К воротам прорвались лишь единицы рвачей – самые шустрые и умные, до которых быстрее всего дошло, как освободить демона. Убить демонолога, то есть меня, у них не вышло, и тогда они, похоже, решили разрушить демонический круг, повредив подпитывающие заклинание замковые накопители.
Однако до решетки ни одна из тварей не долетела – всякий раз, когда рядом раздавался торжествующий вой или появлялось склизкое щупальце, возвышающаяся над воротами толстая «колонна» внезапно оживала и выстреливала громадной змеиной головой, ловя излишне умную нежить гулко хлопающей пастью. А если змея все-таки промахивалась, на помощь ей приходил лохматый, разжиревший до безобразия кролик с совсем не кроличьими зубами.
В очередной раз проводив исчезающую в пасти Жраки тварь, я усмехнулся, а затем все-таки опустился на одно колено. Тяжело мне было, слишком тяжело держать на плечах эту ношу. Проклятый круг.
Одно утешение: я все рассчитал правильно. А вот попавший в ловушку демон слишком поздно понял, почему раненые рвачи так быстро потеряли прыть и свою псевдожизнь. Сообразил-таки, что моя нежить – это часть меня. Моя самая надежная опора. Прочный тыл. И одновременно – мои лучшие, способные себя защитить внешние «резервы», которым я разрешил сегодня беззастенчиво забирать чужую энергию. А поскольку с каждым из них я был прочно связан, то…
Из глотки демона вырвался разочарованный стон, когда в демонический круг волной хлынула заимствованная у рвачей сила. А потом завыл в голос, потому что лучи напоенной энергией до предела гептаграммы стали резать его в буквальном смысле слова на куски.
Такой напор ни одно создание иного выдержать не способно, поэтому демон был обречен. И, кажется, прекрасно это сознавал, поэтому в последние мгновения уже даже не рычал – просто сдавленно шипел и вяло трепыхался, будучи не в силах преодолеть защитные руны.
Наконец гептаграмма в последний раз вспыхнула, ее лучи разгорелись с такой силой, что их свет уже не просто ослеплял, а буквально обжигал. Затем раздался протяжный стон, быстро перешедший в предсмертный хрип. Отвратительный звук, как если бы в круге порвали надвое мокрое полотно. За ним последовал оглушительный крик рвачей, которых в этот же самый миг испепелило на месте.
А после все неожиданно стихло. Спустя пару секунд я осторожно приоткрыл один глаз и бегло огляделся. Так, стены, разумеется, в трещинах, на полу опять куча трупов и целое море вонючей слизи, от решетки почему-то вьется сизый дымок. Но воронка в иное закрылась, демон исчез, повсюду летают хлопья пепла, из-за которых моя рыжая шевелюра скоро станет серой. Рука болит, ноги едва держат, голова раскалывается. зато вплавленные в камни накопители дымятся от напряжения, а спрятанный в подземелье алтарь наверняка пылает так, что, если бы не прикрыл его заклинанием, тут бы уже все осветилось, как днем.
На моих губах появилась усталая улыбка.
Конечно, Глюк был прав: одному человеку не под силу сотворить такое – ни у кого из живых просто не хватит резервов. Но мои резервы теперь всегда со мной – вон зубами щелкают и жадно оглядываются по сторонам в поисках чистейшей энергии, которую иным путем я бы никогда не добыл в таком количестве.
Довольно облизывающиеся Мурка, Мявка, Мурлыка и три ее котенка, успевшие за эту ночь немного подрасти. Заметно округлившиеся и переставшие сверкать ребрами Гавкач, Рев и Гром. Жрака. Сыто икающий Ползун, смотрящий на меня с колонны осоловевшими глазами, шумно отдувающийся Бескрылый, выбежавшая на шум Зубища… До чего же все-таки важно в жизни мэтра число тринадцать. Всегда его любил, и, как видите, не без причины.
Глава 15
Да, я честный, справедливый, незлобивый человек. Поэтому убиваю с легкой душой и с чистой совестью.
Мэтр ГирашУбедившись, что ничего страшного с замком не произошло, я, морщась, доковылял до центра погасшей гептаграммы и, подняв один из накопителей, довольно хмыкнул – надо же, полнехонек! Энергии демона хватило на все, и даже немного осталось. Правда, амулеты, в которых я раньше хранил светлую силу, стали темными, но зато их теперь так много!
Услышав тихий шорох, я повернул голову и уставился на сидящего возле стены в луже крови насма – измученного, израненного, но следящего за мной все тем же насмешливым взглядом, в котором, однако, проступала усталость.
– Доволен, Невзун? – едва слышно прошептал он, откинув голову на камни. – Целого демона оприходовал за наш счет. Замок не потерял, нежить свою накормил, резервы пополнил и не получил при этом ни царапины. Что еще нужно некроманту для счастья?
– Немного, ты прав, – хмыкнул я, подходя ближе и доставая из-за пазухи склянку, плотно закрытую пробкой. – Теперь мне будет намного проще разобраться в происходящем.
– Второй контракт я не потяну, – оскалился командир при виде зелья быстрого восстановления. – Даже не надейся.
Я присел возле него на корточки.
– Ты бы первый отработал как следует. Не надумал, кстати, его закрыть?
– Нет, – выдохнул убийца, прикрыв на мгновение глаза, затем метнул быстрый взор в сторону моих трансформированных зверушек. – Я еще не понял, что ты такое.
Выглядел он скверно – ноги, судя по всему, у него не работали: связки оказались порваны, кости поломаны, хорошо хоть крупные сосуды не были задеты, иначе он истек бы кровью за минуту. На груди красовались рваные, хотя и неглубокие раны от когтей, ножны на поясе были пусты, стальные заклепки оплавлены, словно побывали в печи. На лице поверх татуировки красовались пятна сажи и корка засохшей крови, но глаза смотрели живо и с вполне оправданной настороженностью.
Я бесцеремонно всунул ему в руки пузырек, предварительно вытащив тугую пробку.
– Пей. Ты нужен мне здоровым.
– Вот так сразу? – еще больше насторожился убийца. – Никаких больше дополнительных условий?
– Ты свое условие на сегодня выполнил, – спокойно отозвался я, открыто встречая его взгляд. – И пошел на верную смерть, хотя я, если помнишь, этого не приказывал.
На лбу наемника проступила глубокая морщинка, однако настороженность из глаз все же ушла.
– А моя звезда?
Я приподнял одну бровь.
– Ты уверен, что они согласятся принять помощь из рук некроманта?
На покрытом татуировками лице насма отразилась напряженная работа мысли, а потом он посмотрел на склянку у себя в руках и, одним махом опрокинув ее содержимое в рот, мрачно сказал:
– Не думаю, что они будут в состоянии возражать.
