Жалоба была простенькой. «Великий царь! Люди, которым ты разрешил строить Иерусалим — плохие люди. Город, который они строят — плохой город. Если построят — быть беде. Наше дело — предупредить».
Царь подумал и ответил: «Пусть прекратят строительство — до конца следствия».
Строительство прекратили до воцарения Дария. Иудеи послали молодому царю челобитную и попросили поскрести по архивам в Екбатане (столице) — должно быть разрешение Кира на строительство храма.
Поискали. Нашли. Строительство продолжилось.
Дошёл черед и до Ездры. Этот паренёк был потомственным пророком — праправнуком самого Аарона. Он жил в Вавилоне.
Не все угнетённые радостно побежали из вавилонского рабства на вольные хлеба Иудеи. Некоторые подождали, пока всё обустроится. Дождались. Теперь можно было уйти из рабства в вольную жизнь.
Таков был Ездра, потомственный пророк, который решил, что Иерусалим вполне созрел для его приезда. Дело происходило в царствование Артаксеркса.
Ездра, как и все пророки, был большим фантазёром. Он придумал, что Артаксеркс пожертвовал свои личные сбережения на иерусалимский храм, но положить их в храмовую казну доверил самому Ездре.
Царь, якобы, даже справку соответствующую выдал юному попу — для предъявления по месту жительства.
С этой «цидулкой» Ездра обошёл все области земли вавилонской — собирал пожертвования на иерусалимский храм.
Вторым пунктом в этом «ярлыке» стояло — освободить Ездру от уплаты налогов и любых других повинностей.
Естественно, никакой декларации о доходах от него никто не требовал. Персидского царя боялись.
А знаете, что стояло третьим пунктом в царском эдикте? Ни за что не догадаетесь.
Там было нацарапано чёрным по белому: «Любой житель Персии, который не выполняет иудейских законов и не молится иудейскому богу, подлежит смертной казни».
Как вы понимаете, с такой «бумагой» Ездра забыл, что означает слово «проблема». Начисто. Всё ему давалось очень легко. И в Иерусалим он уже приехал не с пустыми руками.
Отвлечёмся. Через много веков в Одессе один из дальних потомков предприимчивого пророка учудил нечто подобное. Паренёк служил писарем в городском суде.
Обладая хорошим почерком, он наловчился подделывать подпись одесского градоначальника. За два года мальчишечка сколотил фантастическое состояние. Был схвачен с поличным, но до суда дело не дошло — грянула революция.
Новой власти талантливые люди были очень нужны. Вскоре наш герой стал агентом ЧК. Дальнейшая его судьба напоминает триллер.
Он бросал гранату в английского посла Мирбаха, чем начал операцию «Трест» и развязал руки красному террору.
Он был советским представителем в Монголии, где в пьяном виде заблевал портрет Владимира Ильича — на глазах у монгольских партийных бонз — и ему за это ничего не было.
Он совершил шпионский рейд по тылам английской армии в Средней Азии. Спасаясь от британских спецслужб, он прибился к экспедиции Рерихов, охмурил госпожу Рерих, выдавая себя за великого гуру — таинственного обитателя Шамбалы.
Это его портрет фигурирует в зарисовках госпожи Рерих и госпожи Блаватской. Он так заморочил им головы, что экзальтированным дамочкам башню начисто сорвало.
Когда я рассказываю эту историю почитателям таинственных неизвестностей, меня готовы убить.
Это он устроил социалистическую революцию в Иране и был готов стать её официальным вождём.
Это он купил у американских военнопромышленников танк и вывез его в Россию под видом трактора.
Но сгубила его любовь к интригам, женскому полу и банальная жадность.
Дядя Иосиф Виссарионович не простил пареньку шашней с ещё одним «избранным» — Троцким.
Взяли нашего героя с чемоданом драгоценностей при попытке перехода финской границы. Звали героя Янкель Блюмкин.
Вернёмся к нашему Ездре. Пророк построил всех желающих идти в Иудею и учинил им смотр.
Оказалось, что среди паломников удручающе мало левитов. А без священников, что случилось бы с золотом, которое он хотел увезти на историческую родину? Пропало бы золотишко в песках — бесследно.
Корпус священников был значительно усилен. Ездра поручил им везти часть драгоценностей — 650 талантов серебра, серебряной посуды на 100 талантов, 100 талантов золота, 20 золотых чаш — на 1000 драхм и 2 медных таза, которые ценились выше золота.
Хоть это были попы, но Ездра произвёл передачу при свидетелях и строго-настрого наказал: золото по дороге не терять, а по приезде в Иерусалим сдать его по описи.
Вы заметили — когда речь идёт о попах, то всегда фигурируют просто фантастические суммы?
Должен заметить, что у наших попов это пристрастие к золотишку сохранилось. Кровь тут ни при чём. У попов это профессиональное. Я бы сказал, что поп — это диагноз.
По приезде в Иерусалим попы три дня гуляли. На четвёртый день вздохнули и поплелись в храм — золото сдавать. Потом отметили это дело большой жертвой.
После гулянки Ездре доложили, что, оказывается, израильский народ грешен — поклоняется чужим богам, женится на египтянках и прочих чушках. В общем — дело швах.
Ездра порвал на себе тельняшку, упал на пол и до вечера размышлял, делая вид, что горюет. Вечером он устроил публичную молитву.
Ездра кричал правильные слова. Среди были и такие:
«Бог наш просветлил глаза наши, и дал нам ожить немногов рабстве нашем».
Численное выражение этого «немного» впечатляет, не правда ли?
Дальше всё происходило, как в мексиканском сериале. К молящемуся Ездре стекались иудеи. Весь народ плакал навзрыд.
— Ах, мы сволочи! Бога нашего забыли, набрали себе в жёны басурманских уродин, детей с ними нарожали — горе нам! Что же делать, Ездра, родимый? Может быть, не всё ещё потеряно?
Ездра молчал, но все поняли, что есть шанс всё исправить.
Исправили — собрали всех своих жён, у которых в паспорте не стояло «иудейка», и всех детей от этих жён (тех самых, которых они баюкали, которым делали «козу», в которых души не чаяли), — и вышибли за иерусалимские ворота.
Но Ездре этого было мало. Он приказал собрать всех переселенцев через три дня в столице. Кто не придёт — не будет больше иудеем.
Все испугались и собрались. Народ стоял под проливным дождём, что само по себе удивительно, и слушал фанатика.
Фанатик приказал провести перепись всех тех, кто взял в жёны неевреек. Был составлен список — поимённый.
Не ругайте советский тоталитаризм или фашизм — составление списков провинившихся изобретено не Гитлером и не Сталиным.
Итак, жёны и дети были изгнаны из страны. Дальнейшую их судьбу нетрудно себе представить. Проскрипции были составлены. Народ уныло молчал, чувствуя свою вину. Ездра потирал руки.
Никому не приходило в голову, что большинство библейских героев, начиная от Моисея и заканчивая Соломоном, занимали бы в этом списке почётные первые места.
Книга Неемии.
Позвольте, как Неемии? А где вторая книга Ездры? Не надо торопиться. Между первой и второй — промежуток небольшой. Промежуток называется Неемия.
Неемия рассказывает, как, сидя в Сузах (персидской столице), он вдруг узнал о том, как трудно живётся иудеям на исторической родине. Расплакался он горько.
Мы плакать не будем, а вспомним, какие пиры закатывали его бедные земляки и какие суммы на храм жертвовали.
Но Неемия так загрустил, что даже Артаксеркс эту грусть заметил, когда печальный виночерпий наливал царю портвейн в кружку.
— В чём дело, любезный?
— Грустно мне, царь. Народ иудейский страдает непомерно в земле обетованной.
— И что же теперь делать?
— Пошли меня, государь, на родину моих предков — чтобы я её обустроил.
— И сколько тебе надо времени на все эти хозвопросы? — поинтересовался царь, а за ним и царица — тоже поинтересовалась. — Ведь ты же вернёшься назад после обустройства? Кто-то же должен нам вино плескать в бокалы?
Интерес царицы особенно интересен. Кто не знает персидской кухни, будет долго смеяться над этой сценой. Во-первых, жена царя. Которая из них?
И где происходит разговор — в тронном зале? Ха-ха-ха. Может быть, в гареме? Ещё раз — ха-ха-ха.
Особенно пикантен момент виночерпания в царскую чашу рабом-иудеем.
Сцена продолжается. «После того, как я назначил время…»
Да, Неемия назначил царю время своего возвращения, а после этого потребовал у Артаксеркса мандат — на право изъятия у сатрапов (местных начальников) строительного леса и других дефицитных материалов.
Если бы дело происходило в действительности… Но дело происходило в библии.
Поэтому персидский краснобородый царь безропотно дал требовательному виночерпию нужную бумажку. Неемия пошёл по сатрапам.
