Черт!
Это снежная буря.
Серьезно, настоящая белая метель.
Такие, слава Богу, редко бывали в Цинциннати. А, даже если и бывали, в его квартире были генераторы, а до ближайшего магазина или кафе можно было дойти пешком за несколько минут.
Но здесь он был один. Он посмотрел на часы. Было почти девять часов. Шоу должно было закончиться в ближайшие десять минут.
Неужели и в Винтервилле идет такой сильный снег?
Если это было не так, то скоро будет. Он был всего в паре километров отсюда.
Что, если Холли все равно попытается приехать сюда?
Холодная дрожь пробежала по его спине. Последние слова, которые он сказал ей, были недобрыми. Она причинила ему боль, и он выместил это на ней. Затем он попытался заставить ее сказать ему, что она любит его, прежде чем отвергнуть ее.
Он был похож на раненого зверя, который мечется, потому что не знает, как справиться с болью.
По правде говоря, он все еще не знал, как с этим справиться. Холли была единственным человеком, который когда-либо проникал ему под кожу. Он влюбился в нее самым невероятным образом. Он любил ее.
Он потратил всю жизнь на создание защиты, чтобы уберечься от боли. Он стал успешным бизнесменом, потому что это было то, что он знал. Но потом появилась она, и все изменилось.
Она была единственной, кто знал его. И, если быть честным, то именно поэтому она смогла так сильно ранить его. Он позволил себе стать уязвимым, и ее скрытность поразила его глубоко в самую нежную часть его сердца.
Последние два дня он потратил на то, чтобы придумать, как вернуть ей город. Чтобы сделать ей величайший подарок, какой он только мог придумать.
А она все это время скрывала от него правду. Ей не нужно было, чтобы он отдавал ей город. Она уже получила то, что хотела.
Его грудь сжалась, боль заставила его поморщиться. Ему хотелось ударить кого-нибудь, наброситься. Сделать все, чтобы избавиться от этой боли.
Он прислонился головой к стене коридора, закрыв глаза, когда вспомнил ее заплаканное лицо.
«Я хотела сказать тебе раньше. Мы говорили об этом. Мы договорились, что будем разделять бизнес и нашу частную жизнь.»
Он согласился. Может быть, он даже был тем, кто предложил это, сейчас он не мог вспомнить. И она не сделала ничего плохого. Не совсем. Но она сделала именно то, что обещала.
Держала все отдельно.
Это он начал их путать. Он решил подарить ей город, вместо того чтобы поступить так, как поступил бы хороший бизнесмен. Он думал, что она будет безумно благодарна, и он станет рыцарем, въезжающим на белом коне.
Но ей не нужен был рыцарь. Она сама была рыцарем. В этом была прелесть Холли Винтер. Она никогда не переставала бороться. Она никогда не сдавалась. Она любила неистово, даже когда не могла себе в этом признаться.
И она научила его любить. То, что он никогда не думал, что сможет сделать. И теперь, когда он попробовал это, ему хотелось большего.
Он хотел ее.
Хотел заключить ее в объятия, сказать, что все будет хорошо. Поцелуями смахнуть слезы, которые он вызвал, пока ее губы снова бы не изогнулись в улыбке.
Он хотел, чтобы она была счастлива. Хотел быть тем, кто сделает ее счастливой.
Хотел любить ее. Показать ей, что, что бы ни случилось, он будет рядом с ней. Что она может положиться на него так, как не полагалась ни на кого другого.
Ветер хлестал по дому, что дребезжали окна и дверь. Он снова посмотрел на свой телефон. Все еще нет связи.
Но он не мог оставаться здесь. Не зная точно, где она, может она где-то там, пытается подъехать к его дому, потому что он требовал, чтобы она это сделала.
Он должен был добраться до нее, прежде чем она пострадает. Он снова схватил свой телефон и поморщился, когда в верхней части экрана появился значок «нет сигнала». Пробежав пальцами по клавиатуре, он быстро набрал сообщение, зная, что оно не будет получено.
Джош: Никуда не езди. Я иду к тебе. Оставайся в Винтервилле, я приду, как только смогу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
***
Гостиница была полна людей, куда ни глянь. Даже Грей Хартсон и его семья устроились на диване, ожидая, когда пройдет буря. Персонал делал все возможное, передавая горячие чашки с какао и кофе, а также выпечку и бутерброды, которые они быстро приготовили. Аляска сидела за столом, распределяя спальни для тех, кто в них больше всего нуждался — дети и пожилые люди, в то время как Гейб и Эверли рылись в бельевом шкафу, складывая подушки и одеяла для тех, кто будет спать в вестибюле и столовой.
Несмотря на то, что снаружи было темно и мрачно, все были в хорошем настроении. Аляска включила рождественскую музыку, и люди подпевали, их голоса эхом разносились по вестибюлю. В углу кто-то собрал всех детей и читал им «Это была ночь перед Рождеством», пока все они смотрели вверх, их милые лица были полны волнения, потому что это было намного веселее, чем ложиться спать и ждать Санту.
— Ты в порядке? — спросила Долорес, когда Холли уставилась в окно, морщась от силы ветра, который швырял снежинки в стекло.
— Там все плохо, — сказала Холли.
— Через несколько часов все будет в порядке. Ты же знаешь, на что похожи эти бури, — Долорес похлопала ее по руке. — Держись, дорогая.
— Джош застрял у себя дома. У него не будет электричества, — она надеялась, что у него хватило ума принести дров до того, как буря станет слишком сильной. Это был единственный способ согреться.
— Его здесь нет? — спросила Долорес, нахмурив брови. — Почему?
Холли закусила губу, ее глаза защипало.
— Мы поссорились.
— О, милая. Неудивительно, что ты беспокоишься, — Долорес похлопала ее по руке. — Все будет хорошо. Ты сможешь добраться до него утром. Он разумный человек. Он знает, как согреться.
Холли глубоко вздохнула.
— Да, — но это не мешало ей проверять погоду каждые несколько минут. Или жалеть о том, что она лгала ему.
— Все в порядке? — спросил Чарли Шоу, передавая Долорес чашку с какао. — Я положил в него кое-что дополнительное, — сказал он ей, похлопав по карману, где виднелось очертание фляжки с виски.
Долорес благодарно улыбнулась ему.
— Холли беспокоится о Джоше. Он застрял у себя дома.
— Ах, будет холодно, но с ним все будет в порядке, — Чарли подмигнул Холли. — Ты и этот парень Джош, вы — пара, да?
Холли с трудом сглотнула.
— Вроде того, — или были, пока она не причинила ему боль. Новый укол вины пронзил ее нежное сердце.
Чарли похлопал ее по руке.
— Он останется внутри. Это все, что нужно делать в такую погоду.
— Я уже сказала ей это, — Долорес сделала глоток какао и поморщилась. — Что, черт возьми, ты сюда налил?
— Немного моего самогона.
Долорес широко раскрыла глаза.
— Я уже вижу двух тебя.
— Двух кого? — спросил Норт, появляясь позади Холли.
— Чарли делится своим самогоном, — голос Долорес звучал невнятно. — Хочешь немного?
Норт поморщился.
— Думаю, я откажусь, — он толкнул Холли плечом. — Ты как, держишься?
— Может быть, мне стоит выйти на улицу, — Холли снова выглянула в окно. — Думаю, я могла бы дойти до его дома пешком.
— Черт возьми, нет. Ты найдешь там свою смерть. И вообще, как ты увидишь, куда идешь? У тебя больше шансов наткнуться на дерево, чем найти его дом, — Норт покачал головой.
— Он прав, — Чарли кивнул. — Я расчищу дорогу утром. Нам всем просто нужно оставаться на месте до тех пор.
Кто-то пел «Тихую ночь». От этих наводящих грусть нот у нее защемило сердце.
Затем по вестибюлю эхом разнеслись гудки.
— У нас есть связь, — крикнул кто-то.
— Мой телефон работает!
О, слава Богу!
Холли достала телефон, чтобы позвонить Джошу. Она затаила дыхание, когда ее экран засветился.
Джош: Никуда не езди. Я иду к тебе. Оставайся в Винтервилле, я приду, как только смогу.
