— Выходит, что так.
Мандрыгин повернулся к художнику и отчетливо произнес:
— Все в порядке, Гришаня. Ангел был настоящий!
Гришаня улыбнулся, кивнул Маю, благодарно прижав руку к груди.
— Может, все-таки зайдете? — неловко спросил Май.
— Нет. Мы на охоту. Сначала в Михайловский сад, потом в Таврический, — Мандрыгин осекся и серьезно, с тревогой, спросил: — Как ты считаешь, я хороший артист?
— Очень хороший, — заверил Май, но, устыдившись собственной бестактности, уточнил: — Ты великий артист.
— И вор! — вдруг с вызовом добавил Мандрыгин. Он достал из заплечной сумы знакомый черный ящичек — подарок монаха, протянул Маю: — Вот, хочу вернуть. Думал, там твои фамильные брильянты спрятаны, а нашел всего пять долларов. Зачем я буду из-за такой ерунды совесть свою отягощать? И так она, старушка, чуть жива…
Май стоял недвижим. Это было не мечтанье, не сон, а настоящие деньги! Мандрыгин, несмело улыбаясь, вложил ящичек ему в руку.
— Какое счастье, — выговорил Май спотыкливо. — Ты даже не представляешь!
— Счастье? — недоверчиво спросил Мандрыгин и торопливо, даже холодно закончил разговор: — Прощай!
Мгновенно повернувшись, он ловко спрыгнул вниз. Через секунду на лестничной площадке не было ни Мандрыгина, ни Гришани, ни вертепа. Май в счастливом беспамятстве поволок ведро с мусором наверх, жарко бормоча: «Бир сум, бир сом, бир манат!» Будет кофе для Гали! Даже пряники будут! Май открыл дверь своим ключом. В ванной громко лилась вода и смеялись — Галя купала Туею. Май крикнул с порога детским голосом, задыхаясь от радости:
— Галя! Я в магазин пойду! У нас кофе нет!
Галя, смеясь, ответила что-то. Впрочем, не важно что, главное — смеясь. Май открыл заветный ящичек для хранения мощей, бережно извлек пять долларов. В дверь коротко, отчаянно позвонили. Май открыл и воскликнул, растерявшись:
— Что-нибудь случилось?!
Запыхавшийся Мандрыгин молча достал из сумы седой моцартовский парик, встряхнул его, нахлобучил и сказал, подавляя волнение:
— Я вот зачем вернулся — хочу спросить! Должность губернатора острова еще вакантна?
— Какого губернатора? — не понял Май.
— Поздравляю. Склероз! — засмеялся Мандрыгин и звонко, торжественно объявил: — Я согласен быть губернатором острова! Построим театр! Первое представление сыграем ночью! А после, при общем ликовании утренних звезд, я появлюсь перед публикой, трижды ударю тростью об пол и скажу вот какие стихи. Слушай:
Мне чудится, что будет мир нам прост,Что будем живы мы и станем стары,И к нам тогда применит певчий дроздСвои орфические чары!
