Я немножко приуныл.
От воспоминаний меня отвлек голос Джулы, доносящийся от двери дома:
— Сен, пошли есть. Уже все готово.
— Уже иду, красавица, — ответил я и посмотрел на окурок в руке.
Мощно задумался, даже покурить забыл.
„Иди уже есть! Что-то ты думать чересчур много стал… не к добру…“
Есть немного. После принятия клятвы стал несколько вялым, что ли. Надо будет учителя расспросить по поводу клятвы. Может, это с этим связано.
Вошел внутрь дома и прошел в столовую залу. Все уже сидели на своих местах. Кроме лича, который не присутствовал на трапезах, чтобы не смущать нас своим „отсутствием аппетита“.
— Всем приятного аппетита, — сказал я, присаживаясь за стол, и, дождавшись взаимных пожеланий, приступил к супу.
И в очередной раз подивился шедевру, вышедшему из под рук Джулы. Сразу вспомнился случай, когда после того, как мы все расположились у лича, у меня проснулась совесть, и я решил помочь Джуле по кухне. Все-таки готовить на четверых мужиков — работенька нелегкая. Но меня весьма деликатно выгнали, похоже, Джула не верила в то, что я могу чем-то помочь. Горевал я недолго. Отдыхать — не работать.
„У тебя сегодня вечер воспоминаний? Ты бы еще свою первую любовь вспомнил!“
Да… Катя была просто прелесть…
„Ебанько! Я пошутил!“
Что-то с мозгами не так. Почему меня все в воспоминания тянет?
Проверил вторичные. Откликаются отлично. Тормозов вроде бы нет. Ощущения нормальные. Надо будет посоветоваться с Бератроном после ужина. А пока поинтересуюсь планами троицы:
— Ребята, а вообще кем хотите стать?
Троица переглянулась и молча уставилась в тарелки. Я глянул на Тора. Тор в ответ пожал плечами.
— Я вообще-то к вам обращаюсь. Что, ни у кого нет никакой мечты? — я рассматривал Родигеса и Фериша. Джула вряд ли так сразу ответит. Предпочтет отмолчаться.
Но жизнь в очередной раз преподнесла сюрприз. Ответила Джула:
— Я хочу управлять таверной или гостиницей. Мне нравилась работа папы.
— Хорошо, — мягко произнес я, — а чем тебе нравится эта работа?
— Не знаю, — ответила Джула, — просто нравится. Не могу объяснить. Нравится и все тут.
После немного спутанной фразы Джула замолчала.
— Тогда советую подумать над этим. Если поймешь, почему тебе это нравится, сможешь придумать и другие занятия себе по душе. Или найдешь, как исполнить свою мечту, — я повернул голову к братьям, — а вы кем хотите быть?
— Мы с Феришем хотим быть воинами. Как отец, — ответил Родигес, который, несмотря на то, что Фериш был старше, начинал занимать главенствующую позицию в их паре.
„Все хотят быть как папа. Наверно, неплохой человек был…“
Наверно… могу только согласиться. Редкое стремление детей стать похожим на отца.
— А отец вам много рассказывал о своем наемническом прошлом? — поинтересовался я у братьев.
— Нет, не особо, — ответил Родигес, — мы его постоянно спрашивали, но он обычно отмахивался. Редко когда что-нибудь рассказывал.
— Интересно… — протянул я, — а вы задумывались, почему?
Братья переглянулись и синхронно покачали головами.
— Ясно, думать вам еще рано. И почему же вы так хотите быть воинами?
Еще одна недоуменная пауза со стороны братьев.
— Я жду, — напомнил я, — вопрос прост. Почему вы хотите быть воинами?
— Не знаем, — ответил уже Фериш, — да и какая разница? Мы же теперь учимся у мастера Бератрона.
— И?
— То есть мы теперь станем магами.
— А что мешает обучиться воинскому искусству? — не понял я.
Снова задумались. Наконец Родигес произнес:
— Вроде бы ничего.
— Так что проблем нет, — резюмировал я, — а теперь продолжим. Почему ваш отец так мало рассказывал о своем наемническом прошлом? Идеи?
— Не знаем.
— Может, потому что все не так хорошо, как поется в песнях, и он не хотел вам такой судьбы?
Братья в очередной раз переглянулись и синхронно спросили:
— Почему?
— Ладно, — вздохнул я, — пойдем по порядку. Допустим, что вы выучились на воинов. Надеюсь вы понимаете, что помимо воинского искусства, обучение включает определенное сложившееся мировоззрение, так как сказать взгляд воина?
— Да, — ответил Родигес.
— Уже лучше, — выпил немного воды и продолжил, — кстати, возможно, в мировоззрении и проблема. Может сильно различаться со взглядами магов, но так как я не маг, то сказать не могу. Значит стали вы воинами и что вы делать будете?
— В смысле? — спросил кто-то из братьев.
— Как бы объяснить… ткачу, чтобы быть ткачом, нужно шить одежду, сапожнику точить сапоги, землепашец выращивать зерно, или что они там растят. Так и воин должен воевать, чтобы быть воином. И где вы собрались воевать?
Братья задумались.
— Ладно постараюсь изложить варианты. Можно присоединится к армии какого-нибудь завоевателя и попытать счастья солдатом. Но учтите, что в этом случае рано или поздно вам придется убивать женщин, детей…
— Это еще почему? — вскинулся Родигес.
— Потому что, — отрезал я, — вы себе представляете хоть для чего война нужна? Война всегда имеет цель, поправлюсь, правильная война всегда имеет цель. Целью может быть как получение новых территорий, ресурсов, захват каких-то ключевых точек. Рассмотрим ситуацию захвата новой провинции. Согласны?
— Да, — ответил Род.
— Захватили провинцию и получили кучу недовольного населения в придачу. Выхода тут два. Первый — всех вырезать на корню, вот тут то и придется убивать и женщин, и детей, и еще кого-нибудь. Второй — заставить местное население признать вашу власть. У вас города на разграбления отдаются, — несколько отвлеченно поинтересовался я.
— Да, — вмешался Тор, — а какое это имеет отношение?
— Самое прямое. Когда город отдается на разграбление солдатам, то преследуется цель не только дать, так сказать, отдохнуть солдатам, но и показать свою власть, через изнасилование женщин и убийство самых несогласных местных. Это первый пункт во втором способе, но далеко не последний…
— Но есть же правила войны? — вскинулся Родигес.
— Война это тебе не игрушки, на войне нет правил. Сказали вырезать город, значит вырезать город. Стратегические интересы и все такое. А то напридумывали тут всякого. Повторюсь война это не игра, все средства хороши…
— Но ведь это несправедливо, — прошептала Джула, — там же пострадают мирные люди.
— Джула, красавица… жизнь вообще несправедлива… уж кто, кто, но ты должна была это знать. Вы весьма яркий пример несправедливости. А насчет мирных людей… на войне не может быть мирного населения: женщины — матери новых солдат, дети — будущие солдаты, вражеские ремесленники снабжают армию. Так что вырезание мирного населения в принципе может быть оправдано в стратегическом смысле…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
