Он говорил правду и все равно чувствовал себя дураком. Так говорят томимые любовью юнцы.
Аннабелл улыбнулась, и ее лицо преобразилось.
— Я поеду с вами. — Она была красивее дюжины мисс Старлинг, более пленительна, чем целый хор морских сирен. Может, ему удастся найти какой-то способ, чтобы исполнить долг, налагаемый на него титулом, получить одобрение сестер и при этом не лишиться совместного будущего с Белл. Он никогда не рассчитывал на счастливый случай, но на этот раз им овладела надежда, как бывает с игроком, который ставит на карту последнее.
Аннабелл высвободилась из его рук и двинулась к дому. Оуэн, наконец, перевел дух.
— Но, — Аннабелл резко обернулась, — мне нужно забрать с собой материал и все, что нужно для шитья. Я продолжу работать там.
— Согласен, — смирился Оуэн.
Может, он и дурак, но дурак счастливый. Не такой, каким был несколько недель назад.
Глава 17
В дни, оставшиеся до отъезда в поместье лорда Харсби, иголка словно стала частью тела Аннабелл. Она работала с рассвета и далеко за полночь. Даже во сне платья преследовали ее, как бестелесные привидения, танцуя кадриль на каком-то потустороннем балу. В результате ей удалось собрать все шесть нарядов на живую нитку. Конечно, работу нужно довести до конца, потому что платья пока оставались полуфабрикатами. Их еще требовалось подогнать, подшить и украсить. Все это без труда можно было сделать и в поместье лорда Харсби. Ведь там каждому будет дано время на сон или переодевание к ужину.
Придумывать бальные наряды было любимым занятием Аннабелл. Шелка, которые она выбрала для девушек, были просто роскошными. Платье Роуз будет, конечно, белым с вставками из светло-зеленого атласа — как раз для ее худенькой фигурки. У Оливии платье будет из бледно-розового шелка, отделанное белым атласом. Они и по отдельности будут смотреться прекрасно, а уж вместе — это будет как удар грома.
В день отъезда на рассвете Аннабелл упаковала платья, каждое по отдельности, а заодно кружева, ленты, лебяжий пух, перья и креп, на всякий случай. Все было сложено в огромный сундук, который ей предоставила Оливия.
Личные вещи Аннабелл уместились в небольшой складной чемодан, который прислала Дафна. Тут большей частью была ее рабочая поношенная одежда — все, чем она владела. Контраст между содержимым сундука и чемодана казался разительным. И даже угнетающим.
На Роуз с Оливией ее платья подействуют именно таким образом. Понятно, что компаньонки должны быть чем-то вроде незаметных теней, но все равно Аннабелл считала неприемлемым заявиться на модную вечеринку в рубище.
У нее уже не оставалось времени, — да и материи не было, чтобы сшить себе новый наряд. Значит, надо переделать старые. Пересмотрев кучу лоскутов, оставшихся от платьев девушек, она отобрала несколько и сунула их к себе в чемодан. Первым делом нужно было сменить старый чепец, но по каким-то причинам, которые сама не смогла бы объяснить, она все-таки оставила его. Поколебавшись, Аннабелл добавила к своим вещам и старую шляпку, на тот случай, если вдруг передумает.
Собрав вещи, Аннабелл присела на край кровати. Она плохо спала ночью, а солнце уже показалось из-за горизонта. Ложиться теперь не имело смысла. Они отправлялись в поместье лорда Харсби в Норфолке сразу после завтрака.
Оуэн предупредил, что путь туда займет почти двое суток. В конце первого дня они сделают остановку на постоялом дворе, переночуют и прибудут на место вечером.
Аннабелл еще не доводилось путешествовать так долго, и ей казалось, что впереди ее ждет заманчивое приключение. После двух часов тряски по ухабистым деревенским дорогам в духоте кареты она уже не могла вспомнить, почему ей так казалось.
Аннабелл, Оливия и Роуз болтали втроем, читали, дремали. Оуэн скакал на коне рядом с каретой. Аннабелл не умела ездить верхом и поэтому завидовала ему. Время от времени он возникал в окне. Его лицо уже потемнело от загара, волосы взлетали на ветру, придавая неожиданный шарм его обычно строгой манере держать себя. А эти широкие плечи, эта аура властности! Он был потрясающе хорош собой!
Если бы можно было наблюдать за ним не отрываясь, время прошло бы намного быстрее.
Тем не менее из соображений осторожности Аннабелл старалась не смотреть на него. Роуз была очень наблюдательной и догадливой и быстро сообразила бы, что Аннабелл и Оуэна связывают романтические отношения. Или связывали.
Чтобы не видеть его, Аннабелл опустила шторку на окне. Когда Оливия вопросительно подняла брови, объяснила:
— Хочу заслониться от солнца, иначе мы поджаримся.
— Правильная мысль. Мы с Роуз так рады, что ты согласилась поехать с нами!
Роуз энергично закивала.
— Я тоже рада, — искренне ответила Аннабелл. Однако чем дальше они отъезжали от Лондона, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Она надеялась, что сумеет правильно держать себя в присутствии лорда и леди Харсби и их гостей. Хотя родители и обучили Аннабелл светским манерам, ей пока не удалось продемонстрировать их в обществе высшей знати. — Ты знаешь, Оливия, кто там еще будет?
— Мистер Эверил — поверенный и друг брата, — сказала Оливия со смущенной улыбкой. — Я уверена, что только поэтому Оуэн принял приглашение лорда Харсби.
— Что он собой представляет? — поинтересовалась Аннабелл.
Щеки Оливии порозовели.
— Мистер Эверил коллекционирует экзотические вещи из разных стран. Он очень мудрый и опытный.
О Боже, кажется, Оливия увлечена им!
— Очень часто слова «мудрый и опытный» употребляют, чтобы не сказать «старый», — поддразнила ее Аннабелл. — Если я правильно поняла, мистер Эверил — пожилой джентльмен, который владеет пыльной коллекцией из старинных предметов искусства?
— Нет! — вскинулась Оливия, перья у нее на шляпке заколыхались. — Он моложе Оуэна и в хорошей форме. Я слышала, как брат говорил, что в боксе он не может сравниться с мистером Эверилом.
Аннабелл лукаво подмигнула Роуз.
— Значит, он — боксер. Должно быть, все лицо у него в шрамах и перебитый нос.
— Ничего подобного! — воскликнула Оливия. — У него абсолютно классические черты лица, как у статуи Адониса. Он один из самых красивых мужчин, каких я видела.
— Как интересно, — улыбнулась Аннабелл.
Оливия закрыла лицо руками.
— А мне обидно! Роуз уже знает, что меня тянет к нему. Но о моей добродетели можно не беспокоиться. Джеймс все еще относится ко мне как к маленькой сестренке Оуэна. Последний раз мы виделись с ним в сентябре, двадцать пятого, в пятницу. Так вот, он сказал мне, чтобы я ела больше овощей.
