Ярославская губерния дает массу лавочников, «сидельцев», «краснорядцев» и трактирных слуг («половых»).
На основании последней переписи столичного населения в Петербурге оказалось из Ярославской губернии:
«Ярославцы-красавцы» – народ по преимуществу правильного, красивого типа, что установило за ними прозвище «белотелое». Малоземельность и скудость почвы давно приучили ярославца к отхожим промыслам, которые он и обратил в постоянный источник своего благосостояния. Вращаясь между людьми всех классов, и по преимуществу в столицах и больших городах, ярославец выработал себе особую манеру обращения: вежливую, вкрадчивую, что называется «себе на уме». Жизнь в городах и служба в трактирах и торговых заведениях познакомила ярославца с роскошью и щегольством: и мужчины, и женщины любят щеголять нарядами и вообще по одежде и обстановке казаться более горожанами, чем поселянами. Вследствие постоянной отлучки из дому ярославец отстает от семейной жизни. Разлученные на продолжительное время от своих мужей, женщины не могут похвастаться безупречной нравственностью. А возвращающиеся на побывку трактирноцивилизованные половые склонны к распространению идеи о свободной любви. Оттого на Руси за ярославцами укоренилось обидное прозвище «кукушкиных детей».
Деревня без мужиков
Впрочем, все сказанное об ярославце относится только к уездам, где господствует «отход на сторону». Напротив, жители Пошехонского и Мышкинского уездов имеют совершенно иную нравственную физиономию. Мышкинцы сами себя именуют людьми «серыми», а слово «пошехонец» означает синоним глупого человека. Пошехонцы до сих пор слывут в народе притчей во языцех. Разбогатевший в Петербурге ярославец, если не переселяется окончательно со всею своею семьею в город, нередко по возвращении на родину строит обширные хоромы, в пять, семь окон, обшитые снаружи тесом и выкрашенные масляной краской, с мезонинами и галереями, оштукатуренные внутри или оклеенные обоями. В большей части таких домов красуются громоздкие апраксинские киоты для образов с золотыми рамами и белыми стеклами; перед каждым киотом непременно лампада. Многие домохозяева держат по два, даже по три самовара, имеют стенные часы с довольно правильным ходом. При всем том тягостное впечатление производят нередко встречаемые дома, которые, были построены слишком на широкую ногу, единственно из тщеславия, в самых уединенных деревнях, в лесных трущобах и совершенно почти на безлюдье: торчат, иногда вслед за постройкой, совершенно опустелые, заколоченные и гниющие… Отлучки на сторонние промыслы ослабляют земледелие, вредят нравственности и препятствуют размножению населения. Но об этом поговорим при обзоре «отхода в Питер» костромичей.
В столице
Из Костромской губернии отправляется в Петербург гораздо более народа, чем в Москву, хотя последняя и ближе к Костроме. Кроме уходящих ежегодно в Петербург есть крестьяне, остающиеся в столице по нескольку лет; наконец, значительная часть плотников, столяров и маляров, уроженцев Костромской губернии, находится в Петербурге постоянно, приезжая на родину один раз в три-четыре года лишь на побывку, причем «питерщики» живут как гости и не принимают никакого участия в домашних делах.
К этим «питерщикам» родные и знакомые посылают в столицу в обучение мальчиков. Живя долгое время в столице, «питерщики» отбиваются от деревни, культивируются при городе и, скопив капиталец, окончательно закрепляются в Петербурге. Средний заработок большей части плотников за весь рабочий период, на харчах от подрядчика, колеблется от 60 до 100 рублей. Малярный промысел считается наиболее выгодным и дает иногда до 150 рублей. Однако далеко не весь заработок приносится домой, так как жизнь в городах при множестве соблазнов ведет часто к разгулу. Ушедшие из-под «власти земли» отходники легко увлекаются приманками городской жизни. А отсутствие разумных развлечений в праздничные дни создало тот дикий разгул и сидение в трактирах, которые составляют отличительную черту всех больших городов. В верном расчете на этот разгул, по всем главным путям движения отхожих рабочих давно уже созданы вертепы, чтобы вырвать из рук отходника последние остатки тяжелым трудом добытого на стороне заработка.
Количество отходников в некоторых пунктах Костромской губернии так велико, что во многих волостях все полевые работы выполняются исключительно женщинами, так как взрослое мужское население все поголовно уходит на заработки.
Вязальщик корзин
Как на общую для губерний особенность следует указать на чрезмерное преобладание женщин, причем для всей губернии приходится на 100 мужчин 117 женщин. По отдельным уездам упомянутый перевес женщин над мужчинами колеблется в самых широких пределах. Так, например, в Чухломском уезде на 100 мужчин приходится 125 женщин. Чтобы точно оценить все значение этого своеобразного факта, достаточно сравнить эти данные с цифрами других стран и народов. В России на 1000 мужчин приходится 1023 женщины, в Великобритании – 1058, во Франции – 1008, в Германии 1039; в Костромской же губернии на 1000 мужчин приходится 11 ¼ женщины.
Занесенный в столицу и пробывший там от 3 до 5 лет в ученье какому-нибудь ремеслу, скромный деревенский мальчик возвращается в деревню, нахватавшись показной цивилизации и вкусив ее плодов. Сделавшись мастером какого-нибудь ремесла, молодой костромич каждый год приезжает осенью домой, посещает деревенские вечеринки и высматривает себе невесту.
Любопытно, что браки совершаются преимущественно зимою. Так как отходчики возвращаются домой только к зиме, в отхожих уездах из 100 браков приходится на зиму 86 %; тогда как для всей России процент зимних браков – 38 %. Подобное распределение браков обусловливает резкое преобладание летних рождений, совпадающих с разгаром тяжелых полевых работ. Вот одна из причин вредного влияния отхожих промыслов на естественный рост населения.
Татары в Петербурге
Кто не видал юркого «князя», расхаживающего и в центре, и по окраинам Петербурга? В долгополом азиатском кафтане с длинными рукавами, подпоясанный красным кушаком, с котомкой за плечами – ходит он из одного двора в другой. Подняв голову, озирая окна верхних этажей, он кричит на весь двор: «Халат, халат! Старые веще продавать!»
Петербургские татары прибыли в столицу с берегов Волги: из Симбирской, Пензенской, Нижегородской и Казанской губерний. Больше – из Казани, Курмыша, Сергача и Касимова. В то время как летом казанский татарин орудует главным образом на Нижегородской ярмарке, продавая на ней большими партиями казанское мыло и сафьян, симбирский татарин торгует в Петербурге.
Лето – самое горячее время для его разносной торговли. Татарин-торговец существует двух родов: халатник и разносчик красного галантерейного товара. Татарин-халатник торгует старым платьем – скупает всякое старье и сбывает его на толкучем рынке. Татарин-разносчик мануфактурного красного товара представляет собою ходячую лавку. Этот товар – ситцевые платки, шерстяные шарфы
