Хотя, наверное, это было важно.
Снилось мне болото, кувшинки и кочки — словом, не хватает только Иванушки-дурачка да царевны-лягушки. Впрочем, лягушку заменяла здоровенная жаба, которая на кочке сидела.
— Квакие люди! — обрадовалась жаба, и в ней сразу же опозналась Ыгх, универсальный морф и такой же универсальный прыгатель между мирами. Ах, да, она же еще энергию могла передавать. — Квак живете?
Впервые меня о таком спросили во сне, и я почему-то разозлилась.
— Живем по-дружинному. И вообще, это мой сон: а ну, выдавай чего-нибудь глубокомысленное и сматывай из него, я спать хочу!
— Глубоква… что? Ух, злая ты какая, небось, все таскаешься за своим алхимиком… или раньше он за тобой бегал? А, вспомнила, вы бегали друг от друга! Цветочки-то друг другу не дарили?
— Нет, но надо будет.
— Успеете-успеете. Время есть, ты с ним еще наплачешься…
Я замахнулась, прикидывая, как бы получше шибануть заморозкой прямо во сне. То, что я сплю, было для меня несомненно.
— Не наплачусь.
— А может, и не наплачешься, если, конечно, силов хватит… уф, квакое лицо! Ты прямо квак моя сестричка. У меня есть сестричка в вашем мире. Жуткая такая сестричка. Только не такая, квак я…
— Ыгх, по делу!! — взмолилась я, когда кожей почувствовала, что рассвет уже близко.
— А квакие у нас с тобой могут быть дела, если только не мужей искать? У тебя-то квальцо на пальце, а я, бедная…
Понятное дело, что никакого кольца (имеется в виду, обручального) я на пальце не обнаружила. На руке сидело только то, что подарил мне Андрий: колечко с защитной руной.
— Ой, а может, он прямо сейчас и придет? — вдруг взволновалась Ыгх, подскакивая на кочке. — Мой любимый, единственный… а, нет, это… это… не-ет, это этот! Квакочки, спасите!!
Это было обращено в сторону каменной дуги над болотом и появившейся в ней золотой фигуры.
После чего меня сразу же растолкал Веслав. Кажется, он удивился моему пробуждению со словами: «Ыгх, я тебе лапы поотрываю!» Но уточнять ничего не стал.
Ладно… потом придется понять и попытаться переварить увиденное, а пока я — Алина, тридцати с лишним лет, стихийница воды, у которой недавно объявился дар и которая до смерти его боится использовать. Во всяком случае, Виола все утро навешивала на меня мороки и утверждала, что от настоящей Алины меня не отличит даже профессор. Если, конечно, не будет всматриваться пристально.
Та, кого я изображала, должна была приехать из Краснодара только на будущей неделе, но Веслав пару дней назад просочился в здание кружка и поменял кое-какие даты в документах. Хорошо ещё, что документация на новых стихийников хранилась не в Канцелярии. На одну попытку должно было хватить.
Работа под прикрытием, то есть в моем случае — без прикрытия. Всегда мечтала поиграть в шпионов. А у остальных роли и ещё позанятнее: им предстоит изображать перед Канцелярией куропатку, у которой перебито крыло.
Примерно в это же время четверо Дружинников и Повелитель Тени должны внаглую переступить порог Светлого Отдела — мы решили, что с этими иметь дело безопаснее. Если один вид ребят не спровоцирует стихийников на разборку — что ж, Веслав и Эдмус просто мастера провоцировать. А вот дальше им придется применить тактическое отступление — не слишком быстрое, чтобы Канцелярия заметила, куда они направляются.
Направляться они будут сюда.
На вахте меня просто не заметили: там сидел человек, не стихийник. В комнате групповой терапии — нарочито уютной, с изобилием кресел и мерзких чашечек в цветочки — встретила улыбкой средних лет тетушка с лицом учительницы младших классов. Мое чувство образования, которое изрядно настрадалось после начала магического курса, тоскливо заныло где-то в районе живота.
— Новенькая? — тетушка горела желанием скорее меня приголубить и взять под свое крылышко. — Ой, вы не стесняйтесь, проходите, присаживайтесь, вот сюда, тут удобнее. И не волнуйтесь, не волнуйтесь, я вот уже шестой сеанс здесь… вы по какой стихии?
— Вода.
— Да? А я, вообразите, огонь. Жутко как-то, — она нервно хихикнула, — говорят, он считается стихией мести, а тут такое! Ну, какая из меня темная…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ну, не знаю. Была у нас такая — Георгина Игоревна. Считала себя милейшим созданием, помогающим другим людям почем зря. Только когда Игнатский сообщил, что место ей не в Темном Отделе даже, а в «Матросской Тишине» — все поняли, что с человеком что-то не так. Гордыня-матушка заела. Даже придушив человека посредством дара, Георгина продолжала считать, что облагодетельствовала всех остальных.
— И вам тут помогут, даже не думайте! Тут такие замечательные люди — вот, например, Зося… Зоя… Зина… я здесь просто отдыхаю душой, а ведь так устаю, вы себе не представляете!
Представляю. Я, например, уже устала это слушать. А еще меня шокировала кое-какая особенность лично моего облика. Мороки Виолы действовали, это точно, но только…
У меня была мужская тень. В данный момент она зажимала ушии очень нервно притопывала ногой.
— В-в-веслав, чтоб тебя…
— Да-да? — встрепенулась соседка.
— Нет, это я о своем… тоже очень устаю иногда.
Моя тень мне сочувственно покивала. Значит, не врал при прощании. А я-то еще могла думать, что он отправит меня сюда без поддержки! Интересно, как без Повелителя будут выкручиваться остальные? Впрочем, если Виолу завести — это коллегам из Отделов придется изображать куропатку. Лучше сразу дохлую.
Потихоньку начали подтягиваться остальные участники группы. Как и опасался Веслав, они отличались разнообразием стихий, в основном темных или нейтральных. По воде я пока не увидела никого, Зося — мы остановились на этом имени — не появлялась тоже. А разговаривать все еще приходилось с Мартой Игнатьевной. Просто остальные огибали ее далеко по кругу, и я уже поймала пару сочувственных взглядов, на меня направленных.
— Работать с современными детьми очень сложно, — повезло, она и правда оказалась учительницей. — Все эти… СМИ… компьютеры… иногда в десять лет встречаются ужасные отклонения от психики, не говоря уже о простой невоспитанности… а вы?
— Я тоже, — машинально отвечала я.
— Работаете с детьми?
— Да-а, с девиантным поведением, — моя тень недоуменно замерла. — Пять подопечных, знаете ли… хотя на временной основе.
— И… сложно?
— Вы себе не представляете! — выдохнула я искренне. — А уж когда они все вместе собираются… вот, вообразите, один думает, что должен спасать мир. Всё время. Еще у одной — расслоение личности. То губки красит, то на четвереньках носится, а станет собой — и кулаком кому-нибудь в глаз. Есть новичок — этот поспокойнее, но от него просто не знаешь, чего ждать…
Моя тень ощутимо затряслась от сдерживаемого смеха.
— Ах, да. Один все время рвется полетать — прямо хлебом не корми. И еще тащит себе в рот всякую гадость — жуков там, червяков всяких. И последний — этот уже не на временной основе, кажется, — просто клиника. Тут не просто расслоение личности: он враждует со своими натурами, и это при холерическом-то темпераменте! И если не пытается никого отравить — значит, дело плохо, потому что у него есть какой-то другой план. Либо он морально самоуничижается: «Я самый плохой! Я нехороший!» — а видеть это настолько отвратительно…
Очень странно видеть, как твоя собственная тень грозит тебе кулаком. Хотя моя соседка была полна ко мне искреннего сочувствия.
— И как же вы справляетесь с этими… маленькими чудовищами?
Ну уж, и маленькими — подумалось мне. Видела бы она Йехара.
— Привыкла, наверное… — пожатие плечами с показным смирением.
И как раз в этот момент совершилось открытие. Открылась дверь, и вошла девушка «З». Я посмотрела на ее ауру — ничего особенного, слабенькая темная, не видна даже стихия. Тень напряглась и подняла ладонь — будь осторожнее.
Хорошо сохранившаяся Зося прошла по стеночке в центр комнаты так, будто передвигалась посреди маньяков. По пути она кивнула мне.
— Так, здравствуйте… — все те же запинки и все та же манера держаться незаметной. — То есть, вы видите… у нас сегодня новенькая, да… это Алина, у нее стихия… вода, да?
