Затем — снова бешеная гонка. Сердце рвалось из груди. Скоро магия уже должна вернуться, сообразил Снейп, который теперь бежал впереди. Ещё чуть-чуть…
Внезапно перед ним вырос ещё один монстр. Северус вонзил кинжал ему в грудь, но тот устоял и взмахнул мечом. С тупым удивлением Снейп наблюдал, словно в замедленной съёмке, как странного вида грязно-серо-зелёное лезвие прочерчивает длинную дорожку на его груди, и вслед за клинком появляется ярко-алая полоса, расплывающаяся на одежде.
Снейп покачнулся и стал падать, но сильные руки подхватили его. Неужели?…
— Валькери убьёт меня, если узнает, что я бросил тебя в сотне метров от границы, — хмыкнул Лорд, продолжая бег и словно не замечая ноши. — Ну всё, пора!..
И вдруг Снейпа обожгла волна жуткого холода, пронзившего тело подобно кинжалу. Он успел ещё заметить, что всё вокруг стало странного серебристо-зеленоватого цвета, а затем провалился во тьму…
Профессор попытался шевельнуться — и не смог. Всё его тело было забинтовано, точно мумия. «Значит, я в Хогвартсе», — сообразил он. «Но как же всё-таки больно, чёрт побери!!»
— Эй, спящий красавец, открывай глазки, — раздался весёлый голос Пэнтекуин. — Я знаю, ты пришёл в себя, так что поцелуя не жди!
Снейп послушался и открыл глаза. Он что, в своей комнате?
— Добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно, — усмехнулась она, но в её голосе звучало облегчение. — Говорить пока не советую, — продолжила Валькери уже мягче. — У тебя серьёзно повреждены лёгкие и вообще рана оказалась глубокой. Наверняка, у тебя несколько вопросов. Отвечаю, ибо догадываюсь, какие они — сама не раз так приходила в себя. Итак, сегодня второе февраля, семь часов вечера. Ты без сознания уже четверо суток. Ты был ранен антимагическим оружием, когда вы с Вольдом убегали от Джелара (кто это такой — объяснять долго). Вольд принёс тебя в Хогвартс, завёрнутого во временной кокон. Лечу тебя я, но иногда с тобой сидит мадам Помфри. На уроках тебя замещаю тоже я, так что эти лопухи не забывают, что такое котёл. Лежать тебе ещё долго, не меньше двух недель — такие раны зарастают долго. Я знаю, что тебе больно, но ничем не могу помочь, а моё сочувствие тебе нужно, как рыбе зонтик, а зайцу — стоп-сигнал. Всё.
Уголки губ Снейпа чуть дрогнули в улыбке — она сказала всё, что ему хотелось узнать, и даже больше. Валькери улыбнулась в ответ и, протянув руку, поправила прядь его волос, падавшую ему на лицо.
— А теперь я пойду и скажу Дамблдору, что ты очнулся. Он очень беспокоился о тебе. И все беспокоились.
Глава 29
— С днём рождения, котик! — тихо мурлыкнула Валькери, обнимая Драко. — Все остальные подарки — вечером, после занятий, а вот тебе первый!
И она ласково поцеловала его. Затем неохотно отстранилась.
— Мне пора. Сейчас урок у третьекурсников, а они такие оболтусы! До ужина вряд ли увидимся.
— Кстати, у меня тоже есть для тебя одна вещица, — шепнул Драко ей на ухо. — Но это тоже — вечером.
— Ты меня заинтриговал, — улыбнулась девушка. — Жду вечера с нетерпением.
— Я тоже, — отозвался Драко.
Она ушла, а он уселся на подоконник и, убедившись, что вокруг никого нет, вынул из внутреннего кармана маленькую коробочку, покрытую тёмно-зелёным бархатом. Слегка вздохнув, он открыл её и задумчиво посмотрел на то, что находилось внутри. Это было кольцо. Очень изящное, сделанное по его собственному эскизу — из платины, в виде дракона с развёрнутыми острыми крыльями (которые охватывали палец), чешуя — мельчайшие изумруды, переливающиеся и искрящиеся в слабом свете февральского солнца, глаза — два густо-синих сапфира с чёрными зрачками-щёлочками. Дракон выглядел совсем как живой, казалось, что сейчас он повернёт голову, взмахнёт крыльями и взлетит.
Драко сомневался. Валькери может и не принять его предложение — у её рода могут быть какие-нибудь правила, запрещающие сочетаться браком с людьми или что-нибудь в этом роде.
«Будь, что будет», — решил он и захлопнул футляр, убрав его обратно в карман. Затем он спрыгнул с подоконника и отправился на урок.
Под вечер слизеринцы закатили вечеринку в честь его семнадцатилетия. Улизнуть Драко удалось, лишь когда все напились до такой степени, что забыли, что вообще празднуют. Сам же именинник практически не пил — после того памятного посещения Хогсмида у него образовалось стойкое отвращение к выпивке в большом количестве.
Он поднялся к себе в комнату, закрыл дверь и устало рухнул в кресло, закрыв глаза и запрокинув голову. Внезапно он улыбнулся.
— Снимай эту штуку, я всё равно знаю, что ты здесь.
Валькери скинула мантию-невидимку.
— Как ты догадался?
— Такие духи во всём Хогвартсе только у тебя. У Длани Силы есть некоторые преимущества, знаешь ли, — хмыкнул он.
— Зануда, — фыркнула Пэнтекуин. — Ладно, я обещала тебе подарки, так вот они.
Она сделала широкий жест рукой, и на столе появился новенький ноутбук.
— Такой же, как и у меня, — пояснила она, — за маленьким исключением…
С обеих сторон на ноутбуке был серебряный вензель из букв ДМ.
— Чтобы не перепутать, — лукаво добавила Валькери.
— Спасибо, — растроганно ответил Драко.
Внезапно девушка спохватилась.
— Ах да, ещё Ровена с Хельгой кое-что прислали.
Она протянула два объёмистых свёртка. В одном оказалась внушительных размеров книга «Основы Высшей Магии: от адепта до архонта», в другом — красивый и милый сувенир: маленький изящный фарфоровый единорожек, заколдованный, чтобы вести себя как живой.
— Интересно, что от кого? — рассмеялся Драко.
— А вот ещё кое-что от меня, — внезапно Валькери погрустнела. — Было бы здорово, если бы это тебе никогда не пригодилось.
Она протянула ему три кинжала и кольчугу. Драко принял их и отложил в сторону, а затем обнял девушку.
— Не надо грустить, малыш, — ласково прошептал он. — Сегодня мой день рождения, и моё желание — чтобы ты всегда была счастлива.
— Спасибо, котик, — отозвалась она и ещё крепче прижалась к нему.
Потом они сидели и пили великолепное вино из тайных хогвартсовских закромов — Валькери как-то сумела уговорить домашних эльфов выдать ей одну бутылку. Наконец, Драко решился.
— Я говорил, что у меня есть кое-что для тебя.
Он вынул коробочку и протянул Пэнтекуин. Всё его красноречие внезапно куда-то испарилось, слова засели в горле, не желая выходить оттуда. Он просто молчал — и ждал.
Валькери взяла её и открыла, а затем медленно закрыла и перевела взгляд на Драко. В его глазах она прочла немой вопрос и затаённый страх — страх отказа.
Она подошла к нему и, сев ему на колени, поцеловала его, а затем прошептала одно-единственное слово:
— Да.
…Кровать старосты Слизерина была не такой большой, как кровати Ашкелона, но всё равно места там хватило двоим. Драко нежно поцеловал её руку, где на безымянном пальце надёжно уселся дракон с изумрудной чешуёй, а Валькери — его кисть, на которой теперь тоже было кольцо, и тоже — дракон, но серебряный, с глазами-рубинами, кусающий себя за хвост.
— Я люблю тебя, — прошептал Драко.
— Люблю, — эхом отозвалась Валькери, обнимая его и привлекая к себе, одновременно создавая звуковой щит в комнате.
Они двигались в едином ритме, слившись в одно целое, как заклинание повторяя это слово — «люблю». И в момент наивысшего экстаза, задыхаясь от наслаждения, она кричала его имя:
— Драко! Ты — мой! Навсегда — да-а!
Они любили друг друга снова и снова, потому что Валькери была не в силах насытиться им окончательно. Волны наслаждения накатывали одна за другой, но и этого было мало для неё. «Ещё!» — шептала она, и он не мог отказать ей в этой просьбе.
В конце-концов Драко почувствовал, что совершенно выдохся и больше уже не может. Но в её глазах плескалось неутолённое желание — и, покрыв поцелуями всё её тело, он оказался между её ног и стал ласкать её уже языком — долгими, мягкими движениями, постепенно проникая глубже в её влажное горячее тело. Она выгибалась дугой и кричала от наслаждения, вздрагивая всем телом, а он вновь и вновь доводил её до оргазма своими нежными ласками.
Затем, почти обезумев от той волны концентрированного удовольствия, которая исходила от Пэнтекуин, Драко вновь вошёл в её тело, поражаясь неведомо откуда взявшимся силам — и она взорвалась уже в последний раз, на этот раз не крича, как всегда. Теперь она издала протяжный, долгий, ликующий стон — стон глубокого удовлетворения, настоящий гимн жизни и любви, отразившийся от стен комнаты и медленно угасший в ночной тишине.
Драко перевернулся на спину, тяжело дыша, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Валькери медленно открыла глаза и посмотрела на него, а затем улыбнулась — и эта улыбка была самым прекрасным, что Драко видел в своей жизни.
