Туземец действовал жестко, быстро и привычно. Ни одного лишнего движения, ни одной лишней эмоции. Заставил лечь — поднял. Одного, плачущего навзрыд, подошел и умыл Хозяин. Жалко, что ли стало?
Пацаны реагировали как-то преувеличено. На взгляд Ланса, ничего особенного с ними не делали. Били, что называется, символически, не до крови. Лайтмен не понимал, откуда столько крика. Притерпевшись немного, попробовал прислушаться: на уровне ментального восприятия действительно происходило что-то странное… Но Ланс не смог разобраться — что. Он не вовремя посмотрел на лицо туземца и его вырубила эстетическая несопоставимость морды с занятием. Он отвернулся к стене. Щенков было жалко, но их, в общем-то, не убивали. Так — детское наказание…
А вот остальные пацаны об эстетике происходящего как-то не думали. Им, правда, тоже стало не по себе: мальчик с крестиком и щуплый пацаненок тут же побросали свои сигареты на пол.
Щуплого Хозяин вскоре отпустил. Получивших своё драчунов, отправили в глубину дома. Остались белобрысый, которого, в общем-то, никто тут не держал и пацан с крестиком.
— Давай с тобой закончим, — сказал, повернувшись к нему, Хозяин. — Раздевайся. Сам или помочь? Тот сжал зубы и уставился в пол.
Белобрысый лихорадочно размышлял, переводя взгляд то на Хозяина, то на приятеля.
Утомленный медленным развитием действия, Стэн поднялся из кресла, где провел последние сорок минут, подошел к пацанам, двигаясь грациозно, как слон, которому приснилось, будто он кошка. Пацан с крестиком сразу как-то стал меньше и ниже, когда его сгрёб этот ходячий шкаф.
Лансу стало нехорошо. Может, пацану и следовало всыпать за длинный язык, но… Одно дело — милые стриженные детки, они и в плечах пошире, и нервная система у них покрепче… Если те так орали…
Стэн оторвал мальчишку от стены, поднял и переставил поближе к кушетке. Тот не сопротивлялся, просто сжался в комок. Лайт, понимал, что он тут, в общем-то, права голоса не имеет, но встал.
— Не надо его бить, — сказал белобрысый, глядя на Хозяина. — Ничего хорошего не получится… — он замялся. «Родители уже пробовали, он и так неделю у меня жил», — дочитал Лайтмен. Хозяин пожал плечами:
— Думаю, мы разберемся сами. — Направлявшегося к Стэну Ланса, он перехватил за предплечье, знавшее эту хватку и заранее занывшее, и завернул к выходу в коридор. — Ланс — давай-ка спать. И этого «друга» с собой возьми. Пусть тоже у нас переночует. Хозяин подтолкнул к Лайтмену белобрысого.
Ланс попытался вывернуться, понимая, что это бессмысленно. Но к его удивлению, рука не онемела. Хозяин просто держал его, БЕЗ своих штучек.
«Иди спать. Я знаю, что делаю. «Ломать» никто никого не будет. Мы же не звери».
И Ланс вышел. Сам не понял, почему. Поверил что ли? И белобрысого с дурацким именем Антон тоже увёл…
Либо Хозяин был прекрасным актером, либо… Ланс внимательно наблюдал за ним весь вечер. Судя по всему, Хозяин любил детей — ему жалко было щенков, как бы они себя не вели…
Белобрысого Ланс втолкнул в первую открывшуюся камеру. «К себе» не повел, Хэннэ, скорее всего, уже заснул — по местному времени было что-то около двух часов ночи.
Белобрысый нервничал. Ланс размышлял. Странное он всё-таки наблюдал «детское наказание». Что-то он во всём этом недопонял.
Старший туземец привел щенка с крестиком минут через пятнадцать. Тут же открыл дверь санузел и стал набирать в ванну воду.
Ланс присмотрелся к пацану. Тому досталось, конечно — он был сильно напряжен и его била дрожь. Но больше Лайтмена заинтересовало намерение туземца засунуть пацана в воду. Вода отлично «снимает» информацию. Значит, воздействие было информационным?
* * *
Мишель, Льюис и Саймон провели ночь на земле, в заброшенном саду. Проснулся Мишель от холода. Льюис постанывал во сне, свернувшись в плотный клубок. Мишель поискал глазами Саймона — каково ему? Но место мальчика пустовало. Мишель растолкал Льюиса.
— Саймон пропал!
— Ну… Пошел отлить… ну, — Льюис прижался к Мишелю и, сидя, начал засыпать.
— Льюис, проснись! Куда, к черту, отлить! Я уже минут десять не сплю! Проснись, животное, его, наверно, украли!
— Что, опять? — зевнул Льюис. — Ну и невезуха.
— Пошли искать!
— Куда, интересно?
— К этому проклятому дому, конечно!
— А вдруг он сам туда пошел?
— Ага. Ошизел вдруг и пошел. Споря и препираясь, пацаны добрались до дома Хозяина.
Саймон действительно был там, потому что час назад его, едва задремавшего, разбудил Марсель Куаре и, показав пистолет, привел к этому дому. Марсель хотел, чтобы Саймон вошел туда, иначе он обещал кое-что сделать с ним, Мишелем и Льюисом. Саймон подозревал, что в ДОМе его убьют. Но мальчик был так измучен, что и не боялся особенно. Он пошел. Марсель сказал, что будет наблюдать за ним. Приблизиться к ДОМу он, конечно, побоялся.
Маленькая дверь в высоченном заборе поддалась на удивление легко. Саймон вошел. Закрыл дверь. Поднял глаза. На него смотрела огромная, ростом с пони, черная собака — мощная, с короткой шерстью и удивительно умными глазами. Занималась заря. Невыносимо болело все тело, кружилась голова. То ли от бессонной ночи, то ли от усталости перед глазами прыгали золотистые искры.
— Не ешь меня, собачка, — прошептал Саймон, попытался шагнуть, но протезы показались вдруг неимоверно тяжелыми, и он рухнул в траву. Собака кинулась к нему и… начала обнюхивать и лизать лицо.
— Ты же хорошая собачка, — шептал Саймон.
Какой-то человек склонился над ним. Взял на руки. Саймон сжал зубы, чтобы не застонать от боли.
Человек внес его в дом, положил на какой-то низенький длинный столик, достаточно твердый и ровный. Это было хорошо.
«Интересно, сразу убьют или будут спрашивать, кто я?» — подумал Саймон, которому стало чуть легче и умирать уже не хотелось.
Незнакомец снял с мальчика протезы. Накрыл его одеялом. Саймона тут же потянуло в сон. Ему было уже почти наплевать, что с ним сделают — дали бы выспаться. И он уснул.
В это время Льюис и Мишель уже метались вокруг ДОМа. Мишель, конечно, переживал больше, но и Льюису тоже было жаль Саймона.
— Зачем он, дурак, туда полез? — ругался Льюис.
— Может, ему надоело в кустах сидеть?
— Ага, — ядовито буркнул Мишель, — устал и решил покончить жизнь самоубийством.
— Ну, выходят же оттуда…
— Ну да, свои, конечно, выходят.
Пацаны не знали, а вот Марсель Куаре знал, что выходят и «не свои», только остановить выбегающих из дома пацанов он все-таки побоялся — вдруг за ними наблюдают. Но он понял, что у пацанов есть шанс войти и выйти. И решил использовать Саймона, именно Саймона — запугать Мишеля ему бы не удалось, а чего ждать от маленького Лайтмена, он не знал. Если Саймон выйдет — он вернется к пацанам, и Марсель получит информацию, так ни разу и не засветившись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
