— Вы, доктор, — после некоторого молчания сказал лейтенант, — достаточно точно выразили мои чувства. Кстати, извините за несдержанность там, внизу… Когда Чужой меня схватил, я подумал, что лучше очутиться в когтях тифа. Тигр объясним. А этот — нет.
— Чужой не убил вас, — кивнул Гильгоф, посматривая на лейтенанта поверх очков. — Вы стали его заложником. Первый случай в истории, когда эта зверюга не приканчивает попавшегося ей человека.
— Кстати, я понял кое-что из реплик Чужого, — как бы невзначай сказал Бишоп. — Чужой сказал, что боится. Очень сильно боится.
— Его страх можно оправдать, — подтвердил ученый. — Как бы вы себя повели, будучи оторванными от привычного мира, знакомой обстановки, общения с себе подобными, оказавшись в окружении тварей, которые ставят над вами непонятные эксперименты, тычут в морду оружием или стремятся убить при первой же возможности? Знаете медицинскую статистику? Дети, рожденные в дальних колониях, более подвержены стрессам и предрасположены к психическим заболеваниям. Действует генетическая память — память о своей планете… Вообще, о своем. Этот зверь сейчас пребывает в самой что ни на есть чужой обстановке. Мы для него — чужие. Не менее страшные, чем он для нас. Мне его жалко. Я могу его жалеть, а вот понять… Никак.
— Кажется, я начала осознавать, что натворили американцы, — вдруг произнесла Маша, едва только не хватаясь за голову. — Попробуем представить себя на месте Чужого. Я — ксенобиолог М. В. Семцова — в ином мире, среди непонятных существ, засадивших меня в клетку. Сидевших в соседних клетках собратьев-людей увозят неизвестно куда. Потом в вольере ставят телевизор, где появляется изображение человека, к которому я испытываю доверие. Этот фантом, играя на моей вере, начинает приказывать, что и как мне делать. До определенного момента я слушаюсь — пусть это не человек, а только его подобие, но чисто подсознательно я тянусь к нему. Когда же начинаю понимать, что меня обманули… Ясно, какие чувства могут проснуться? И чем они вызваны? Чужое окружение, обман, полнейшее разочарование. Что остается делать?
— Продать свою жизнь подороже, — отозвался Казаков.
— Если Чужой, а вернее, все те животные, которые находились на этой базе, — Гильгоф побледнел, и Маша решила, что он сейчас упадет в обморок, — будут действовать по изложенной Марией Викторовной схеме, то… Не завидую людям, в руках которых оказались животные. Да вы понимаете, на какое сомнительное открытие мы сейчас набрели? Как американцы сами не додумались?
— У янки на первом месте безоговорочный практицизм, — растягивая слова, произнес Эккарт. — Вы, русские, больше думаете о душе. Да и каждый немец сентиментален. Сотрудники американской лаборатории видели одно: нажимаешь на кнопку — Чужой слушается. Остальное не имеет значения. Никто из них не сомневался в том, что такое поведение животных может продолжаться до бесконечности. Американцы не углублялись в недра психологии разумного существа, полагая, что Чужой — только зверь с высокоразвитыми рефлексами и инстинктами.
— Исходя из всего вышесказанного, — заключил Бишоп, — можно предположить: колония S-801 была бы через некоторое время разгромлена самими Чужими. Они нашли бы лазейку и начисто вырезали своих мучителей. Но их опередили. Сейчас кто-то — предполагаю, что боевики «Нового Джихада», — держит в руках бомбу замедленного действия. И часы тикают. Рано или поздно Чужие выйдут из-под контроля. Хорошо, если это случится не на Земле. Локальную эпидемию можно будет остановить.
— Поговорили… — буркнул Казаков. — Хватит, господа мои, копаться в психологии Чужого. Что дальше делать будем? Зверя необходимо любой ценой нейтрализовать. Я не хочу, чтобы этот обиженный и несчастный монстр находился у нас на борту. Эй, Цезарь, ты меня слышишь?
— Безусловно, господин лейтенант, — ответил голос. — Ваша дискуссия представляется мне крайне интересной. Не беспокойтесь, я предпринял некоторые меры, пока вы беседовали.
— Что на этот раз? — пессимистично спросил Казаков, полагая, что компьютер «Цезаря» снова совершил какую-нибудь ошибку, представлявшуюся ему невероятно логичной и разумной. — Каждый раз, когда ты говоришь «не беспокойтесь, все сделано», у меня мурашки по коже ползут.
По мнению Семцовой, лейтенант был прав. Корабельный компьютер оказался достаточно умен, чтобы совершать самые невероятные глупости. Мозг «Юлия Цезаря» полагал, что весь мир создавших его людей подчиняется железной логике, а на самом деле… В случае с людьми, наверное, так и было. Но не с Чужим.
— Я опустил переборки, разделяющие кормовую часть корабля с ютом, — обиженным голосом доложил Цезарь. — Животное находится в коридоре возле грузового отсека, оснащенного подъемной платформой. Шлюз отсека открыт, в данный момент платформа опускается, открывая выход из помещений корабля наружу. Если животное не покинет борт в течение ближайших десяти минут, я буду вынужден стартовать с помощью автопилота и тем самым взять Чужого с собой.
— Ну уж нет! — возмутился Казаков. — Ты сможешь приоткрыть переборки, чтобы было достаточно пространства для прохода людей? Мы попробуем его выгнать.
— Предложение отвергается, — ответил Цезарь. — Я не имею права подвергать ваши жизни дополнительной опасности. Обратите внимание, пожалуйста, на мониторы семь и девять центра управления.
— Что еще теперь? — убитым голосом пробурчал лейтенант. В сопровождении Эккарта, Маши и андроида он пробрался, спотыкаясь о ноги остальных, из помещения для отдыха пилотов в отделение связиста, устроился в кресле, предложив Семцовой присесть на подлокотник, и посмотрел на указанные Цезарем экраны.
Видеокамера № 7 следила за коридором и шлюзом грузового отсека корабля. Казаков заметил только мелькнувший черный силуэт и перевел взгляд на девятый монитор.
— Он уходит, — откомментировал Бишоп. — Уходит от чужих. В колонии ему будет одиноко, но спокойно. Зверь.просто уляжется спать, дожидаясь лучших времен. Он нас боится не меньше, чем мы его.
— Да-а…— выдохнул Казаков.
Камера показывала, как Чужой, осторожно перебирая лапами, выбрался по потолку из коридора в грузовой отсек (Цезарь мгновенно захлопнул переборку, отгораживая существо от основных помещений корабля), дернулся, заслышав за своей спиной металлический лязг опустившейся двери, и вытянулся вперед, оглядывая помещение. Платформа, на которой стоял гусеничный вездеход, с тихим шипением пневматического привода коснулась снега, открыв Чужому широкие ворота, — он мог беспрепятственно покинуть «Цезарь».
Зверь нехотя слез с потолка, случайно задев одну из ламп дневного света и разбив ее, постоял, водя мордой из стороны в сторону, и шагнул вперед. Черная лапа утонула в снежном покрове.
Было видно, как Чужой медленно идет в сторону базы, от которой его отделяло не меньше сотни метров, — расплывчатая клякса абсолютной черноты на белом поле. Один раз зверь обернулся, замер, и микрофон видеокамеры донес до людей его писк.
— Кажется, — полушепотом сказал Бишоп, вслушиваясь, — этот крик выражает отрицательные эмоции. Мы ему не понравились.
— Он нам тоже, — скривил губы Казаков. — Колонию придется уничтожить. Мы не должны оставлять в живых это чучело.
— Некогда! — Сержант Фарелл сидел за штурвалом челнока, глядя, как начинают оживать системы управления и навигации. На центральном мониторе появилась надпись:
— «ПРЕДПОЧИТАЕТЕ РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ИЛИ СЛЕДУЕТ ВКЛЮЧИТЬ АВТОПИЛОТ?»
— Предпочитаю ручное, — громко и весело сказал Фарелл. — Когда еще придется управлять такой машиной? Господин лейтенант, пока запускаются двигатели, я прошу всех спуститься вниз. Сейчас там безопасно и есть кресла. Пристегнитесь.
— Ненавижу пилотов, — доверительно прошептала Маша на ухо Казакову. — Воображаю, какой это будет старт! Нас всех размажет по стенкам, несмотря на систему, снижающую воздействие перегрузок…
— Да плевать, — небрежно отмахнулся тот. — Главное — мы убираемся отсюда.
Спустя восемь минут многотонный «Юлий Цезарь», подняв настоящую снежную бурю, оторвался от поверхности Сциллы, на мгновение завис в воздухе и сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее заскользил вперед, постепенно набирая высоту. Далеко за кормой остались разбитые желтые цилиндры строений S-801, черные базальтовые скалы да запорошенные снегом остовы «Триглава» и американского «Гурона».
Пока что человеческие потери экспедиции не превышали допустимого минимума. Погиб один член экипажа — сгоревший на «Триглаве» капитан Реммер — и незадачливый американский полковник из группы «Апач».
Чужой, попутно забив встретившееся громадное насекомое, нашел вход в ледяные пещеры, поудобнее зацепился за скользкий свод, свернулся клубком и попытался заснуть. Температура его тела медленно понижалась. Снов он не видел. К хорошему очень быстро привыкаешь.
