клуатр – прямоугольный открытый сад, окружённый колоннами и крытым двориком. Хоук привёл меня в центр сада и велел посмотреть на небо.
– Здесь нет ничего мирского, – сказал он. – Только ты и небо. Твоя душа и бесконечность.
Он был прав. Мы находились так высоко, что я мог бы протянуть руку и дотронуться до неба. Стены сада мешали увидеть то, что находилось внизу.
– У тебя была миссия, – сказал Хоук. Это был не вопрос. – Ты нашёл плащ-перевёртыш, и в нём оказался кровавый камень. Я прав?
– Да.
– И он позволил тебе переместиться на большое расстояние?
– Да.
Хоук кивнул.
– Это произойдёт снова. Это наследие всех членов Круга Восьми. Каждый из нас обладает камнем, позволяющим нам путешествовать туда, где мы нужны. Что и произошло с тобой. Долг рыцаря состоит в том, чтобы принять вызов и довести дело до конца. Таким образом, мы все являемся слугами Судьбы. Ты завершил свою миссию, Саймон?
– Да, – ответил я. – Мы отправились на Дару, и…
Хоук поднял руку.
– Мне всё равно, что вы там делали. Что ты узнал?
Я замолчал, размышляя над случившимся. Очевидно, я узнал очень многое о Дару, её культуре и истории, о плаще-перевёртыше, о Тессе и о Дрейке, но Хоук хотел услышать совсем другое.
Я напряг память, пытаясь вспомнить что-нибудь более значительное. Потом я сдался и повернул кнопку В2 («Красноречие»). Воспоминания последних трёх дней на Дару нахлынули на меня тёплой волной, а потом возник он, тот поворотный момент, который глубоко меня тронул – мальчик с угольно-чёрными глазами. Он всё изменил. Благодаря своему поступку он стал героем моей истории. А я даже не знал его имени. Я даже не заметил, откуда он появился.
Вдохновлённый магическим красноречием, я ответил:
– Я узнал, что миры вращаются на спинах невидимых ангелов[155].
Хоук долго смотрел на меня, а потом медленно кивнул.
– Это хороший урок, – сказал он. – Тебе не следует его забывать. – Он вздохнул. – Однажды это знание проведёт для тебя границу между счастьем и горем, как и для большинства из нас.
Хоук шагнул в сторону, и я внезапно заметил других людей, которые внимательно смотрели на нас. Они появились из-за колонн и вошли в сад.
Это были они. Круг Восьми. Гладстон, Аттикус, Сорен, Мартаэс, Браккус и Тиннэй. Я не был уверен, кто есть кто, но узнал всех, поскольку видел их вчера ночью.
– Дай мне свой кодекс, – приказал Хоук.
Я сунул руку в карман и вытащил два сломанных полукруга.
Хоук поднял их к небу, а потом нагнулся и присыпал полукружия землёй. Когда он выпрямился, в его руке был меч. Другие рыцари тоже достали мечи. Моложавая темноволосая женщина-рыцарь (думаю, это была Тиннэй) держала в руке тонкую изогнутую саблю. У Аттикуса было два меча[156]. Рыцари одновременно подняли мечи в воздух. Они не скрестили их, как делают в кино, а просто держали их вертикально на уровне груди. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что они ждут меня. Мы образовали круг, и я тоже был его частью, поэтому я поднял свой меч.
Хоук заговорил, и хотя его слова были похожи на молитву, его голос был таким же спокойным и естественным, как у ребёнка, который говорит со своим другом.
– Зохар, – произнёс он, – мы молим тебя даровать нашему другу место и силу. Внушить ему его закон. Вписать его имя в сердце судьбы, и пусть плоды его трудов будут вознаграждены.
Когда Хоук закончил говорить, последовало молчание столь мимолётное, что я едва его заметил. А потом между небом и землёй сверкнула ослепительная молния, и чёрный дым поднялся над холмиком, где Хоук закопал мой кодекс.
Что-то белое вырвалось на поверхность, извиваясь и поднимаясь всё выше и выше. Оно сверкало и переливалось, и я узнал зигзаг молнии. Она росла, ветвилась и наконец превратилась в дерево, простое и сияющее – дар небес, попавший на землю. А потом кончик самой высокой ветки развернулся, и на нём повис сверкающий золотистый плод. Медальон из бронзы.
Хоук взял его, и дерево исчезло, как сон, так же быстро, как и молния, ничего не оставив после себя, кроме чуть заметного следа.
Хоук подал мне новый кодекс, и я внимательно оглядел его. Он был таким же чистым и новеньким, как в первый день. Моя клятва была чётко выгравирована на оборотной стороне, но лицевая сторона медальона изменилась. Вместо Скеллигарда на ней были изображены восемь мечей, поднятых вокруг сверкающего дерева.
Я посмотрел на Хоука, и он улыбнулся.
– Запомни этот миг, Саймон. Помни: самая главная власть в жизни – та, что мы имеем над самим собой[157].
Я кивнул.
– Я это запомню.
– Хорошо! – Темноволосая женщина хлопнула меня по спине и широко улыбнулась. – Перестань быть таким серьёзным, Хоук. Церемония закончена.
– Саймон, – сказал Хоук, – это Тиннэй Ловкачка. Моя бывшая ученица и несносный человек.
– Слушайся старого Хоука, Саймон. Он научит тебя уму. – Тиннэй подмигнула мне. – И я уверена, ты тоже можешь его кое-чему научить. Вижу, ты уже подтянул ему кожу на лице. Молодец. Я сама несколько раз пыталась это сделать, но всегда промахивалась.
Я не знал, что ответить, но это было неважно: через несколько секунд Тиннэй ушла, и вместо неё появился другой рыцарь, а потом третий. Вскоре я познакомился со всеми. С Сорен с грустными глазами и древней улыбкой. С весёлой говоруньей Мартаэс. С темнокожим Браккусом со странным акцентом. Все они обменивались со мной любезностями и велели слушаться Хоука. Браккус сказал, что впечатлён моим умением вызывать Полуночный Синий, а Хоук быстро заметил, что это наверняка была просто счастливая случайность.
Когда всё закончилось, Хоук повёл меня вниз по длинной каменной лестнице.
– Это было потрясающе, – сказал я. – Я не знал, что вы можете восстановить кодекс. Дрейк сойдёт с ума, когда я ему расскажу.
Хоук улыбнулся, и мы целую минуту шли молча, погружённые в свои мысли. Наконец я набрался смелости и задал ему вопрос, который давно меня беспокоил. Вопрос казался мне глупым, но я сомневался, что после всего случившегося Хоук будет на меня сердиться.
– Хоук, – спросил я, – как думаете, я смогу когда-нибудь присоединиться к Кругу Восьми?
Хоук застыл на месте. Он посмотрел на меня странным, испытующим взглядом, который быстро сменился удивлением. Потом шоком. А потом гневом.
– Присоединиться к нам? – Он схватил меня за плечи и потряс. – ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К НАМ? Саймон Фейтер, какой же ты несносный оболтус! Ты ведь только что это сделал!
* * *
Следующие двадцать минут Хоук читал мне
