Не прошло и недели, как Брил возвратился в систему Самнера, а на Кит Карсоне уже появились и были испытаны первые копии чудесных поясов.
Не прошло и месяца, а уже двести тысяч карсонцев облачились в радужные одеяния, и восемьдесят фабрик работали круглые сутки, выпуская все новые пояса.
Не прошло и года, а по всей планете миллионы и миллионы людей радостно и согласно, как никогда прежде, выполняли каждое пожелание своего Вождя, повинуясь, словно несчетные пальцы одной руки.
А потом, с пугающим единодушием, в один и тот же миг все радужные одежды замерцали и погасли, ибо настал час, о котором уже знал Брил: пора было окунуть их в молочную кислоту. Так и сделали в торопливом испуге, не колеблясь и не тратя времени на испытания: кто раз отведал этой лучезарной зависимости, уже не мог без нее обойтись. Неделю все шло хорошо...
А потом, как и задумали хитроумные мастера с планеты Ксанаду, включились все остальные звенья черных поясов, многократно усилив действие первых двух.
Полтора миллиарда людей, которым год назад подарены были практические навыки живописи, музыки и зодчества и понимание теории технических наук, внезапно получили новые познания: им открылись философия, логика и любовь, они поняли, что такое сочувствие, проникновение, терпимость, что значит, когда род человеческий объединяется не повиновением, но сознанием братства; когда ощущаешь, что ты в содружестве и согласии со всей жизнью во вселенной.
Когда в людях, наделенных столькими талантами, пробуждаются подобные чувства, они уже не могут быть рабами. Едва их озарило светом, каждый сосредоточился на одном: быть свободным! — и почувствовал, что это значит. Каждый постиг свободу, стал ее мастером, знание и мастерство тотчас передавались от одного к другому — и в краткий миг среди полутора миллиардов людей не осталось ни одного, кто не был бы превыше всех иных умений одарен талантом свободы.
Так перестала существовать культура Кит Карсона, вместо нее возникло нечто новое и стало распространяться на планеты соседних солнечных систем.
И поскольку Брил знал, что такое сенатор, и хотел стать сенатором, он стал сенатором.
Тэнайн и Нина сидели обнявшись и тихонько на певали, как вдруг бокал, который стоял во мшистом углублении, мягко зазвенел.
— Еще один явился! — сказал Уонайн (он сидел у ног родителей). Любопытно, что проймет этого? Из-за чего он выпросит, возьмет взаймы или украдет у нас пояс?
— Не все ли равно, — с наслаждением потягиваясь, ответил Тэнайн. Пусть получит пояс, это главное. А который же это, Уонайн? Шумливая машинка с обратной стороны малой луны?
— Нет, — ответил сын, — тот еще сидит на месте, и верещит, и воображает, будто мы его не замечаем. А это опускается силовое поле, которое два года висело над округом Быстрого крыла.
Тэнайн засмеялся.
— Это будет наша победа номер восемнадцать.
— Девятнадцать, — задумчиво поправила Нина. — Я точно помню — ведь восемнадцатый только что улетел, а семнадцатый был тот забавный маленький Брил из системы Самнер. Знаешь, Тэн, тот человечек даже на минуту меня полюбил.
Но это был сущий пустяк, и о нем тут же забыли.
Теодор Старджон
Ракета Мяуса
«Прерываем наши передачи. Слушайте экстренное сообщение...».
— Джек! Ну что ты вскинулся как ужаленный? И пепел у тебя сыплется.
— Ох, Айрис, дай послушать.
«...тело, первоначально принятое за комету, продолжает беспорядочный полет в стратосфере, временами снижаясь до...».
— Джек, ты мне действуешь на нервы! Нельзя быть таким рабом радио. Ты бы лучше мне уделял столько внимания...
— Дорогая, я готов все это обсудить и уделять тебе сколько угодно внимания, только после. Ради Бога, дай послушать!!!
«...телям восточного побережья предлагается следить за приближением этого...».
— Айрис, не надо! Щелк!
— Ну, знаешь, это просто невежливо, это уж такое...
— Хватит, Джек Герри! Приемник не только твой, но и мой. Захотела — и выключила, имею полное право.
— Скажи, пожалуйста, а почему тебе понадобилось именно сейчас его выключать.
— Потому что если сообщение важное, его повторят еще сто раз, и ты каждый раз будешь на меня шипеть, а мне это неинтересно, и так все уши прожужжали, хватит. Вечно ты слушаешь какую-то ерунду, которая нас ни капельки не касается. А главное, еще кричишь на меня!
— Ничего я не кричал.
— Нет, кричал! И сейчас кричишь.
— Мама! Папа!
— Молли, детка, мы тебя разбудили...
— Бедный детеныш.., эй, а почему ты босиком?
— Сегодня не холодно, пап. А чего там по радио?
— Что-то летит в небе, малышка, я не слышал до конца.
— Спорим, космический корабль!
— Вот видишь, забил ей голову своей научной фантастикой...
— По-твоему, это фантастика? Молли рассуждает куда разумнее тебя.
— А ты рассуждаешь как семилетний ребенок. И.., и еще на.., настраиваешь ее против ме.., меня!
— Ой, мам, ну чего ты плачешь!
И в эту минуту словно какой-то великан сшиб кулаком двухкомнатный мезонин приморского коттеджа и расшвырял обломки по пляжу. Лампы погасли, а снаружи весь берег озарила яркая вспышка голубого слепящего света.
***
— Джек, милый, ты ранен?
— Мам, у него кровь!
— Джек, родной, скажи хоть слово! Ну, пожалуйста!
— Уф! — послушно отозвался Джек Герри и сел; с него шурша посыпалась дранка и обвалившаяся штукатурка. Обеими руками он осторожно взялся за голову и присвистнул:
— Дом рухнул.
— Не совсем, милый. — Жена обняла его, попыталась стряхнуть пыль с его волос, погладила по затылку. — Я.., мне страшно, Джек.
— Страшно? — Он неуверенно огляделся; в комнату едва сочился лунный свет, все казалось смутным. И вдруг затуманенный взгляд наткнулся на яркое сияние в самом неожиданном месте. Он стиснул руку Айрис. — Верх снесла... -выговорил он хрипло и, шатаясь, через силу поднялся на ноги. — Комнату Молли... Молли!
— Я тут, пап. Ой! Ты меня раздавишь!
— Счастливая семейка, — дрожащим голосом сказала Айрис. — Проводим лето в тихом домике у моря, чтобы папочка без помех писал статьи о технике, а мамочка успокаивала нервы... Телефона нет, до кино сто лет добираться, а теперь еще крыша улетела. Джек... Что это в нас попало?
— Одна из тех самых штук, про которые ты не желаешь слушать, — язвительно ответил Джек. — Ты же их не признаешь, потому что они нас никак не касаются. Припоминаешь?
— Это про нее говорили по радио?
— Возможно. Давай-ка выберемся отсюда. Пожалуй, дом еще рухнет па нас или сгорит, мало ли.
— И-нас-у-бьет! — пропела Молли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
