вы говорили. Скромный, но смелый. И даже по-своему симпатичный.
— Тогда немедленно отправляетесь в пеший романтический тур.
— Куда?
По реакции Ингрид Уинстону показалось, что выражение «пеший романтический тур» имеет какое-то скрытое оскорбительное значение.
— Идете в санчасть, принимаете пищу и совершаете половой акт. По исполнении доложите дежурному врачу.
— Что? — спросила пораженная Нильсен.
Уинстону знания русского хватило, чтобы понять, что надо вместе пойти в медицинский отсек и поесть, но он не придал значения тому, какой акт надо будет составить после этого.
— Нет времени на конфеты и букеты, — ответил Степанов, — У вас тридцать шесть часов. Послезавтра утром точка невозвращения. Если сработаетесь, то приступаем к дальнейшей подготовке. Если не сработаетесь, то товарища Нильсен вернем, откуда взяли, а насчет Вас, товарищ разведчик, придумаем другой вариант.
— Какие санкции будут, если я откажусь? — спросила Нильсен.
— До оговоренного срока никаких. Не Вы первая, не Вы последняя. Очень немногие подходят для работы в тылу врага. Вызов к нам не будет фигурировать в Вашем личном деле.
— После?
— Вас приказом переведут на новое место службы. С момента ознакомления поступаете в распоряжение и обязуетесь исполнять и стойко переносить. Неполное служебное соответствие — со всеми вытекающими. Очень хорошо подумайте, времени Вам дается достаточно. Если соображаете недостаточно быстро, отказывайтесь. Не уверены — отказывайтесь. Что-то не так — отказывайтесь. Еще вопросы есть?
— Никак нет. Разрешите идти?
— Идите. Стойте, — Степанов открыл ящик и достал две бутылки, — Одна вам, одна профессору.
Уинстон и Нильсен в сопровождении Виктора Петровича спустились на первый этаж в санчасть. По пути на них оглянулись тот же вахтер, другая секретарша, другой арестант с другими конвоирами и другой товарищ полковник. Кто оглядывался на девушку, кто-то на две бутылки. Подполковника и гражданского никто не заметил.
В санчасти их встретил человек совершено невоенного вида в белом халате.
— Без имен, — сказал аналитик, — Товарищ профессор, пациент номер один, пациент номер два.
Все трое вежливо кивнули.
— Это вам, — Нильсен поставила на стол одну бутылку.
— Спасибо, удивленно сказал профессор, — Аллергии, противопоказания есть?
— Никак нет, — ответила Нильсен.
— Нет, — ответил Уинстон. Он не очень понял вопрос, но чего он не знает, того у него, наверное, нет. Если подумать, у него здесь вообще ничего нет.
— Кто старший по званию?
— Я, — неуверенно сказала Нильсен. У перебежчика, скорее всего, звания не было. Но мало ли вдруг.
— Распишитесь в формуляре. Учебное пособие прошу вернуть в целости и сохранности!
Нильсен расписалась, и профессор протянул ей толстую книгу. «Наставление по стимуляции эрогенных зон», — прочитал Уинстон. «Наставление» — значит учебник, а остальные слова никак не складывались во что-то осмысленное. Остальные обозначения на обложке сообщали, что книга с цветными иллюстрациями и переведена с немецкого.
Девушка открыла книгу на середине, покраснела и закрыла.
— Примите лекарство, — профессор показал на две пробирки с темной жидкостью, — Выдохнуть и выпить залпом, как водку. Препарат шпанской мушки на винной основе. За этой дверью комната с кроватью и санузлом.
— Может, мы сначала как-нибудь сами, — неуверенно сказала Нильсен.
— Не сомневаюсь, что вы можете начать сами, — ответил Профессор, — Но у вас мало времени на прелюдии. Поэтому начинайте с препарата, а продолжите уже сами.
— Вот так вот просто, как собак вяжут?
Уинстон не понял, какая может быть в медицинском отсеке аналогия одновременно со связыванием собак и с классической музыкой, окончательно запутался в культурном коде и тоже решил уточнить.
— Профессор, что мы должны сделать? Я немного не местный, и не очень хорошо понимаю по-русски.
— Ты до сих пор не понял? — удивилась Нильсен, — Вот что мы должны сделать!
И открыла книгу.
Вот так выглядит медовая ловушка по-русски. Сначала тебе предлагают поработать шпионом. Потом показывают совершенно не секретную сотрудницу, которая еще и никакая не профессиональная соблазнительница. Потом укладывают в постель под мудрым руководством медицинского консультанта в звании профессора и с научно-популярной книжкой под подушкой.
Во всех нормальных странах медовая ловушка это, образно выражаясь, когда в местах обитания медведя ставят ведро с медом и прячутся в кусты с веревками и сетями. В России — когда ловят медведя и с размаху втыкают его мордой в это ведро.
Они тут что, с ума сошли? Кино про шпионов не смотрели? Это же совсем не так делается! Как таким методом можно кого-то завербовать?
Можно. Легко. Кого угодно.
Так уж получилось, хотя это в принципе очевидно, что в этом мире сексуальная революция не состоялась даже к 1988 году. Ни в одной из трех сверхдержав. Социально активное население официально занималось войной больше, чем любовью, а кто предпочитал наоборот, гасил свет и закрывался одеялом.
Тем не менее, по вопросу воспроизводства податного населения и исправности необходимых для этого органов на высшем государственном уровне работали профильные специалисты. Социальная проблематика стимуляции эрогенных зон была изучена вдоль и поперек, высказана перед аттестационными комиссиями и опубликована в специальной литературе. Правда, на пути этих полезных знаний к благодарному потребителю стояли соображения политического характера.
Во-первых, простолюдинам не положено слишком много положительных эмоций. Они должны строго дозироваться, как хлеб и зрелища. Во-вторых, информацию про эрогенные зоны и все такое стоит придержать на черный день. Своевременная ее подача широким массам может снизить до некритичного уровень недовольства в ситуации, когда это недовольство будет обосновано провалами на военном или экономическом фронте.
Наставления, подобные тому, что получили Уинстон и Ингрид, издавались малыми тиражами и хранились в специальных отделах библиотек с грифом ДСП. Для докторов, которых это касается, для спецслужб, которых касается еще и не такое, и для руководящих сотрудников, которые хотели бы иметь лишний повод смотреть свысока на простолюдинов. Простолюдины же считали, что мужской оргазм неизбежен, как победа коммунизма, а женский случаен как выигрыш в лотерею.
Не успели саб-лейтенант запаса Смит и курсант Нильсен покинуть кабинет Степанова, как на столе зазвонил внутренний телефон.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!
— Англичанин готов?
— Так точно, готов.
— Когда отправка?
— Подбираем напарника-связиста. У перебежчика ни допуска нет со спутниковой связью работать, ни профильного образования.
— Даю неделю на подбор и две на боевое слаживание
— Есть неделю на подбор и две на боевое слаживание! А на обучение гражданского необходимым навыкам разведчика сколько времени?
— Ах ты ж братская щука! Он у вас гражданский? — на этом месте генерал сменил тон с настойчивого на разочарованный.
— Так точно. Я личное дело передавал.
— Я-то думал, готового шпиона перевербовали, — генерал как будто лимон укусил.
Переданное личное дело, поясняющее гражданскую сущность перебежчика, он не читал, а про истинную сущность товарища Смита сложил впечатление из наиболее ярких
