Следует отметить, что германская военная каста, не упускавшая случая поговорить о солдатских добродетелях и делах чести, не только попустительствовала совершению чудовищных преступлений в войне на Востоке, но и сама совершала их – то в роли ведущей, то в роли вспомогательной силы.
О том, что деятельность командования вермахта была преступной, свидетельствуют приказы и инструкции ОКБ по ведению «расовой войны» против СССР и Красной Армии. Они доказывают факт тесного, «товарищеского» сотрудничества военной касты с СС при проведении репрессий мирного населения. Об этом, в частности, свидетельствуют «Руководящие указания по специальным вопросам в дополнение к директиве №21» от 13 марта 1941 г., «Положение о действиях полиции безопасности и СД в составе сухопутных сил» от 28 апреля 1941 г. и другие документы.
Еще одним доказательством преступного характера действий германского военного командования является приостановка им деятельности военных судов на период операции «Барбаросса», то есть освобождение от юридической ответственности германских офицеров и солдат в случае совершения ими преступных действий (казней, сожжений селений и прочих «коллективных мер насилия») в отношении населения СССР, если оно «окажет хоть какое-то сопротивление германским вооруженным силам» (распоряжения Гитлера «О военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск» от 13 мая 1941 г. и «Руководящие указания о поведении войск в России» от 19 мая 1941 г.).
В начале мая 1941 г., еще до издания этих директив, командование сухопутными силами Германии в одном из подготовленных им проектов аналогичных распоряжений обосновывало необходимость отказа от соблюдения каких бы то ни было норм и правил ведения войны на территории СССР тем, что здесь войскам якобы будет противостоять «особенно опасный и разрушающий всякий порядок элемент из гражданского населения, являющийся носителем еврейско-большевистско-го мировоззрения».
«Не вызывает сомнения, – подчеркивалось в документе, – что он будет применять свое оружие разложения против ведущего боевые действия и умиротворяющего страну вермахта коварно, исподтишка, везде, где только сможет».
В пресловутом «приказе о комиссарах», основывавшемся на директиве «О военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск», верховное главнокомандование вермахта давало указание войскам не признавать политических комиссаров Красной Армии солдатами и «принципиально уничтожать их на месте с помощью оружия… в том числе тогда, когда они лишь подозреваются в саботаже, сопротивлении или подстрекательстве к этому».
Отметим, что названные выше документы, как и многие другие, на которых мы специально не останавливаемся, в частности касающиеся обращения с советскими военнопленными, были разработаны и утверждены германским военным командованием еще до начала войны, то есть до того, как вермахт вступил в боевое соприкосновение с Красной Армией. Преступные цели ставились изначально, и для их достижения изначально планировалось использование преступных средств. Можно ли после этого заявлять, что германская военная элита не несет ответственности за подготовку и осуществление преступлений, что она была «вовлечена» в преступные действия «психопатом» Гитлером?! Гитлеровская «программа», как справедливо отмечает исследователь из Фрейбурга Ю. Ферстер, уже давно являлась для германских элит «интегрирующим фактором». Попытка претворения в жизнь этой программы вообще оказалась возможной только потому, что основные ее компоненты (лозунг о необходимости «расширения германского господства в направлении на Восток», крайне враждебное отношение к большевизму и евреям, культ силы, признание допустимости использования любых средств в «борьбе за существование» и т. д.) задолго до войны стали составной частью их идеологии.
* * *
Преступления иного характера совершили представители германской хозяйственной элиты. С руководством вермахта их объединяло то, что они были исполнены ненависти к коммунизму и большевизму и не желали мириться с фактом существования СССР. В подготовке военного столкновения с советским государством и формулировании программы завоеваний на Востоке непосредственно участвовала, как было показано выше, четко очерченная, исключительно мощная группировка, являвшаяся своего рода промышленным ядром организации по «четырехлетнему плану», в частности РВА, а также концерны и банки, участвовавшие в создании акционерного общества «Континентальная нефть». Однако американские судьи на процессе по делу «ИГ Фарбен» в полном противоречии с Законом № 10 Союзного контрольного совета, опираясь на сомнительные аргументы, отвергли обвинения в адрес этой группировки об ее участии в заговоре и преступлениях против мира.
После нападения на Советский Союз германская хозяйственная элита приступила к прямому ограблению советской экономики. Интересы элиты концентрировались в первую очередь на отраслях, связанных с производством сырья, нефтедобычей, а также на горнодобывающей и металлообрабатывающей промышленности, электропромышленности, химическом производстве, предприятиях точной механики и оптики, текстильной промышленности, табаководстве и оптовой торговле. На нюрнбергских судебных процессах над германскими промышленниками (исключение составлял лишь процесс по делу Круппа) американские судьи вопреки неопровержимым доказательствам поставили под сомнение причастность подсудимых к преступлениям, совершенным на территории СССР, и оправдали их. Но факт остается фактом: уже с лета 1941 г. сотни уполномоченных германских концернов в составе военно-хозяйственных штабов и «восточных обществ» работали на местах, в частности в Никополе и Кривом Роге, на Нижнем Днепре и в Донбассе. Они возобновляли работу шахт, предприятий и крупных производственных объединений, осуществляли управление ими. На местное население был распространен режим террора и безжалостной эксплуатации. Действия представителей германских концернов обеспечивались и «гарантировались» войсковыми частями и специальными подразделениями.
Германские концерны вступали в разного рода «общества опеки», рассчитывая, что это даст им в будущем возможность получить «опекаемые предприятия» в собственность. Американские судьи на процессе по делу Флика, однако, нашли «аргумент», с помощью которого они оправдали германские концерны. Военная добыча на территории СССР, заявили они, являлась не частной, а советской государственной собственностью, поэтому оккупационные власти могли распоряжаться ею в своих интересах. «Мы считаем несущественным намерение Флика, – говорилось в их приговоре, – приобрести, в конечном счете, собственность. Желание чего-либо является грехом согласно Десяти Заповедям, но не является нарушением гаагских конвенций и военным преступлением». Оценивая многочисленные случаи полного демонтажа советских предприятий и вывоза в Германию их оборудования, американские судьи постановили, что данные действия не могут считаться «грабежом в обычном смысле этого слова».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
