- Вот еще выдумали! - горячился старик. - Даже не думайте никуда переезжать!
- Помилуйте, Семен Аркадьевич, - убеждал его Борихин, - наниматель дает новую квартиру - что ж мы будем вас стеснять! И так вон уже...
- Эх, только ваша молодость... - При этих словах старика Борихин комично погладил себя по плешивой голове. - Да-да, только ваша молодость не позволяет вам понять: самое лучшее, что вы можете для меня сделать - это, как вы выразились, стеснять меня по любому поводу. Хуже одинокой старости - только старость одинокого мента. И когда Сережа... Когда он... - старик задохнулся от возмущения.
- Ну-ну, успокойтесь, Семен Аркадьич. Не обижайтесь на него. Как говорится - отпечаток профессии...
Эксперт упрямо покачал головой и сказал печально:
- Пнуть старость - это не отпечаток профессии, Игорек. Это душевная жестокость. Умение получать удовольствие от страданий другого человека. Или полное безразличие, что, поверьте, не намного лучше.
В душе Борихин был вполне согласен со стариком. Имеются у Сергея подобные замашки. Но признать это вслух, критиковать друга за его спиной, то есть как бы даже предать его, он не мог, а потому поспешил перевести разговор на другую тему:
- Вы мне лучше о взрыве еще расскажите.
- Да картина, собственно говоря, довольно ясная, - охотно поддался на уловку эксперт. - Я бы сказал, незагадочная...
- Все-таки думаете - не подрыв во время минирования?
- Убежден. Характер останков - уцелевших участков кожи и внутренних органов - и анализ одежды позволяют говорить о нездоровом образе жизни, пьянстве, возможно - бродяжничестве. А минировали ваше жилище профессионалы, это видно сразу.
- Спецслужбы? - сразу же напрягся Борихин.
- Нет, совсем не обязательно. В методах ничего нового и неожиданного. Работали люди, попросту владеющие традиционными навыками минирования, вот и все...
- И вам это все кажется незагадочным?
Эксперт развел руками, словно извиняясь за то, что картина взрыва не является для него загадкой.
- Конечно, - пояснил он. - Квартира была уже заминирована, когда в ней оказались случайные люди - скорее всего, бомжи или мелкие квартирные воры. Это, конечно, лишь версия.
Борихин поскреб щетинистый подбородок и проговорил задумчиво:
- Значит, кто-то из нас двоих, как говорится, фартовый - или я, или Василий.
- Кстати, должен признаться, удивляюсь вашему спокойствию, Игорь, - с ноткой осуждения в голосе сказал Семен Аркадьевич. - За все время вы ни разу ему не позвонили. - Сыщик протестующе взмахнул рукой.
- Да какое, к черту, спокойствие! Извините. Сижу, как на иголках! Просто он, скорее всего, за рулем, а ездит - словно смерти ищет. Да и вообще мы договорились: он первым выходит на связь.
Уже через несколько километров гонки с преследованием Василий сильно зауважал своего подопечного. Тот вел машину лихо, но без лихачества, уверенно, но без излишней самонадеянности, и парню приходилось прикладывать все свое умение, чтобы не отстать, не потерять автомобиль Кудлы из виду и вместе с тем не обнаружить себя. А тут еще новая неприятность: как назло именно сейчас Василию до зарезу приспичило в туалет, а какой уж тут туалет, когда несешься на скорости за сто двадцать. Не помигаешь же переднему фарами, чтоб затормозил и дал возможность облегчиться.
И когда в пригородах Кудла остановился около придорожного цветочного павильончика, Вася тут же прижался к обочине, выскочил из машины и под ее прикрытием сделал в кювете то, чего давно требовала душа. Испустив вздох облегчения, он тут же ринулся назад: Кудла недолго мучился с выбором - взял самый роскошный букет роз, бросил купюру и, не дожидаясь сдачи, зашагал к своему автомобилю. Так что штаны Василию пришлось застегивать на ходу.
Как учил его Борихин, по дороге Вася анализировал, не обнаружил ли его подопечный слежку. Но тот вел машину ровно, резко не ускорялся и не тормозил, не совершал неожиданных поворотов, когда же все-таки поворачивал, исправно мигал сигналами. У павильона с цветами даже не думал озираться по сторонам. Так что Василий пребывал в полной уверенности, что Кудла его не вычислил. И не знал парень, что тот давно поглядывает на его автомобиль в зеркальце заднего вида и улыбается устало и немного даже сочувственно.
На одной из центральных улиц Кудла принял в салон пассажира. Вернее - пассажирку. Сделал он это красиво: вышел из машины, вручил девушке букет, распахнул перед ней дверцу. Дама, как отметил про себя Василий, этого заслуживала: высокая, стройная, с распущенными по плечам длинными волосами.
Присутствие в салоне передней машины подобного создания окончательно Василия успокоило. И он не то чтобы совсем потерял бдительность, но как-то подрасслабился. И потому, когда машина Кудлы, заложив крутой вираж, нырнула в лабиринт старых домиков полуразрушенного частного сектора, Василий растерялся, проехал несколько лишних метров и упустил время. Всего-то ничего несколько секунд, но, углубившись в путаницу старых улочек, автомобиля Кудлы он уже не увидел. Суетиться, впрочем, не стал - наоборот, поехал медленно, внимательно озираясь по сторонам. На улицах не горел ни один фонарь, дома выглядели заброшенными, хотя кое-где в них светились окна. Увлеченный наблюдениями, Василий едва не въехал в задний бампер Кудлиной машины, которая была припаркована на обочине без стояночных огней.
И тут Вася совершил второй прокол. Нет бы ему тихо сидеть в автомобиле и дожидаться появления хозяина, а он решил определить наиболее вероятный маршрут, по которому ушел его подопечный. Шаг за шагом Василий достаточно далеко ушел от оставленной машины и углубился в такую давящую и беспросветную темень, что рука его невольно потянулась к кобуре и на всякий случай он вытащил пистолет.
В обозримом пространстве, а видеть Вася мог метров на десять и не дальше, не было ни единой живой души. Парень решил возвращаться и только повернул назад, как пистолет будто сам по себе вылетел у него из рук. И пока Вася с открытым ртом оглядывался по сторонам и пытался нашарить взглядом упавшее в темноту оружие, у горла его оказался узкий стальной клинок. Вася непроизвольно сглотнул, и острое лезвие оцарапало ему кадык. Рядом стоял улыбающийся Кудла.
- Ты не умеешь вовремя остановиться, мальчик, - спокойно проговорил он. - Я терпел до той минуты, пока мне не надоело. А теперь ты будешь отвечать на мои вопросы. Коротко и внятно.
ГЛАВА 20
Даже бурные события последних часов не мешали Вере ежесекундно ощущать какую-то особую наполненность своего нынешнего существования и наслаждаться ею. С удвоенной остротой это чувство проявляло себя сейчас. Она сидела, прижавшись спиной к широкой груди мужа, он обхватил ее за талию рукой, и от этого ей было очень уютно и спокойно. Буржуй увел Пожарского в другую комнату, и о чем-то они там беседовали.
- Как это страшно - то, что он рассказал, да? - продублировала она вслух свои мысли.
- Ясное дело, не мультик, - согласился Толстый.
- Представь только, если б ты меня увидел вот так... Ну как он рассказал. Жуть, да?
Женщины почему-то часто хотят, чтобы любимые представляли их в разного рода запредельных ситуациях и чтобы при этом ужасались, переживали и высказывали свои чувства вслух. А вот мужчины, странное дело, терпеть не могут воображать, что их любимые могут в подобных ситуациях оказаться. Толстый рассердился так, что даже крепенько встряхнул Веру.
- Ты что болтаешь?! Что ты болтаешь?!
- Я просто представила... - виноватым голосом начала Вера.
- Не надо такое представлять, Верунь, - оборвал ее Толстый. Ладно? А вообще, конечно, невезучий он парень, Олежка. Хороший, а невезучий. Хотя сам виноват. Рассказал бы сразу - может, все по-другому было бы...
- Значит, ты его простил? - она запрокинула голову, чтобы взглянуть на мужа.
- А чего тут прощать? Запутался человек слегка - с кем не бывает!
- Толстый, Толстый. Никогда ты не разучишься людей по себе мерить, - Вера ласково взъерошила ему шевелюру.
- А по кому мне их мерить - по Гитлеру? - хмыкнул Толстый и признался не без ревности: - Мне другое обидно: вот он с Буржуем уединился, будто я и не друг ему вовсе.
- Глупый, - улыбнулась Вера, - он же просто комплексует.
- Опять новости! Чего ему передо мной-то комплексовать?
- Потому что он всегда старался стать таким же сильным, как ты, а у него так и не получилось.
- А Буржуй - слабак, да? - обиделся за друга Толстый. - Так получается?
- Буржуй - не слабак. Но все равно он не такой, как ты. Таких, как ты, больше на свете нет.
Толстый немножко поразмышлял над этим утверждением, а потом решил согласиться.
- А что - может, и верно, - выпятил он грудь, но тут же вспомнил, что не успел сообщить жене кое-что важное. - Слушай, я тут вот чего решил. Завтра тебя ребята на дачу отвезут. А то сама видишь, что делается.
Веру подобная перспектива совершенно не прельщала.
- Толстый, миленький, - заныла она жалобно, - там так скучно.
