Почему они, рыночники, пошли на свои пакостные антигосударственные деяния? Чтобы обогатиться, набить зелеными купюрами собственные карманы и карманы своих сородичей, а потом сбежать с капиталами из «этой страны» за границу, благоденствовать в Израиле, в Соединенных Штатах?! Или из-за каких-то иных идеологических, национальных соображений, добросовестно выполняя задания своих зарубежных наставников-покровителей, таких, как «друг Коль» или «Друг Билл»? В любом случае вина рыночных демократов огромна: и перед народами Советского Союза и, особенно, перед наиболее пострадавшими народами России. Это они довели русских до вымирания: население страны каждый год сокращается минимум на миллион человек, как во время страшной войны.
Прав градоначальник столицы Лужков, потребовавший в 1998 году привлечь к ответственности тех, кто виновен в несправедливой грабительской приватизации, во многих других наших бедах — именно в этом прав. Нет смысла оставлять их деяния на медлительный суд истории. Когда еще она разберется! Судить виновных следует теперь, при жизни ограбленных и униженных поколений, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы сами преступники, их родня, развращенные ими приспособленцы понесли заслуженное наказание, как понесли приспешники Гитлера, осужденные на Нюрнбергском процессе. Ну, вешать упомянутых вредоносцев, может быть, и не нужно (слишком много при этом вони и грязи, особенно от разжиревших свиноподобных фигур), достаточно полной конфискации имущества и «творческого труда» на всю оставшуюся жизнь в вечной мерзлоте сибирского рудника. Вкупе с угрызениями совести, которые бывают иногда даже у самых отъявленных христопродавцев и ренегатов.
14
Доводилось слышать от людей вполне серьезных и ответственных, что любой советский человек, изучивший «Краткий курс» истории ВКП(б), а изучали его повсюду и все, от школьников до пенсионеров, любой такой человек на голову выше каждого заграничного гражданина, не знакомого с названной книгой. Люди, более осторожные или склонные к афористичности, выражались завуалированнее, скрывая шутливостью свой скепсис: любой советский жираф на голову длиннее самого высокого капиталистического жирафа. Всяк волен воспринимать подобные утверждения на собственный лад, меня же интересует та доля правды, которая, как известно, присутствует в каждой шутке.
«История ВКП(б). Краткий курс» (официальное наименование) увидела свет в 1938 году и, без преувеличения, стала весьма заметным явлением в жизни и деятельности большевистской партии, в жизни всей страны. По словам А. А. Жданова, «за время существования марксизма это первая книга, получившая столь широкое распространение». Ее ценили за то, что в ней обобщен был уникальный опыт нашей российской коммунистической партии, подобного которому не имела ни одна партия в мире любого направления. Можно относиться к этому опыту по-разному, хоть с плюсом, хоть с минусом, но факт остается фактом: революционные события в России были и остаются стержнем мирового развития с начала XX века и по сию пору.
С моей точки зрения, главное даже не в том, что «Краткий курс» действительно изложил четко и общедоступно вышеупомянутый опыт, главное в систематизированном показе тех великих событий той переломной эпохи, когда на историческую арену (это я видел своими глазами!) впервые в истории вышли широкие народные массы, в партия большевиков сумела понять их порыв, смогла сплотить эти массы и возглавить движение вперед, к новой историко-экономической формации и не только в нашей стране, но в значительной степени во всем мире. К тому будущему, которое непременно наступит, сломив ожесточенное сопротивление устаревших, отживших устоев. Как свидетельствует неподкупный современник:
Этот вихрь от мысли до куркаИ постройку, и пожара дымПрибирала партия к рукам,Направляла, строила в ряды.
Так и было. И на войне, и в труде. «Краткий курс» только зафиксировал и подытожил реальность. С этим не спорили даже завзятые враги Советской власти, охаивавшие все, что происходило в нашей стране. Было-то было, дескать, да не так подано: не объективно, а сугубо односторонне, тенденциозно. Что тут возразить? У каждого свой взгляд на события. У Керенского один, у Троцкого другой, у Джона Рида третий, а уж про Черчилля и говорить нечего. И неудивительно. Тенденциозны вообще все исторические труды. Иначе просто не может быть, так как каждый из них несет на себе отпечаток личности исследователя, отражает мнение того слоя общества, того класса, к которому исследователь принадлежал, чьи интересы выражал и отстаивал. Широко известна формулировка: история есть политика, опрокинутая в прошлое. При Сталине, в частности в «Кратком курсе», эта «опрокинутость» была не большей, чем в других исторических работах разных времен и в разных странах. Я вот читал американский учебник, в котором с примитивной наглостью сказано, что Вторую мировую войну выиграли только бравые янки при некотором содействии англичан и французов. О Советском Союзе, вынесшем всю тяжесть той войны и сломившем хребет гитлеровской империи, упоминается лишь вскользь. А «Краткий курс» от фактов не отходит, от правды не уклоняется, но, естественно, рассматривает и оценивает все с высоты своей партийной колокольни.
Неофициально считалось, что книгу создал Иосиф Виссарионович, но это не так, вернее не совсем так. Была его инициатива, он определял направление и структуру, контролировал работу, делал замечания, высказывал пожелания по рукописи, по верстке. А писал «Краткий курс» целый коллектив авторов под руководством, если не ошибаюсь, Петра Николаевича Поспелова. Впрочем, коллектив этот не столько писал, сколько подбирал материалы из произведений Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, из решений и постановлений пленумов Центрального комитета и съездов партии, скромно цементируя фундаментальные глыбы цитат тонким слоем собственных мыслей, соображений, утверждений. Отсюда и тяжеловесная скука многих страниц, оживляемая кое-где на стыках официальных документов сталинскими, почти беллетристическими вставками. Однако общую тяжеловесность наукообразного изложения они изменить не могли.
Сам Иосиф Виссарионович от начала и до конца написал только одну главу — не составил, а именно написал. Причем самую существенную, самую интересную, но и самую трудную, постаравшись донести до широких читательских кругов разного возраста, разной образованности, разных классов и национальностей основы марксистско-ленинской философии, диалектического и исторического материализма. Задача на грани возможного, однако Иосиф Виссарионович сумел решить ее, посвятив этому всю пресловутую четвертую главу, известную хотя бы тем, что все изучавшие «Краткий курс» спотыкались на ней, преодолевали с таким трудом, что дальнейшие материалы усваивались без особого напряжения.
Сужу по себе. Еще в самом начале этой большой книги говорил о том, что до революции офицерам всех рангов, даже нам, генштабистам, военной элите, всесторонне образованным специалистам, являвшимся, по существу, еще и костяком военной разведки, — даже нам не рекомендовалось, объективности для, заниматься политикой и такими сопутствующими ей неконкретными вопросами, как философия. Что мне было известно про эту науку, которая, впрочем, и наукой-то не считалась? Не больше, пожалуй, чем среднему российскому, европейскому обывателю-интеллигенту с гимназическим багажом, не говоря уж про американцев, взращенных на голом практицизме: если выгодно — хапай и рви, все другое только помехи на пути к наживе, к обогащению.
Знал, что сам термин «философия» произошел от слияния греческих слов phileo (люблю) и sophio (мудрость), что жрецы и поклонники сей расплывчатой науки, то есть «любители мудрости», не снисходя до насущных земных забот, стремятся проникнуть в труднодоступные тайны мироустройства, познать наиболее общие (стратегические, что ли?) истины о природе, божестве, человечестве. Похвастаюсь: в отличие от многих своих коллег-офицеров, слышал даже кое-что об английском епископе Джордже Беркли, заядлом идеалисте, который отрицал объективное существование мира и утверждал, что вещи представляют собой только совокупность наших ощущений, и не более того. Вот, мол, дерево, к которому ты прислонился. Толкнул плечом — ага, есть таковое. А отъехал верст пять, дерева не видно, значит, его и вообще нет. Если размахнуться пошире, то, к примеру, и Питера для тебя не существует, пока ты живешь в Москве. И японская и германская армии, со всей их пехотой, конницей, артиллерией отсутствуют на белом свете, и нет необходимости готовиться к войне с ними. До тех пор, пока не схлестнемся в бою: представляете, какова при этом будет «совокупность ощущений»?! В общем — вражеской пули нет, пока она в тебя не попала. А тут уж конец всяческой философии. Бред какой-то.
