Цифры были скромными. Если б не количество нулей после каждой.
Я прикинул, во сколько может обойтись невинное предложение мистифицировать заговорщиков, и мне стало плохо.
Не для этого я рисковал жизнью в пари с мастером Заточчи, не для этого вертелся, как белка в колесе, чтобы "Чистилище" приносило прибыль...
— Эм... Лука, можно тебя?
— Внимательно, босс, — консильери, тщательно изучив содержимое кейса, аккуратно прикрыл его и сунул обратно под диван. А потом выудил из подарочной корзины апельсин и подошел к столу.
— Тут слишком много всего, — я пролистал список до конца. — Может, нам это всё не нужно? — консильери поднял на меня задумчивый взгляд. — Я что хочу сказать: мы же не собираемся воевать НА САМОМ ДЕЛЕ. Возьмём этот кейс, который ты сейчас рассматривал — и ноги в руки.
Лука вздохнул, скинул свою шинель — под ней оказалась мягкая фланелевая рубашка, перечёркнутая подтяжками и кобурой, в которой ничего не было.
— Большой босс сказал, всё должно быть правдоподобно, — сказал он, нюхая апельсин.
Ага. Большой босс — это, значит, дон Коломбо. А я — так. Резервная копия.
Но я не обижаюсь. В конце концов, кто я такой, по сравнению с древним рептилоидом?
— Оно и будет правдоподобно, Лука. Как только к Поганцу и Золотку в лапки попадёт вон тот чемоданчик... — я кивнул в сторону дивана, — они забудут обо всём на свете.
Игра в войнушку — неотъемлемая часть развития любого ребёнка. Вот и во мне, глядя на образцы на экране, задёргалась некая атавистическая жилка.
Которую я твёрдо решил придушить на корню.
В конце концов, в прошлом я — мальчик со скрипкой. А не с рогаткой. Разницу чуете?..
Консильери, почистив апельсин перочинным ножиком, запихивал в рот дольки одну за другой и блаженно жмурился.
Когда он только начал счищать оранжевую снаружи, и желтовато-белую изнутри шкурку, у меня потекли слюнки. Этот запах...
Апельсины, грецкие орехи, шоколад и ёлка. Для меня это ощущение праздника, самого лучшего на земле: Нового года.
Запах что-то включил в моей голове, сдвинул какие-то рычажки. Дыхание спёрло, на глаза навернулись слёзы.
Я дома. Вот что это было за чувство.
Я дома...
Лука Брази будто бы ничего не замечал. Доев апельсин, он подошел ближе к столу и принялся изучать экран.
— Вот этого — он ткнул пальцем с большим крепким ногтем в РПГ-32, — сотню ящиков. Вот этого — палец переместился на Барретт ХМ 109, — десять; вот этих — теперь палец указывал на короткоствольный ручной гранатомёт-пистолет, — двести ящиков.
— Двести?.. — я подскочил. — ДВЕСТИ? Ты с ума сошел! Ты цену-то видел? Если тебе интересно, это даже не рубли! Да ты знаешь, какой сейчас курс?..
— Большой босс дал карт-бланш на покупку, босс. Так что не парься. Я — твой кошелёк.
Мне стало немного стыдно.
— Да нет, Лука, я вовсе не жадничаю... Просто... Ну зачем нам всё это барахло? Ведь в Сан-Инферно оно даже не будет работать! Ну в смысле... Это всего лишь весьма дорогостоящие игрушки.
— Вот и не парься, босс, — доев апельсин, Лука Брази извлёк из брючного кармана громадный, как простыня, носовой платок в сине-белую клетку и принялся вытирать руки. — Главная наша цель — произвести впечатление, — говорил он. — Пустить круги по воде, сечёшь? Для этого есть два способа: лёгкий, и тяжелый, — спрятав платок, он устроился в мягком кресле с подголовником, с удовольствием вытянул ноги в чёрно-белых штиблетах и сложил руки на животе. — Лёгкий способ заключается в том, чтобы потратить как можно больше денег. Поднять волну. Вызвать ажиотаж. И поверь, босс: двести ящиков — это цветочки. Ты хоть представляешь, сколько нужно оружия, чтобы обеспечить даже небольшую локальную войну?
— А тяжелый? — очевидно, вопрос о войне был риторическим.
— Тяжелый... — консильери недовольно поморщился. — Тяжелый включает в себя кучу беготни, а я уже слишком стар для этого дерьма.
В душе у меня зашевелился червячок нехорошего предчувствия...
Сняв пиджак и отшвырнув ненавистный галстук, я устроился рядом с консильери на диване, под которым лежал кейс с образцами. Ничего, довольно удобно... Даже непривычно как-то решать проблемы лёжа — я-то, в отличие от Луки, привык как раз ко второму способу...
— Лука, — тоже порывшись в корзине, я вытянул пакетик орешков и принялся хрустеть упаковкой. — У меня такое чувство, что операция по выведению на чистую воду ангела с демоном приобрела совсем другие масштабы... Нет, не так, — наконец мне удалось разорвать пакетик, и на отглаженную рубашку высыпался арахис, перемешанный с солью. Теряю хватку, — грустно подумал я. Когда-то я мог открыть пакетик с орешками одной левой. Потому что в правой была зажата бутылка с пивом... — Сдаётся мне, Поганец и Золотко являются всего лишь частью чего-то большего, нежели простой заговор, — я говорил, очень осторожно подбирая слова. Потому что слово — не воробей, понимаете? Вот ляпнул я какую-то муру про оружие, и теперь вон оно как завертелось...
— Всё на свете предопределено задолго до нас, — мудро изрёк консильери. — Так считает донья Карлотта, и так мне подсказывает мой личный опыт. Не знаю даже, кому или чему я верю больше.
— То есть, запасаясь оружием для небольшой, но кровопролитной войнушки, мы преследуем... Ещё какую-то цель?
Не думаю, что добрый консильери раздумывал, посвящать меня в свои дела, или нет. Скорее, он формулировал САМ ответ.
— Видишь ли, босс... — начал он.
Но в этот момент зазвонил телефон.
Он стоял на журнальном столике рядом со мной, весь такой под старину: с трубкой, круглым диском и витым проводом.
Не думая, я машинально ответил.
— Да?..
— Говорит портье, — раздался в трубке хорошо поставленный вежливый голос. — В ваш номер направляется группа неких господ. Все они вооружены.
— Круто-круто-круто... — я выпучил глаза. — Интересно, почему их пропустила охрана отеля?
— Таковы были указания, полученные от вашего спутника, милорд, — флегматично поведал голос. — Всех пускать, но с предупреждением.
— Ладно, спасибо.
Положив трубку, я воззрился на консильери.
— Милорд?..
Но тут в дверь постучали.
— Я открою, — Лука Брази поднялся одним текучим плавным движением, и на ходу надевая шинель, двинулся к двери.
