие картины.
Создатель любил привести сюда эльфов или людей, приковать несчастных к кольцам в яме, и наслаждаться их болью. Каждому своему ученику, выбравшемуся из «детской», он протягивал нож. Мы должны были вырезать еще бьющиеся сердца и не допустить ни одной эмоции. Если мастер видел страх, отвращение или, не дай Сайгум, жалость, он считал птенца слабым, не достойным бессмертия. Тогда он со словами: «Я снова ошибся» — вонзал клыки в «недостойного вампира» и выпивал его досуха.
Я сбилась со счета, сколько раз такую проверку проходила сама. Теперь я понимала, что Хабу просто нравилось видеть мое холодное лицо, с которым я делала то, что он хотел.
Спустившись к краю ямы, я пробежала пальцами по чугунному кольцу. Хороший металл. Столько времени прошло, а он все крепок.
Внимание привлекло что-то светлое на дне. Я спрыгнула в яму. Под ногами зашуршала каменная крошка, грязь и сухие листья. Расчистив ногой мусор, я растерялась. Под ним лежал маленький череп. Детский. Из пустой глазницы секунду назад высыпалась тонкой струйкой мелкая грязь.
Я взяла находку. Череп, действтительно, принадлежал ребенку. Но не человеческому. Слишком большие глазницы и вытянутая форма головы выдавали в нем эльфа. Вернее, в ней. Я знала только одного эльфенка, побывавшего в этом зале. В этой яме. Маленькая остроухая девочка сыграла не последнюю роль в том, что здесь произошло…
Глава 15 ЛЕДВЕЕЦ
Гнездо Хаба. Более пяти столетий назад
Сегодня мне снились сны. После того, как я стала вампиром, они почти не приходили. Только тьма. Старшие говорили, я привыкну. А потом научусь вызывать любые воспоминания. Они и будут моими снами.
У нас нет души. И она не может путешествовать по сказочным мирам.
Но не сегодня. Да, мне снилось прошлое. Ледвея. Родина. Снег — мой любимый конь в отцовском табуне. И вкусное варенье из желтоватых ягод спелой морошки. Во сне я снова была человеком. Придумала правдивую историю, о том, где была столько лет… Но солнце село. И я проснулась с мокрыми дорожками на щеках.
С возрастом способность лить слезы уйдет. Это тоже слова старших.
Я села на узкой каменной кровати в собственной комнате.
Апартаменты мои размером не отличались. Всего несколько шагов в ширину и чуть больше — в длину. Потолок сходился сводом к центру комнаты.
Я старалась создать в маленьком пространстве уют. Повесила на стену старую картину, которую мастер Хаб приказал выбросить. Но я спасла ее. И теперь она, словно окно, выводила меня на берег лесного озера, обрамленного бархатными деревьями.
Всю левую стену от входа занимали книжные стеллажи. Создатель требовал совершенного знания языков. Как тех, на которых говорят, так и давно забытых. Мне нравилось изучать чужую речь. Владение языками давало мне крохотный глоток свободы, которой я лишилась больше ста пятидесяти лет назад. Летописи, мифы уносили меня в разные края. Читать я могла всю ночь напролет.
За пределы гнезда меня одну пока не выпускали. Создатель говорил, я слишком слаба для внешнего мира. А старшие только смеялись и твердили, что это для моего блага. Те, кто покидал гнездо, всегда выполняли личные поручения создателя. Многие из собратьев не возвращались. Не смогли достичь цели. И предпочитали сгорать под лучами солнца, но не являться с пустыми руками в гнездо.
Замок я оставляла несколько раз. Мы уходили небольшой группой с создателем и двумя старшими. Посещали людские города. Там мастер проявлял свое демоническое начало в полной мере. А в мою задачу входило избавление от искалеченных тел.
Только я села переплетать волосы после дневного сна, как в дверь постучали.
— Я здесь, — привычно ответила я, закусив кончик ленты, которой обвязывала косу.
В комнату вошел Ноан — младший брат. Ему только перевалило за сотню, но держался он достойно. Пусть старшие его не слишком уважали, но мне он нравился, к тому же разделял мои взгляды.
Высокий юноша имел приятную внешность. Идеальное лицо, мраморно-белую кожу. Даже светлее моей. И кипильно-белые прямые чуть за плечи волосы. Черное сюрко, которое приказал носить ему создатель, особенно выделяло необыкновенную красоту Ноана. Словно два рубина выделялись большие обрамленные пушистыми ресницами глаза. И вот в этих глазах притаился истинный характер вампира: хитрый и волевой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
