Даже немногочисленные приведённые примеры подтверждают апологетическое высказывание Парнова из его предисловия к книге академика Маркова: «Чудесный сплав искусства и точного знания, которым, собственно, и является фантастика, не вмещается в узкие рамки определений». Это, конечно, о той «старой» советской научной фантастике, время которой всё же прошло. Но лучшие её произведения, в том числе некоторых академиков, несмотря ни на что читаются (и переиздаются) даже сейчас.
ИМАЖИНАТИВНАЯ СОЦИОМЕХАНИКА
(Был ли Логик фантастом?)
На фантконвенте Еврокон-78 в Брюсселе приз за лучший НФ-роман был присуждён Александру Зиновьеву, бывшему советскому учёному, жившему тогда в Мюнхене — за книгу «Зияющие высоты», опубликованную в 1976 году в Лозанне (Швейцария) и принёсшую автору мировую известность. Непростую книгу, многослойную и разноплановую, но ни в коей мере не «научно-фантастическую»! Такие дела. При выдумывании её «автору никто не помогал. Никто не читал. Никто не высказывал ценных критических замечаний. И автор всем благодарен за это» был от души.
Сатирико-социологический анализ фундаментальных законов общественного бытия с НФ сближает разве что пояснение к нему: Книга составлена из обрывков рукописи, найденных случайно. Сравните с подзаголовком (Рукопись, обнаруженная при странных обстоятельствах) повести братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света», опубликованной в том же 1976-м.
Конечно, книга Зиновьева о перипетиях жизни разнообразных Ибановых в Ибанске, где все мероприятия исторические, предоставляет богатые возможности для её трактовки. Во-первых, как сатиры на советское общество, и эта трактовка до 1991 года была наиболее востребованной, благо сатиры там хоть отбавляй! Даже «злопыхательства», как предпочитали говорить в восьмидесятые. Примеров этого в книге масса.
«Социзм есть вымышленный строй общества, который сложился бы, если бы в обществе индивиды совершали поступки исключительно по социальным законам, но который невозможен в силу ложности исходных допущений. Социзм имеет свою ошибочную теорию и неправильную практику, но что здесь есть теория и что есть практика, установить невозможно как теоретически, так и практически…» К полному «изму» — путь по спирали, высшие витки которой опускаются ниже низших, за счёт чего и достигается поступательное движение вперёд.
В семисотстраничной книге множество сатирических картинок и портретов. К примеру: некто был знаком «с достижениями болтовни по поводу открытий современной физики», другие «вели дискуссию по всем канонам научной дискуссии: каждый кричал своё и не слушал другого». Там много всего… Наша реальность не может быть описана ни в какой теории, легче построить атомный реактор, чем хорошее хранилище для картошки. А народ в этой реальности должен вести себя так, как будто начальство на самом деле не смешное, а умное, доброе, справедливое…
Вот суждения о власти, науке, искусстве. Сама власть есть главное дело. Воспроизводство власти есть часть этого дела. Ибанское общество — весьма сложная дифференцированная и иерархически структуризованная система привилегий… И не важно, что некто не может «отличить Гегеля от Бебеля, Бебеля от Бабеля, Бабеля от кабеля, кабеля от кобеля, кобеля от Гоголя…»
Ибанскую науку Зиновьев рисует только в гротескном ключе: «В науку пробрались несколько настоящих ученых»! «Ураган научных открытий нашего времени в значительной мере есть социальный ветер, а не ветер познания… Лет через сто узнаем, кто был настоящий учёный…» Ещё примечательное: «Матореализм как высшая стадия материализма до возникновения диамата. Мат — универсальный сверхязык, на котором можно обращаться даже к внеземным цивилизациям»… А в ибанском искусстве закон один: чем выше зад, который удаётся вылизать художнику, тем крупнее художник!
Второй, и более важный слой книги — социологическое исследование «механизмов» общества, социомеханика Зиновьева: «социальные законы одни и те же всегда и везде, где образуются достаточно большие скопления социальных индивидуумов, позволяющие говорить об обществе».
Подобными исследованиями учёный занимался ещё с пятидесятых годов, разрабатывая логическую онтологию, но в СССР они поддержки не нашли. Потому и состоят «Зияющие высоты» на треть из социологических «кусков», рассматривающих основные аспекты социальной организации: коммунальный, деловой, менталитетный. Впоследствии, выбрав эти куски и скомпоновав их иначе, Зиновьев получил книгу «Коммунизм как реальность», за которую был даже отмечен премией Токвиля по социологии. Хотя подавляющая часть профессиональной социологической среды его сразу чуть ли не возненавидела.
В итоге Зиновьев разработал социологическую теорию для любых социальных объектов, с конкретизацией — для коммунистической, западнистской, постсоветской систем. Эту теорию (которая сама по себе метод) он сначала называл «социомеханикой», затем «логической социологией» — чтобы отделиться от того, что сочиняют социологи обычные. Сам Логик считал их разными науками, как химию и алхимию…
О «социомеханике» взамен мейерхольдовского принципа «биомеханики» упоминал ещё А. В. Луначарский за полвека до Зиновьева. Но по его рассуждениям, рассматривающим человека как клетку в большом социальном механизме, изучая и изображая человека в его социальной среде, можно было создать (всего лишь) полнокровный жизненный образ в театре. Зиновьев задачу ставил гораздо сложнее. Чувствуя «моральный долг не перед людьми, а перед самим собой», он пытался создать «точную науку про общество».
«Принято думать, что человеческое общество есть одно из самых сложных явлений, и по этой причине его изучение сопряжено с необычайными трудностями. На самом деле… общество есть наиболее лёгкое для изучения явление, а законы общества примитивны и общедоступны» (!) Далее в своём «плотном» (особенно вначале) тексте философ и логик это и пытается показать. Ниже следует компендиум основных положений.
О законах
Научный закон есть утверждение, обладающее такими признаками:
1. оно истинно лишь при определённых условиях, 2. при этих условиях оно истинно всегда и везде, 3. условия, при которых истинно такое утверждение, никогда не реализуются в действительности полностью.
Социальные законы суть правила поведения: меньше дать и больше взять, меньше ответственности и больше почёта, и т. д. Люди стремятся официально выглядеть тем лучше, чем они хуже становятся на самом деле. Они сначала усиленно скрывают правду, а потом не могут узнать её даже при желании. Врут потому, что обман есть наиболее выгодная форма социального поведения. Есть и объективные законы дезинформации — вроде законов тяготения…
Социальная оценка проблемы как важной или неважной не совпадает с её гносеологической оценкой как трудной или нетрудной. Но в силу социальных отношений важную проблему оценивают и как гносеологически трудную. Ошибка неизбежна — как социальное явление.
Основной закон отношения социального и официального — стремление к их соответствию и даже совпадению. Но в массовом исполнении даже величайшая мудрость совпадает с величайшей глупостью.
Один из глубочайших социальных законов: индивид должен быть ограничен во всех отношениях…
Об обществе.
Основная трудность понимания общественных явлений в том, чтобы найти способ организации видения очевидного, способ понимания повседневности.
Общество можно представить как огромное число клеточек, связанных друг с другом и осуществляющих действия независимо от того, есть в них человек или нет. Социальным индивидом может быть не только отдельный человек, но и группа людей, объединение групп, даже целая страна. Социальное действие есть действие индивида. Люди осуществляют их в силу социальных законов. Социальная группа есть скопление из двух и более социальных индивидов (не всякое). Социальные отношения суть отношения индивида к своей группе, группы к своему индивиду, индивида к обществу, общества к индивиду…
Для построения любого общества достаточно иметь некоторое множество индивидов и предоставить их самим себе… Социальные системы относятся к числу эмпирических. Отсюда два типа исследовательских задач:
1. исследование самой системы, 2. решение проблем с учётом того, что приходится иметь дело с системой. Для теории социальных систем безразлично, сложилась та или иная система естественно, или была изобретена искусственно. Социальная оппозиция должна перестать рядиться в чуждые ей оболочки науки и искусства, должна выступать в своей собственной роли.
Из любых исходных предпосылок можно вывести любое общественное устройство. Из допущения свободы и равенства — отеческий террор и привилегии. Из допущения насилия — разгул свирепой демократии. Содержание предпосылок не играет роли.
