Прошедшей ночью Нурадин-султан так и не прибыл. И день начался с того, что с казаком, знавшим турецкий язык, послали письмо в крепость: с предложением капитуляции. Там, откуда он собрался идти, стали размахивать белым флагом. Казак медленно, даже немного вальяжно, выбрался из траншеи и пошёл к стене, держа посланий так, чтобы его видели все. Но турки принялись по нему стрелять, и он был вынужден, вернулся. На его радость, не получив не единого ранения. Зато егеря, неплохо сократи число вражеских стрелков осмелившихся стрелять в парламентёра. Так повторялось ещё дважды, но все усилия по передаче ультиматума, были напрасны и заканчивались одним и тем же результатом. Тогда, как и было условлено — белый флаг заменили красным, и тотчас же со всех батарей ударили пушки и полетели бомбы. Это вызвало в городе большой переполох, что происходило за стенами, наверно было ужасно. Судя по появившимся дымам, в крепости начались пожары. А артиллеристы продолжали вести огонь из всех имеющихся тяжёлых орудий до самого вечера. Их бомбы причинили большие разрушения и даже опрокинули со стен несколько неприятельских орудий, которые впрочем, давно уже не стреляли.
Когда закончилась артподготовка, то вокруг наступила блаженная тишина, нарушаемая лишь горестными воплями и стенаниями, доносившимися из Азова. Но после грохота орудий — разрывавшего весь день барабанные перепонки: это даже не воспринималось как шум. Вскоре Преображенцы привели пленника-татарина, который дезертировал из крепости и пытался незаметно уйти в степь через сады. На допросе он сказал, что не все турки ещё потеряли надежду на помощь, и что вот-вот ожидают прибытия Нурадин-султана. Мало ли чего могло его задержать в море на несколько дней. И что с ним ожидают провиант, амуницию и жалование. Ну что же, Юрий догадывался об истинной причине задержки турецкой флотилии. Но предпочёл об этом никому не говорить. Не дай бог сглазить….
С наступлением темноты, осадные башни начали выдвигать на максимально приближённое расстояние к крепости. К этому времени казаки, одетые по совету Гаврилова во всё тёмное, и замазавшие свои руки, и лица сажей: вырезали всех османов охранявших вал и бастионы. После чего, Юрий первым полез по больверке вверх. Он полз, цепляясь пальцами за швы в каменной кладке, и поначалу, это не представляло трудности. Но когда он достиг вертикальной стены, то его продвижение заметно замедлилось. Потому что, не всегда получалось находить опору на три точки, поэтому Юра часто зависал на одних лишь пальцах и смещался в сторону, в поиске более удобного маршрута подъёма. Через какое-то время, от постоянного напряжения, его ладони начали предательски потеть и это, увеличивало опасность, соскользнув сорваться со стены. Чтобы не допустить этого, Юрий останавливался, пытался вытереть руки об куртку, и снова карабкался вверх. Вот так постепенно, потихоньку он долез до вершины укрепления, протиснулся в мерлон и змейкой скользнул по ту сторону стены.
Бегло осмотревшись и ни заметив никого рядом, он снял моток верёвки, перекинутой на время подъёма через плечо, закрепил один конец на зубце стены, а другой скинул вниз. Там к нему должны были привязать более прочную, следовательно, и тяжёлую. А уже по ней, поднимутся егеря и казаки, участвующие в этой авантюре. Но перед этим, предстояло разобраться с возникшей проблемой: ему надлежало снять охранника, неожиданно появившегося из машикули (навес в верхней части крепостной стены с бойницами), нависающей над воротами. То, что охранник шёл в направлении Гаврилова, а не удалялся, было не очень хорошо. На узкой площадке крепостной стены, негде было спрятаться. А при атаке в лоб, есть риск, что страж успеет подать сигнал тревоги. Молодой турецкий воин шёл неспешно, заглядывая в каждый мерлон, так что, прятаться там, было бессмысленно. В руках у него был факел, а за спиной, судя по всему, висел арбалет (что очень удивило Юрия). Юноша медленно приближался: уже можно было в деталях рассмотреть его чалму; халат, подпоясанный кушаком и заткнутый за него боевой топорик с широким лезвием; весящую на левом боку саблю; шаровары и узконосые туфли. За его спиной, действительно был арбалет — из-за спины выглядывало его плечо с тетивой. Странно Юрий считал, что у всех обороняющихся Турок должны были быть луки, или мушкеты, оказывается, он ошибался.
Шаг за шагом, враг неумолимо приближался. Ну, всё, пора. Гаврилов, притаившийся возле стены, резко встал и метнул в лоб противнику сюрикэн. Тот, заметив неожиданно возникший перед ним чёрный силуэт, застыл от удивления, и через мгновение, начал тихо оседать. Юрий кинулся к нему, подхватил факел и, выглянув за стену, бросил его вниз. Затем, наклонившись над убитым, снял с поверженного часового арбалет и суму, с болтами к нему. Ещё раз выглянул наружу и, убедившись, что более прочная верёвка привязана: потянул её вверх.
Когда поднялся первый из егерей, Витальевич оставил его встречать товарищей, а сам пошёл «зачистить стену». Честно говоря, он готовился ко всему: что его заметят, будут наседать большой толпой, но… стена была почти безлюдной и Гаврилов, очень быстро, и как-то слишком легко справился с задачей. Затем, Юра спустился вниз по каменной лестнице, и подкрался к северо-восточной башне второй стены. Здесь при помощи симбионта, он сделал углубление в стене, заложил в него полученную взрывчатку, и засыпал всё это мусором и землёй лежащей вокруг. Снаружи оставался только небольшой кусок фитиля. По возвращению Юрия на захваченную стену, на неё по нескольким верёвкам уже поднимались Донцы и сразу рассредоточивались, занимая удобные позиции. А с позиций, занимаемых генералом Гордоном, тихо выдвигалась колонны сформированные из добровольцев — каждому из них, в случае победы было обещано денежное вознаграждение (из кошелька Гаврилова). В итоге колонны состояли сплошь из стрельцов, которые захотели на этом заработать и они должны будут начать утренний штурм.
Время шло и у Гаврилова, смотревшего на идущие приготовления к штурму. Всё это вызывало ассоциации с мощной пружиной, которая постепенно сжимаясь, накапливала энергию. А в нужный момент, она, резко освободившись, ударит в нужном направлении, снося всё, что появится на её пути… Вот после долгого томительного ожидания: на востоке появились первые признаки рассвета — начала постепенно проявляться линия горизонта. Казаки, находящиеся на стене, прибывали в тревожном ожидании начала боя. Юрий хорошо видел, как кто-то из них тихо молился; кто-то нервно теребил свисающий конец кушака. Другие как-то отрешённо смотрели перед собой — наверное, мысленно витая где-то вдалеке. И лишь молодой казак, с густой копной тёмных волос, подстриженных под горшок: почувствовав взгляд Юрия, уж сильно старательно изображал спокойствие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
