Не знаю, как удалось Ворнану сотворить это чудо, но преображение Эстер, пожалуй, стало его самым значительным достижением. Перемены в Эстер впечатляли. Наши взгляды встретились, и она улыбнулась мне одними глазами. Элен Макилуэйн, наоборот, осунулась и постарела. Волосы ее висели патлами, она ссутулилась, ссохлась. Впервые Элен выглядела на свой возраст. Потом я выяснил, что мучило ее: она уступила Эстер, ибо ранее Ворнан приходил за утешением к ней, а на Луне эта роль перешла к ее коллеге по комитету, которую она и не считала за соперницу. Не выдержал напряжения и Хейман. Его тевтонская тяжеловесность, которую я так не любил в нем, исчезла. Он говорил мало, едва поздоровался со мной, не пытался включиться в разговор. Он напомнил мне Ллойда Колффа в его последние недели. Похоже, длительное общение с Ворнаном таило в себе опасность. Даже Крейлик и тот был на пределе. Его рука дрожала, когда он протянул ее мне.
Со стороны могло показаться, что воссоединение наше прошло на редкость мирно. Никто ни на что не жаловался, не упоминалась и книга Филдза. В центр Сан-Франциско мы ехали в сопровождении кортежа мотоциклистов под приветственные крики горожан, запрудивших тротуары, иногда даже перегораживающих мостовую. То есть встречали нас как самых высоких гостей.
И мы вновь продолжили ознакомительное турне.
Ворнан уже объездил Соединенные Штаты вдоль и поперек, а потому путь наш теперь лежал за рубеж. Теоретически федеральная администрация снимала с себя всякую ответственность, едва Ворнан пересекал границу. Мы же не сопровождали его в первые дни пребывания в двадцатом столетии, когда он осматривал (и устраивал беспорядки) столицы европейских государств. Нам следовало перепоручить Ворнана правительствам тех стран, куда лежал его путь. Но все обстояло иначе. Сэнди Крейлик так долго обеспечивал безопасность Ворнана при постоянных переездах с места на место, что второго такого специалиста просто не было. Да и нас, Эстер, Элен, Хеймана и меня, привыкли видеть в свите Ворнана. Я не возражал. Ибо поехал бы хоть на кран света, лишь бы не возвращаться к работе.
Первую остановку мы сделали в Мексике. Посетили древние города ацтеков, побродили среди пирамид майя, облетели Мехико, самый большой и густонаселенный город полушария. Ворнан вел себя на редкость тихо. Изменения в его поведении наметились весной, до полета ка Луну, и сохранились летом, после возвращения на Землю. Он воздерживался от шокирующих собеседников реплик, избегал скабрезных тутой, не пытался нарушить намеченных планов. Он шел. куда его вели, смотрел на то, что ему показывали. И я мог лишь гадать, что с ним произошло. Может, он заболел?
УлыГжа его по-прежнему ослепляла, энергия, которой она лучилась, исчезла. От Ворнана остался фасад, за которым открывалась пустота. Механически проделывал он все, что от него требовалось. Крейлик забеспокоился. Он тоже предпочитал Ворнана-демона Ворнану-роботу и не мог понять, куда подевалась присущая ему живость.
По ходу нашего зарубежного турне я проводил с Ворнаном много времени. Из Мехико мы перебрались на Гавайи, затем наш маршрут пролег через Токио, Пекин, Ангкор, Мельбурн, Таити, Антарктиду. Я все еще не потерял надежды выудить из Ворнана хоть какую-то информацию о научных принципах перемещения во времени. В этом я потерпел неудачу, но выяснил, почему Ворнан столь подавлен.
Мы наскучили ему. Наши страсти, монументы, глупости, города, еда, конфликты, неврозы… он перепробовал все, и двадцатый век уже приелся ему. Он признался, что смертельно устал от бесконечных поездок и перелетов.
— Так почему бы вам не вернуться в ваше время? — спросил я.
— Еще рано, Лео.
— Но если мы вам так надоели…
— Думаю, я еще задержусь. Скуку можно и потерпеть. Я хочу увидеть, как все повернется.
Я передал наш разговор Крейлику, тот лишь пожал плечами.
— Будем надеяться, что это «все» повернется в самом ближайшем будущем. Не ему одному надоело мотаться с одного конца света в другой.
Темп нашего путешествия ускорился. Крейлик, похоже, решил сделать все от него зависящее, чтобы Ворнана затошнило от двадцатого столетия. Города и достопримечательности мелькали, как кадры на старой кинопленке. Белые просторы Антарктиды сменила тропическая зелень Цейлона. Затем последовали Индия, Ближний Восток, долина Нила, откуда мы нырнули в дебри Центральной Африки. Одна за другой столицы раскрывали нам свои объятья. И везде, даже в Богом забытых странах, нас ожидала восторженная встреча. Многотысячные толпы приветствовали нового бога. К этому времени — а уже начался октябрь — «Новейшее откровение» достигло самых удаленных уголков планеты. Аналогии Филдза преобразовались в аксиомы. Ворнанитская церковь еще не оформилась юридически, но массовая истерия все более обретала черты религиозного движения.
Однако я напрасно опасался, что Ворнан возглавит это движение. Толпы наскучили ему не меньше лабораторий или электростанций. Из-за пуленепробиваемых стекол несколькими взмахами руки, словно Цезарь, приветствовал он своих ревущих от восторга почитателей, но я замечал, как пренебрежительно подрагивали его ноздри и как боролся он с желанием зевнуть во весь рот.
— Чего они от меня хотят? — спрашивал он с раздражением в голосе.
— Они хотят любить вас, — отвечала Элен.
— Но почему? Неужели в душах их пустота?
— Бездонная пустота, — последовал едва слышный ответ.
— Вы ощутили бы их любовь, выйдя к ним, — добавил Хейман.
По телу Ворнана пробежала дрожь.
— Это неразумно. Они могут убить меня своей любовью.
Я вспомнил, как шестью месяцами раньше, в Лос-Анджелесе, Ворнан радостно бросился в толпу безумствующих апокалипсистов. Тогда он не боялся за свою жизнь. Да, на нем была маска, но все равно он подвергал себя немалому риску. Перед моим мысленным взором возник Ворнан, окруженный живой баррикадой. Как веселился он посреди людского хаоса! А вот теперь боялся любви толпы. Это был новый Ворнан, осторожный, осмотрительный. Возможно, он таки понял, какой джинн, не без его участия, выпущен из бутылки, и куда более серьезно оценивал грозящую ему опасность.
Середину октября мы встретили в Йоханнесбурге, откуда намеревались вылететь в Южную Америку. Там уже готовились к встрече. Началось организационное оформление ворнанитской церкви: в Бразилии и в Аргентине прошли массовые богослужения, собравшие десятки тысяч верующих. Мы слышали о вновь основанных храмах, но сведения к нам поступали разрозненные, заставляющие сомневаться в их достоверности. Ворнана новая религия ничуть не заинтересовала. Наоборот, как-то вечером, дня за два до отлета, он неожиданно зашел в мой номер.
