И вдруг вошел Лаэм; он бросил привезенные книги на пол, подошел к ней и склонился рядом – совершенно незнакомый человек, в самый сокрушительный момент ее жизни.
– Мне было бы легче рожать одной, и я никого не просила о помощи! – всхлипывала она.
– Просто вам некому было довериться, – ответил он.
– Я ни души не знала, я не была уверена, что за мной не следят, не выискивают… Я боялась, что кто-то может ему сообщить.
– Вы были совсем одна, Лили.
Она взглянула ему в глаза. Только он один понимал, как ей одиноко. Понимал, потому что сам был одинок.
Она не могла ему рассказать о том, что он ей снился. Чудесный сон, как однорукий человек склоняется над ней, и по его щекам текут слезы, и он ее обнимает и поддерживает, помогая разродиться на кухонном полу, как он любовно принимает Роуз и передает ее Лили своей здоровой рукой.
В течение нескольких недель с того момента, как Лили бежала от мужа, ей постоянно снились монстры. Страшные, бесформенные монстры, готовые сожрать ее. А ведь она выходила замуж за, как ей казалось, красивого, обаятельного человека. Он мог продать что угодно кому угодно. У него была безупречная улыбка, такие ровные, белые зубы. Но в ее снах этими безупречными зубами он вгрызался в ее плоть, пил ее кровь – точно так же, как в реальной жизни высасывал деньги с ее счетов.
Он разбил Лили сердце. Она помнила все, что он ей врал. Все способы, которые он применял, чтобы она чувствовала себя виноватой во всех неудачах. Он постоянно настаивал, что она чересчур требовательна, алчна, не в меру любопытна. Всякий раз, как она подозревала его в надувательстве или во лжи, он разворачивал все обвинения против нее самой. К тому моменту, когда обнаруживалась правда, сердце ее уже не выдерживало.
В сновидениях ее красивый муж превращался в карикатуру, а страшный любитель акул Лаэм оказывался нежным и прекрасным. Так жизнь путала все карты.
И в тот день в больнице, плача в дальнем углу коридора, Лили чувствовала сзади на шее теплое дыхание Лаэма.
– Не плачьте, Лили, – шептал он. – Здесь лучшие доктора. Девочка в надежных руках…
– Мне кажется, что это я виновата в том, что у нее порок сердца, – шептала она в ответ.
– Каким образом? Это совершенно исключено.
– Вы не знаете, – торопливо говорила она. – Я страшно нервничала все время, пока жила с этим человеком, с отцом Роуз. И при этом испытывала такое стеснение в груди, что мне казалось, будто у меня инфаркт. Я была напугана, и еще меня словно вывернули наизнанку. И ребенок внутри меня все это чувствовал. И это пагубно сказалось на нем.
– Вы полагаете, что всему виной ваши эмоции? Вряд ли.
– Мне нужно было уйти от него раньше, – всхлипывала Лили.
– Лили, я не знаю, что случилось, почему вы его бросили. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали об этом подробнее.
– Не могу, – отказалась она, переполошившись, что и так уже многое выболтала. Ее муж был всегда очень аккуратен в том, чтобы действовать скрытно. Он ни разу не ударил ее. Он ни разу не оставил у нее на теле ни одного синяка. Она ни разу не вызывала полицию. Потому что все, что он делал, всегда было законно. Чудовищно, но законно. Никто никогда не поверил бы ей, что ее муж – убийца.
– Можете, – настаивал Лаэм. – Я сделаю все, чтобы вам помочь… Вы уже оставили его. Я помогу вам поверить в то, что он никогда больше не причинит вам зла.
– Вы не понимаете, – сказала Лили. – Закон не на моей стороне. Если вы не являетесь жертвой домашнего насилия, вы не поймете меня. Этот человек – настоящий хищник.
– Я вам верю.
– А вы верите, что Роуз оказалась здесь именно вследствие тех обстоятельств, с которыми нам пришлось столкнуться еще до ее рождения? Ведь на самом деле так оно и есть. У нас у обеих разбиты сердца.
– Верю, потому что это говорите вы, – серьезно сказал Лаэм, коснувшись ее лица. – Вам я верю.
– Благодарю вас.
– Теперь послушайте меня, Лили. Что бы там ни было, я хочу, чтобы вы это знали. Вы и Роуз всегда можете положиться на меня – всегда. Все, что вам понадобится, я вам дам.
– Я не могу…
– Если вы не хотите этого для себя, сделайте это для Розы, – сказал он. Я биолог, не врач. Но я знаю одно: с того момента, как я помог Роуз войти в этот мир, вы обе живете в моем сердце. Я никогда не думал, что когда-нибудь произнесу это: я никогда не был женат, никогда не был помолвлен, никогда не был отцом. Для вас с Роуз я – никто, но я ваш навеки. Такие вот дела.
– Лаэм…
– Такие вот дела, – повторил он: в его голубых глазах были покой и твердость. – Нравится вам это или нет.
И тут их пригласил доктор. Роуз пора было везти на каталке в операционную. Ей предстояла открытая операция на сердце. Глядя на то, как ее увозят, Лили думала, что ее собственное сердце сейчас взорвется, но Лаэм держал ее за руку. Он держал ее в течение всего времени, пока шла операция. Крошечной Роуз сделали шунтирование.
Когда врачи вышли из операционной, Лили отняла у него руку. Все, что он говорил, было замечательно, благородно. Но Роуз уже перенесла операцию, выжила, и доктор Нил мог теперь возвращаться к своей привычной жизни, а они – к своей. Хирурги объяснили ей и Лаэму, что данная операция носила паллиативный характер, но, когда Роуз подрастет, ей потребуется еще одна, более сложная операция.
– Еще одна? – спросила Лили, чувствуя, как у нее подкосились ноги.
– Мисс Мэлоун, тетрада Фалло означает, что у больного четыре различных дефекта, и Роуз потребуется длительная, сложная операция на открытом сердце, чтобы восстановить его. Впереди у вас трудный путь. Но Роза – удивительная девочка, очень сильная, настоящий боец…
Они все говорили и говорили, но Лили уже ничего не слышала. Она словно захлопнулась, будучи не в силах вобрать все это.
– Как же нам справиться, мы не сможем… – снова заплакала она, когда доктора ушли.
– Сможете. Придется.
– Не смогу! – воскликнула она. – Я не вынесу ее страданий!
– Лили, моя мама не могла видеть, как я страдаю, после того как мы потеряли брата. Я тоже перенес несколько операций. Она просто… просто уходила. Она была нужна мне так же, как вы нужны Роуз. Я дал вам обещание и никогда не нарушу его. Я буду вам помогать. Всякий раз, как вам понадобятся силы, позовите меня, и я помогу. Доктор прав: Роуз действительно боец. Вот увидите. Это чудо-девочка.
– Чудо-девочка, – пробормотала Лили, ухватившись за фразу и взглянув на него красными, опухшими глазами.
– Конечно, – сказал Лаэм. – Я понял это сразу, как только она появилась на свет.
– Как это? – спросила Лили.
– Как-нибудь расскажу.
Прошло уже девять лет, а они все шли и шли по этому бесконечному трудному пути.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
