— признается отец, а соленая влага уже катится по моим щекам.
Эта жизнь невероятно несправедлива. Самые лучшие люди уходят первыми. Я бы хотела, чтобы Мирослав видел, как родятся близнецы. Учил их чистить яблоки и ездить верхом на лошадях, как он это делал со мной в детстве. Он заменил мне отца, который вечно пропадал на работе. А теперь он погиб из-за меня. Умер от руки человека, который дал мне жизнь и чуть ее не забрал.
Выдергиваю ладонь из его рук.
— Я не знаю смогу ли когда-либо простить тебя, — хриплым бульканьем вырывается из меня, прежде чем я начинаю в голос рыдать. Все-таки беременность обострила мои эмоции до предела. Я и раньше не особо умела их контролировать, но никогда не плакала на виду у всех, а уж тем более при отце.
По лицу Владимира скатываются немые слезы. Впервые вижу, чтобы папа проявлял свои чувства так ярко. Обычно он не позволяет себе подобной мягкотелости.
Отец коротко кивает и выходит из палаты, прикрыв за собой дверь в мою жизнь. Не уверена получится ли мне когда-нибудь понять и принять совершенные им поступки.
— Я же просил тебя не волноваться, — сокрушается вошедший следом Данте, — Что случилось, малышка?
Любимый ложится рядом со мной и накрывает теплой рукой низ живота, приятно поглаживая его пальцами. Этот жесть сразу же успокаивает меня, а в объятиях Данте я чувствую себя, как дома. Рядом с ним так же уютно и тепло, как было в отчем доме возле камина зимними вечерами, когда я еще играла в куклы.
— Мирослав мертв, — всхлипываю, утыкаясь в крепкую грудь Данте и вдыхая его аромат.
— Я знаю, Лекси, знаю. Это первое что я спросил у Владимира, когда он заявился в больницу, — Данте целует меня в лоб, вытирая мокрые дорожки на щеках костяшками пальцев, — Это ведь Мирослав сообщил мне о том, что ты в опасности и помог забрать тебя в Италию.
Признание Данте заставляет меня крепко обнять его и плакать еще пуще прежнего. Кажется, я нашла первый минус беременности. Глаза вечно на мокром месте. Надеюсь, это когда-нибудь пройдет, и я не останусь плаксой на всю жизнь.
— Я люблю тебя, — сиплю я, — Так сильно ты не представляешь.
Данте обхватывает мое лицо ладонями и его губы изгибаются в мягкой улыбке.
— Ti amo amore mio (ит. Я люблю тебя, моя любовь), — шепчет свое признание любимый, заставляя меня хихикать сквозь слезы.
— Только не смей называть нашего сына Данте-младшим, — напускная серьезность придает моему заплаканному голосу забавные капризные нотки, из-за которых Данте начинает смеяться, — Я тебе серьезно говорю!
— Хорошо, хорошо, — прокашливается любимый и крепко обнимает меня, — Как ты хочешь назвать мальчика?
— Венцель. На русский манер это будет Вячеслав. А сокращенно Слава. В свою очередь Слава — это производное от Мирослава.
— О боже, как ты все запутала, — давит хохот в кулаке Данте и целует меня в макушку, — Хорошо, пускай будет Венцель, хоть это и не итальянское имя. Я не против. А девочку как?
Поднимаю взгляд на Данте и не могу сдержать улыбки.
— Ты тоже думаешь, что у нас будет мальчик и девочка?
— Я не думаю, а предчувствую, а это равносильно знанию, — подмигивает любимый.
— А девочку Бьянкой.
Данте со всей своей серьезностью смотрит мне прямо в глаза, пытаясь что-то в них прочитать.
— Ты уверена?
— На все сто, любимый, — целую его в губы и обвиваю шею руками, стараясь не задеть катетер на сгибе локтя.
— Спасибо, — шепчет сквозь поцелуй Данте и сдавливает меня в своих крепких объятиях.
Эпилог
Данте.
Говорят свое счастье нужно выстрадать. Раньше я не понимал значения этого выражения, и лишь после того, через что мы прошли с Лекси, я могу сказать, что правы те, кто придумал это высказывание. Нам пришлось побороться за свои чувства и счастье, но мы победили, несмотря на все преграды, которые преподнесла нам жизнь.
Во время облавы на заброшенный особняк, где держали Алексию и Габриэля, отцу удалось сбежать. Наверняка ему помогли, но мы этого узнать так и не смогли. О его судьбе ничего не известно по сей день. Он вряд ли когда-то еще появится в нашей жизни. Оно и понятно. Розетте удалось раскопать слишком много компромата против отца, от махинаций до серьезных краж и пропажи людей из различных группировок. После такого казнят, таковы законы мафии. Всех подробностей я не знаю, меня посвящать не стали. Как сказала госпожа Мареска, мне теперь есть что терять, и раз я решил отойти от дел, связанных с мафией, то и знать всего мне не стоит. И не поспоришь, она права.
Я же в свою очередь сдержал слово, данное Розетте, и отказался занимать место отца, распустив клан ди Лауро навсегда. Прежде такого никогда не бывало. Раньше люди боролись на смерть, чтобы занять место главы, я же стал исключением, не без помощи Розетты, конечно. Во время решения судьбы членов клана ди Лауро, консилиум позволил мне покинуть мафию навсегда. Кто-то примкнул к клану Мареска, кто-то к клану отца Кьяры.
После похищения Алексию выписали только на пятый день, решив перестраховаться, все-таки она носила двоих малышей. Любимая, конечно, капризничала, но в итоге сдалась ради карапузов. Для нее, как и для меня было важно, чтобы с ними все было хорошо.
Зато после выписки Лекси слишком быстро пошла на поправку, став заметно набирать в весе. Из-за обостренных чувств малышка была в постели просто ненасытна, что не могло не радовать. Конечно все было в меру и с особой осторожностью, что не совсем и не всегда ее устраивало.
Габриэль в порядке. В больничке правда ему пришлось задержаться почти на месяц. У парня была большая потеря крови и довольно серьезное ранение. Но он живчик, поэтому выкарабкался.
