Работу осложняли не только снегопады, но и неожиданный кризис со снаряжением: было сломано 12 пар кошек, а новую партию удалось бы получить не раньше, чем через несколько недель.
Первые дни мая Хант, Бурдиллон и Эванс начали разведкой стены Лхоцзе. Это было в какой-то мере и репетицией штурма Эвереста, ибо, продвигаясь на высотах, превышающих достигнутые до этого времени, альпинисты могли испытать кислородные приборы обеих моделей. Разрешив обе эти задачи, можно будет принять окончательный план штурма.
Эванс и Бурдиллон, вооружившись аппаратами с закрытой циркуляцией (см. стр. 219), вышли в путь, намереваясь остановиться возможно ближе к Седлу. Сопровождавшие их Уайли и Уорд должны были идти с аппаратурой открытой Циркуляции, производя попутно физиологические наблюдения для Пафа. Семь наиболее выносливых шерпов несли грузы, и Уайли мог оценить тех, кеми он будет руководить в дни решающего наступления.
Хант с Эвансом и Бурдиллоном вышли 1 мая к цирку, чтобы оборудовать лагерь 4 там, где находилась известная под этим названием груда тюков на пути к стене Лхоцзе. При выходе из лагеря 3 выбыли из строя два заболевших шерпа — Топки и Да Намгиал. На долю каждого приходился теперь груз в 23 кг и пришлось затратить немало сил на протаптывание тропы в снегу. Несмотря на это, альпинисты добрались до лагеря 4 на час быстрее, чем во время разведки. Сказывалось целительное действие кислорода.
Разглядывая тянущийся по склону Лхоцзе наклонный желоб, засыпанный глубоким пушистым снегом, Эванс наклонился и вытянул из-под снега обрывок репшнура. Это были веревочные перила, обозначавшие начало осеннего маршрута швейцарской экспедиции.
Находка облегчила поиски направления подъема. Но дальше на пути встала отвесная ледовая стена, где каждый метр продвижения походил на лазание по трудным скалам. Вышел из строя кислородный прибор Уорда, и он отстал.
Путь шел к ледовому камину, усеянному крючьями, довольно точно указывавшими направление маршрута швейцарцев. Для того чтобы вырубить ступени, идущему первым Бурдиллону приходилось то и дело сгребать толстый слой рыхлого снега.
В это время кончился кислород в баллонах Уайли, и он тоже вышел из строя.
Бурдиллон и Эванс дошли до узенькой полки, на которой порывы ветра шевелили оранжевую ткань, висевшую на металлической стойке. Это были остатки шестого лагеря швейцарцев.
Осматривая площадку, альпинисты нашли четыре заряженных баллона с кислородом. Швейцарцы считали, что оставили их выше, в лагере 7.
Вскрыв баллоны, восходители отдохнули за ночь, воздавая хвалу своим коллегам из клуба «Андрозасс», заочная встреча с которыми позволила им угощаться медом и пользоваться кислородом, неоценимым на этой высоте.
Утром, продолжая подъем, они достигли высоты 7315 м и спустились вполне удовлетворенные результатами.
Теперь из лагеря 3, где сосредоточилась основная масса грузов, 14 высотных шерпов и 3 их руководителя-альпиниста должны были начать заброску в лагери 4 и 5, первый из которых должен был превратиться в верхний базовый лагерь. Сводки погоды, которые ежедневно передавало индийское радио, были неутешительными: в каждом прогнозе неизменно фигурировали «снежные шквалы», заставлявшие субвысотные команды снова и снова прокладывать тропу.
Вечером 6 мая спустились изрядно уставшие, но преисполненные уверенности Эванс и Бурдиллон. Многое стало ясно после их разведки, Хант смог собрать в большой палатке альпинистов, и они услышали план дальнейших наступательных операций.
Было очевидно, что наличные ресурсы (людские и материальные) не позволят предпринять больше двух последовательных попыток. В том случае, если придется выйти в третью атаку, нужно отойти в ближайший тыл, отдохнуть, пополнить запасы. Поэтому Хант сначала было решил «объединить две первые попытки в один мощный удар, эквивалентный двум отдельным попыткам». Что делать в случае неудачи? Спуститься, собраться с силами для двух новых последовательных попыток.
Но удастся ли при этой тактике «залпов» использовать недолгий период хорошей погоды, когда она, наконец, придет? Не будет ли этот план громоздким, лишенным гибкости и маневренности?
Было принято новое решение. Две попытки предпринимаются в тесной взаимосвязи, но с самым минимальным интервалом во времени и пространстве. Вторая группа как бы подстраховывает первую, чтобы при неудаче тут же, без раскачки выйти на штурм. Нельзя терять на отступление с Южной седловины ни времени, ни физических и моральных сил, не поддающихся точному учету. Само восхождение на Южную седловину — подвиг, требующий огромных усилий.
В каждую штурмовую группу войдут два альпиниста. Было заманчиво усилить группу, довести ее состав до трех или даже четырех восходителей, но людей не хватало, тем более что каждую штурмовую группу должна сопровождать вспомогательная: ее участники подносят грузы, встречают людей при возвращении, в случае надобности способны выйти на помощь терпящим бедствие.
Интервал между выходом на вершину двух штурмовых групп не может быть меньше двадцати четырех часов: Ведь так трудно забросить грузы в верхние лагери, и они будут располагать ограниченным количеством снаряжения и мест для сна и полноценного отдыха.
Хант познакомил с графиком движения по дням, напомнив, что он не хочет, чтобы иная причина, кроме ненастья, могла задержать любую группу на седле. «Это очень важно! — подчеркнул он. — Каждый день задержки на седловине угрожает физическим изнеможением и потребует дополнительных ресурсов питания».
Было решено, что кислородом начнут пользоваться с лагеря 5 (6700 м). Все лагери над цирком получат такие баллоны с «ночным кислородом», здесь пригодятся лежащие на больших высотах запасы швейцарцев. Специальные легкие маски будут использоваться участниками штурма в течение всей ночи, норма кислорода — 1 литр в минуту — позволит им легче переносить холод, спокойно спать, сохранить силы.
Хант сообщил, что первыми двинутся на штурм Чарльз Эванс и Том Бурдиллон с аппаратами закрытой циркуляции (см. выше). Немедленно следом за ними выйдут Эдмунд Хиллари и Тенсинг с аппаратами открытой циркуляции. Хант еще раз напомнил, что он придает исключительное значение установке лагеря на возможно более высокой точке юго-восточного гребня. Он полагает, что это может быть высота, близкая к 8540 м. Впрочем, есть много не поддающихся планированию обстоятельств, среди которых не последним будет рельеф неведомого гребня: найдется ли здесь площадка для палатки?
Сознавая значение последнего этапа операций, Хант объявил, что он вместе с двумя шерпами образует вспомогательную группу для поддержки первой попытки, Грегори с тремя другими шерпами будет обеспечивать атаку Хиллари и Тенсинга. Было решено, что вторая группа должна подняться на Седло в тот самый день, когда сюда спустится первая «двойка», независимо от того добьется ли она победы или же потерпит неудачу. Окончательное решение о второй попытке будет вынесено на месте действий.
Вечером предстояла связь с нижними лагерями, но уверенность Ханта подверглась первому испытанию, когда он услышал в наушниках встревоженный голос Лоу. Первая новость, о которой он сообщил, была болезнь Бенда; его необходимо немедленно эвакуировать из лагеря 3. Таким образом, группа Лоу еще не вышла на стену, а в ней уже не хватало одного, к тому же ценного участника. Ни Уорд, который только что пришел с разведки, ни кто-либо другой не могли сейчас заменить заболевшего.
9 мая Хант и Хиллари вышли, чтобы выпустить группу Лоу на стену Лхоцзе. Они обратили внимание на изменения, произошедшие в привычном им пейзаже.
На горизонте у откоса той террасы, где расположились палатки второго лагеря, не торчали больше похожие на скрюченные пальцы ледяные зубья. Огромный серак обрушился! Нет больше этого ориентира, который, словно верстовой столб, служил вехой тому, кто шел сквозь туман или отыскивал занесенные снегом вчерашние следы.
Все изменилось за те недолгие дни, пока они не были на Кхумбу. Там, где тянулись ровные ледяные поля, теперь зияли пасти вновь открывшихся трещин, и нечего было думать о переходе, пока не наведут деревянные мосты. «Ледник развил невероятно интенсивную деятельность», — сообщил Грегори, которому с его субвысотным отрядом предстояло подниматься к верховьям ледопада.
Группе Нойса было дано срочное задание: ремонт «путей» и «мостов». Орудуя ледорубами, словно топорами, шерпы подсекли «под корень» наиболее опасный серак, и он упал, точь в точь как падает подрубленная сосна, засыпав весь путь осколками. Впрочем, после удара, от которого вздрогнул ледник, неожиданно обвалился и деревянный мостик над трещиной.
Хант узнал, что после трудного пути носильщики не остаются на ночь в лагере 3, хотя после нового перехода они добираются до базового лагеря без сил. Неужели же они не хотят с удобством отдохнуть, чтобы начать спуск утром? Нет! Палатки лагеря 3 напоминают альпинистам приют на вулкане: ледник не утихает даже ночью, и шум передвигающихся льдов не дает забыться во сне; именно в одну из ночей трещины неожиданно зазмеились под палатками.
