– Вы уж извините…
– Ремонтуар, всего пять минут!
Скади попыталась шевельнуть головой – безуспешно.
– Ремонтуар, подойдите ближе. Я плохо вижу вас. Врачи не захотели объяснить, что со мной случилось.
– Вы помните комету? С нами был Клавэйн, вы показывали ему строящиеся корабли.
– Помню.
– Клавэйн запустил двигатели, прежде чем мы смогли подняться на борт. Корвет был еще пришвартован.
Скади помнила, что взяла Клавэйна с собой, направляясь к тайной верфи, – но больше ничего в памяти не осталось.
– А он сумел удрать?
– Да, но об этом позже. Клавэйн включил двигатели, не отдавая швартовы. Они оборвались. Вас зацепило лопнувшим тросом.
Скади подозревала с самого пробуждения: с ней произошло что-то по-настоящему скверное. Но что именно, представить не могла.
– Зацепило?
– Ранило. Очень тяжело. Если бы вы не были сочленителем, не имели имплантатов, помогающих справиться с шоком, боюсь, погибли бы – несмотря на все меры, принятые системами скафандра.
– Черт возьми, так покажите мне меня!
– Здесь нет зеркала. Без него – никак. Я не могу преодолеть установленную Делмаром нейроблокаду.
– Тогда расскажите! Ремонтуар, опишите, что со мной!
– Скади, я пришел не для этого… В самом ближайшем времени Делмар погрузит вас в рекуперативную кому. Когда проснетесь опять, будете здоровы. Я пришел спросить о Клавэйне.
Скади подавила желание немедленно выпытать, что же с ней стряслось. Спросила:
– Он еще жив?
– Да. Его пока не сумели остановить.
Несмотря на гнев и отчаяние, дело Клавэйна интересовало Скади едва ли не больше, чем собственное состояние. К тому же одно с другим связано, не так ли? Непонятно, что случилось, но ведь это дело рук Клавэйна. И не важно, намеренно он ранил ее или нет.
В предательстве случайности не бывает.
– Где он?
– Забавно, но никто, похоже, не знает. Его выхлоп засекли – Клавэйн направлялся к центру системы. Мы полагаем, к Йеллоустону и Ржавому Поясу.
– Демархисты же его на части разорвут!
– Да, они питают к нему особые чувства. Но теперь, похоже, он летит в другую сторону. Сменил направление. Куда – непонятно. Выхлоп его двигателей мы потеряли.
– У нас по всей системе мониторы. Наверняка он попал в поле зрения хотя бы одного.
– К сожалению, Клавэйну известно их расположение.
– Ракеты выпущены?
– Да, но ни одна не подобралась на достаточное расстояние, чтобы навестись самостоятельно. Им не хватило топлива, чтобы вернуться в Гнездо. Пришлось взорвать.
Скади почувствовала текущую по подбородку слюну.
– Ремонтуар, зарубите на носу: мы должны его остановить!
– Но если мы и сумеем засечь выхлоп, ракеты уже не догонят цель. И ни один из наших кораблей не догонит.
Скади постаралась обуздать гнев. Заметила уже спокойней:
– У нас есть прототип.
– Даже «Паслен» не настолько быстр – по крайней мере, в масштабах системы.
Скади молчала несколько секунд, прикидывая, какие сведения можно раскрыть, не нарушив тайны. В конце концов, дела Внутреннего святилища необходимо хранить в секрете даже от Узкого совета.
– Ремонтуар, этот корабль достаточно быстр.
Открылась дверь. В нее проскочил робот, за ним показался Делмар. Ремонтуар встал и вытянул руки ладонями вперед.
– Пожалуйста, еще минуту…
– К сожалению, более не вижу возможности оставить вас наедине, – хмуро заявил Делмар.
Скади зашипела. Ремонтуар приблизился, нагнулся так, что их головы разделяло несколько сантиметров, и контакт разумов стал возможным без усиливающей аппаратуры.
– «Паслен» сможет догнать. Порог его ускорения намного выше, чем вы думаете.
– Насколько выше?
– Намного. Увидите сами. Вам достаточно знать, что «Паслен» сумеет взять след корвета и приблизиться на дальность выстрела. Само собой, вы будете со мной на «Паслене». Ведь вы солдат. Знаете оружие гораздо лучше, чем я.
– Быть может, нам бы стоило подумать о способе возвратить его живым?
– Вам не кажется, что время для этого уже прошло?
Ремонтуар промолчал, но Скади поняла: она угодила в самую точку. Вскоре он поймет ее правоту и согласится. Ремонтуар – сочленитель до мозга костей и потому примет любой образ действий, сколь угодно жестокий, если он во благо Материнского Гнезда. В этом разница между Ремонтуаром и Клавэйном.
– Скади…
– Да?
– Если я соглашусь на ваше предложение…
– У вас есть встречное требование?
– Не требование, просьба. Пусть к нам присоединится Фелка.
Скади сощурилась. Хотела уже отказать, но вдруг осознала, что причина отказа, которую она хотела привести, недейственна. Ведь Фелка тоже член Узкого совета, и ее присутствие не скажется на секретности операции.
– Чем же полезно ее участие? – спросила Скади.
– Это зависит от ваших намерений. Если вы отправляете вдогонку расстрельную команду, Фелка, конечно же, без надобности. Но если вы хотите вернуть Клавэйна живым – а живым, полагаю, вы должны его вернуть, – тогда ее полезность переоценить трудно.
Скади понимала, что он прав. Хотя признавать это было неприятно. Клавэйн нужен, чтобы вернуть «адское» оружие. Без Клавэйна операция сильно затруднится. Потому весьма заманчиво привезти его назад в Гнездо и высосать начисто накопленный за многие годы военный опыт. Но захват неизмеримо трудней, чем убийство дальнодействующим оружием. А пока Клавэйн жив, есть вероятность его попадания к демархистам. Те, несомненно, с удовольствием узнают о новой кораблестроительной программе, о намечающейся эвакуации и тайном страшном оружии.
Не исключено, что после таких известий демархисты воспрянут духом и приобретут новых сторонников, до сих пор сохранявших нейтралитет. Если соберутся с силами и при поддержке ультра и черт знает кого еще предпримут отчаянную атаку на Материнское Гнездо, все может рухнуть.
Нет. Клавэйна следует убить. Здесь и спора быть не может. Вместе с тем нужно создать впечатление открытости для чужого мнения, готовности согласиться. А значит, согласиться с присутствием Фелки.
– Это шантаж?
– Нет, Скади. Разумное предложение. Если кто и может переубедить Клавэйна, так это Фелка.
– Он не послушает ее, даже если…
– Даже если она его дочь? Это вы хотели сказать?
– Ремонтуар, он старик. Причем с маниакальными идеями. Я не хочу нести ответственность за его бредни.
Роботы расступились, позволяя Ремонтуару покинуть комнату. Скади наблюдала, как овал его лица, кажущийся независимым, отделенным от тела, вдруг пропал, будто лопнул воздушный шарик. В ходе разговора казалось иногда: есть щели в нейроблокаде, пути, по вполне понятным причинам не перекрытые Делмаром полностью. Мгновениями, словно при вспышках стробоскопа, открывалась возможность заглянуть в разум Ремонтуара. Наверное, он и не догадывался о подглядывании. А может, Скади лишь вообразила, что подглядывала?
Вообразила или нет, Ремонтуара наполняли ужас и жалость. Что же он увидел в ней?
– Делмар, я хочу знать! – резко произнесла она.
– Скади, это потом, после выздоровления. А сейчас я должен вернуть вас в кому.
– Гад! Покажи сейчас!
Он приблизился. Робот с длинной лебяжьей шеей выглядывал из-за его плеча, хромированные сочленения шеи блестели. Машина крутила головой, рассматривая и оценивая.
– Хорошо. Но не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Блокада ушла – будто с лязгом упали тяжелые стальные заслоны. Хлынул поток данных. Скади увидела себя глазами Делмара.
В лежащей на больничной койке без труда опознала себя – голова удивительным образом осталась нетронутой. Но остальное…
Скади передернуло от омерзения, словно при виде древней фотографии в патолого-анатомическом альбоме. И захотелось скорее перелистнуть страницу.
Оборвавшийся трос рассек ее надвое. Полоснул наискось, от левого плеча к правому бедру. Будто скальпелем отрезал ноги и левую руку. Жизнеподдерживающая аппаратура закрыла раны глянцевито-белым панцирем, словно огромным нарывом, наполненным белесым гноем. Под панцирем гудело и жужжало. Откуда выходили трубки, несли жидкости в приземистые белые модули у кровати. Со стороны казалось, будто Скади закована в растущий кристалл белого металла. Он скоро поглотит ее, превратит в химеру, фантасмагорию.
– Делмар…
– Скади, мне очень жаль, но я же предупреждал…
– Вы не понимаете… Это состояние меня не беспокоит. Ничуть. Разве я не сочленитель? У нас все можно починить и вылечить, было бы время. Я уверена, вы сможете вернуть меня в прежнее состояние.
Она сразу ощутила чувство облегчения, затопившее разум врача.
– Да, конечно, со временем я смогу…
– Проблема в этом «со временем». Самое большее через три дня мне надо быть на корабле.
