То, что получилось применить ее сейчас, объяснялось легко — людоед был слишком занят наблюдением за нами. Наверное, так он и управлял Копией. Как на приставке играл. Вот Крыл и подобрался к нему незамеченным.
— Надо уходить, — сказала Гром-баба и ей вторило лопнувшее стекло на втором этаже. Огонь уже всерьез принялся за перекрытия и полз все выше.
— Надо, — кивнул я, доставая мешки и веревки. — Оттащим пленных в сторону. А то еще поджарят то, что не надо.
Больше всего мне хотелось спалить этот гадюшник вместе с людоедами. Даже к зэкам не было столько ненависти. Почему? Не знаю. С точки зрения выживания, каждого можно понять. Понять, но не принять.
Мы тем временем привели в чувство Психа. Ничего серьезного, но пару дней челюсть будет болеть. Да и синяк останется. А после принялись за каннибалов. Мешок на голову, руки за спиной, связать, соединить со следующим. Получилась такая не стройная длинная цепь. Хрен куда убегут и хрен что смогут сделать.
— Господа людоеды, — обратился я к пленникам. В отблесках бушующего пламени связанные люди с мешками на головах, смотрелись невероятно жутко. Что и говорить, святая инквизиция снова в деле. — Еще раз повторю, переход в боевую трансформацию будет расценен, как агрессия. Понятно, Кость?
Лидер каннибалов пробурчал нечто невразумительное, что я воспринял, как согласие. Стоило ему очнуться, как этот недотепа попытался накинуть свое белое одеяние. Но вместо этого чуть не примерил такого же цвета тапочки. Била Гром-баба, что называется, сильно, зато по голове.
— Идем, не останавливаемся. Не разговариваем. Любое непослушание будет строго наказываться.
— Что вы хотите с нами сделать? — чуть ли не повизгивая, спросил Рой.
— Дать вам возможность быть полезными для общества, — ответил я. Разве что не добавил, для какого. Для нашего, само собой.
— Вы же обещали, что отпустите меня! — заорал Тень, за что тут же получил по хребту от Гром-бабы. Это ему еще повезло, что Громуша вновь стала человеком. Хотя и тут приятного было мало. Вообще мой прапор в юбке оказался прирожденным конвоиром.
— Отпустим. Если выполнишь некоторые условия, — на этот раз я не соврал. А теперь медленно пошли, слушаемся этого голоса. Псих, скажи что-нибудь.
— Слушаемся меня, — чуть растерянно пробормотал крикастый товарищ.
— Крыл, прикрываешь сверху. Гром, замыкаешь. Давайте к Алисе, я сейчас догоню.
Вскоре цепочка пленных вместе с моей группой скрылась из виду. Шли людоеды медленно, неуверенно, чему способствовали мешки. Но снимать их, само собой, никто не собирался. Лучше дойти неторопливо, чем не дойти вовсе. А каждый из наших новых знакомых был довольно опасен.
П-образный дом, основная резиденция людоедов и обитель Кости, плевался через окна пламенем, рассыпая стекла. По стенам ползли вверх желтые языки огня, оставляя на штукатурке черные выгоревшие следы. Но здание меня не интересовало. Как и сам квартал. Вполне закономерный и заслуженный итог для каннибалов.
Я на дрожащих ногах подошел к куче тряпья у мангала. Хотел было прикоснуться к коротким шортам, но не смог. К горлу подкатил ком и стало тяжело дышать. Не из-за дыма, окутывающего двор. Из-за горечи.
— Прости, малец.
Кремневое колесико зажигалки чиркнуло, рождая крохотное пламя. Оно радостно заплясало, пожирая кусок ткани, торчащей из бутылки. А когда огня стало достаточно, я выкинул коктейль молотова в кучу тряпья, оставшегося от сожранных этими уродами людей. Пусть земля вам будет пухом.
На негнущихся ногах я покинул залитый светом и охваченный огнем квартал, догоняя свою группу. Сейчас мне не хотелось мести или справедливости. Все, что мне хотелось — выпить.
Глава 24
Наверное, это походило на ожидание скорой экзекуции. Шестеро людоедов с теперь уже связанными перед собой руками и с мешками на головах, сидели на коленях кружком посреди проулка. С одной стороны свежепостроенная металлическая стена, с другой — забаррикадированный вход в бывшие владения Психа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На крышах располагалась наша команда уничтожения. Богиня стрельбы Алиса, уже снявшая карабин с предохранителя. Кора с множеством спаянных мелких штырей, которые она подготовила заранее и собиралась использовать в качестве шрапнели. Ощетинившийся иглами Слепой, который вдобавок держал в руках ружье. С противоположной стороны, на крыше, Псих и Крыл, оба в боевом режиме, рассматривающиеся, как группа поддержки. Разместили их там, чтобы наши гости чувствовали себя окруженными. Ну, и конечно я, который уже успел расставить ловушки со стороны главной улицы.
Наша основная ударная сила, она же в девичестве Гром-девочка, а ныне Гром-баба, закрыла своим могучим телом проход к лесопосадке. Единственная, кто спустился и выбрался в переулок. Таким образом она одновременно находилась на будущем поле боя и как бы в стороне, готовая вмешаться в любую минуту. Основной вход для собачек остался открыт. Если псин, конечно, не смущали густые, но вместе с тем низкие кусты. На них, кстати, ушло прилично сил. А еще сколько придется потратить, когда все начнется?
Ладно, вроде все готовы. Я встретился взглядом с каждым из членов группы и кивнул. Скорее даже сам себе. И достал пистолет Ярыгина. Так, для солидности. Толку с него все равно никакого.
— Господа людоеды, сейчас мы сыграем с вами в одну очень интересную игру, — вкрадчивым голосом сказал я. Эх, мне бы еще страшную маску и трехколесный велосипед. — Но для начала хочу сразу оговориться, правило одно, не входить в боевой режим. Тот, кто попытается это сделать, будет уничтожен. Надеюсь, с этим не возникнет никаких проблем. Итак, можете снять мешки с головы.
Несмотря на связанные руки, людоеды довольно быстро справились с моим первым заданием. Они вертели головами, щурясь и пытаясь оценить свое положение. Ну, что я скажу? Хреновое у вас положение, любители человеческого мяса.
— Извиняюсь, за грубое обращение при конвоировании. Но я говорил вам, что не надо пытаться бежать. Хотя… среди вас есть чеченцы?
Людоеды недоуменно стали смотреть друг на друга. Пока Кость, на правах лидера, пусть уже и бывшего, отрицательно не помотал головой.
— А, тогда не извиняюсь. Ладно, перейдем к нашей игре. У ваших ног лежит шесть ножей. По одному для каждого. Правила простые. Тот, кто последний останется на ногах, уйдет из нашего гостеприимного квартала. Про боевую трансформацию напоминать не буду. Как вы заметили, у нас достаточно оружия, чтобы наказать тех, кто не станет соблюдать правила.
Людоеды, не сговариваясь, посмотрели на ножи. Тут уж я откровенно поиздевался: помимо здоровенных, разделочных, положил один рифленый, для резки хлеба, узкий для стейка и длинный для работы с мясом на кости. Ну, а что? Мяса тут было до фига. И костей. Людоеды же умеют управляться именно с человеческой вырезкой. Пусть продемонстрируют свои таланты.
— Зачем… зачем вам это? — спросил Кость.
Как-то быстро главарь каннибалов утратил всю свою боевитость. Сейчас он выглядел, как побитая собака. Забавная ирония.
— Наших девчонок заводит вид крови. Свои условия я озвучил. Из этого квартала уйдет только один. После того, как остальные будут мертвы.
Не проще было ли завалить всех этих уродов прямо так, с мешками на головах? Да, намного проще. Вот только я знал отношения нашей общественности к убийству безоружных. Гром-баба сделает недовольное лицо, Слепой закусит губу, Кора пойдет пятнами, а Крыл испуганно побледнеет.
Конечно, можно было выполнять всю работу грязную самому. Но у меня возникло некое брезгливое ощущение, стоило представить, как лианы сносят головы этим уродам. Будто голыми руками беру говно, сжимая его и оно выскальзывает через пальцы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поэтому я придумал такой забавный план. Собственно, он был не лишен остроумия, больше того, я бы даже сказал, что примерно так же поступил и Голос. Загнать всех пауков в банку и посмотреть, как они друг друга жрут, сочно перетирая жвалами.
Опасения, что людоеды все как один откажутся, гордо встанут и плюнут в мою сторону, мол, стреляй, гад, я отмел сразу. В хорошем отряде предатели не появляются. Но вот вероятность возникновения сомнений перед первым ударом не исключал. Все-таки на это нужна определенная решимость. Одно дело убивать маленьких мальчиков, которые не могут тебе ответить. И совсем другое — атаковать, глядя в глаза.
