— Семнадцать, я ещё никогда и ни с кем… — прорвалось сквозь рыдания девушки.
Стоящие на ногах смотрели на разорванную в клочья женскую одежду, лежавшую на полу рядом с кроватью. Женщина злобно смотрела на него:
— Вот ирод! Кастрировать надо таких, а потом расстреливать.
— Ваше имя, отчество, фамилия, быстро! — рявкнул Титов.
— Филонов Пётр Петрович! Я не понимаю… Я никого не насиловал! — дал петуха его голос.
— Опа! А это у нас чего? — обратил внимание один из людей в гражданском на лежавший рядом на тумбочке с кроватью пакет с белым порошком, часть из которого была рассыпана.
— Он меня… меня… Заставил его нюхать, а потом опять… — и опять зарыдала девушка.
— Ай-яй-яй, гражданин Филонов. Помимо изнасилования несовершеннолетней, у нас ещё и наркотики.
Через пятнадцать минут задержанный гражданин Филонов был доставлен в ОВД района, где его посадили в КПЗ. Он находился просто в невменяемом состоянии, ничего не понимая. Но осознавал, что с таким букетом обвинений он отсюда ни в какую Москву точно не поедет… Никто ему помогать не будет. Если изнасилование как-то можно замять, дать денег, то наркотики…
Ещё через три часа его вызвали в кабинет к следователю.
— Так что будет делать? — спросил его Титов. — У вас изнасилование несовершеннолетней — ст. 131 УК РФ — от восьми до пятнадцати лет. Наркотики в особо крупном размере — ст. 228 — от десяти до пятнадцати лет. Да вы рекордсмен! Сильно подозреваю, что судья вам на полную катушку даст. На все тридцать лет.
— Нет, нет, я этого не делал. Я не понимаю, что происходит. Мне нужен адвокат. Нужен!
— Будет! Но пока доедет до нас из Перми, пока то, да сё… А в камерах насильников очень не любят. Особенно насильников над несовершеннолетними.
Пётр прекрасно об этом знал. Свобода! Пиши, что хочешь. СМИ со смаком описывали то, что зеки делают с насильниками в местах не столь отдалённых.
— Я…Я… — у него сперло дыхание, он не мог говорить.
— Водички? — Титов налил из графина, стоящего на столе в стеклянный стакан воды и подол Петру.
— Я этого ничего не делал, — попив воды, попытался он достучаться до оперативника.
— Это вы сначала своим сокамерникам объясните, а потом — судье, — отрезал Титов.
— И что мне делать? — глупый вопрос, но он задал его.
— Вот, это самый правильный вопрос! — поднял указательный палец к потолку оперативник.
Пётр недоуменно смотрел, как тот встал из-за стола, подошел к двери, а потом открыл дверь. В кабинет зашел… Петров Виктор Семенович.
— Боже! Это вы? Вы же мне поможете? — у Петра малость переклинило в мозгах, он почему-то решил, что сотрудник проверяемой компании обязательно поможет его, раз он здесь.
— Конечно поможем! — заверил тот его.
Титов вышел из кабинета и прошел к начальнику ОВД.
— Роман, когда вы нас покинете? — спросил его начальник.
— Фёдор, ну, как только, так сразу. Не боись. Это ненадолго. Ты давай, лучше коньяк разлей.
Начальник недовольно дернул щекой, но достал бутылку из сейфа, кстати, привезённую сами Титовым и разлил по рюмкам.
* * *
— Да, конечно! Я всё подпишу, как вы и сказали, — Пётр Петрович был готов на всё, чтобы только покинуть это помещение, и навсегда забыть про это чудовищное недоразумение.
— Учтите, что нам надо договориться с девушкой, чтобы она забрала заявление. Подмазать милицию и т. д. Большие расходы, но вы не бойтесь. Для вас мы всё сделаем, только подпишите и увезёте в Москву тот отчёт, который мы уже специальной для вас подготовили.
— Да, да, конечно, — заверял Пётр Петрович своего собеседника.
— Сейчас вас отвезут домой, там вы успокоитесь, а утром подпишите отчёт и можно домой, свободным и радостным человеком. Билет мы для вас уже купили, он лежит на столе в вашей квартире.
— Да, да…
Через полчаса его привезли к дому. В квартире будто ничего не происходило. Всё было чисто и даже убрано. На столе в кухне лежала небольшая папка. Он открыл его, обнаружил там две копии отчёта: один для Москвы, а второй нужно было оставить здесь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
— Роман! Слушай… — как-то замялся Виктор Семенович.
Они стояли недалеко от дома, куда только что доставили потерпевшую Марию в одну из квартир.
— Что? — Роман повернул к нему голову.
— Ну она несовершеннолетняя… И наркотики…
— Ой! Я тебя умоляю. Твоя потерпевшая действительно несовершеннолетняя — через два месяца только будет 18. Но! — Роман посмотрел на нахмурившегося после этих слов Виктора. — Живет половой жизнью с четырнадцати лет. В узких кругах известна как «Мальвина», валютная проститутка она — Семёныч. Из самых дорогих, кстати. Да через неё столько мужиков «прошло». Так что оставь свои моральные терзания. Она не знает, что это такое. Дураком тебя ещё посчитает, если ты с этими соплями к ней полезешь.
— Проститутка? — брови Виктора поползли вверх.
— Я бы, по-твоему действительно какую-то девушку ничего на знающую подложил? Мне за такое Герман что-нибудь оторвёт ненужное, по его мнению.
— А наркотики?
— Да мука эта! Буду я ещё с этой дрянью связываться. И, эта была идея Германа, как раз про проститутку. Одобрил, сказав, что это их решение — с кем спать и сколько за это деньги брать. А так всё под контролем.
— Ну вы, блин…
— Ха, так что всё дело «белыми нитками» шито, — рассмеялся Роман. — Но мы же не будем рассказывать об этом Петру Петровичу?
— Не будем, — рассмеялся довольный Виктор, у которого изначально не знавшего все тонкости дела, кошки скребли на душе, а теперь сразу отпустило. Действительно — «Шапито»…
Утром следующего дня Петр Петрович улетал в Москву с двойственным ощущением в душе.
С одной стороны, он понял, что его «повязали» инсценированным изнасилованием, явно с подачи самой Марии, только доказать он это не мог. Да ещё наркотики…
С другой стороны, внутренний карман его пиджака, «грел» толстый конверт с 20 тыс. долларов. Ему прямо сказали, что компания «Уралалмаз» готова оказывать спонсорскую помощь лично ему, когда возникнет потребность в его услугах.
И он получил в два раза больше, чем ему обещал Николай Федорович. И он найдёт, что ему сказать. Уволить он его не сможет, так что прорвётся…
Июль 1999 года
— Мы дожали «Уралкалий» и, они готовы к продаже! — радостно доложил Манар, прибывшему в офис «Титана» Герману.
— Отлично, а что с «Сильвинитом»?
— Там пока глухо. Какие-то тупые попались. Предприятие на грани банкротства, а они морды крутят.
— Да и чёрт с ними! — сказал Герман. — Для нас основное — это «Уралкалий». «Сильвинит» попозже купим, когда дозреют. И сколько просят за свои доли?
— Десять.
— Ого! А хуху им не хохо! — сильно удивился Герман. — Максимум восемь и не больше! — тем более, что и эти не дураки оказались, их компания также принадлежала одной из кипрских компаний, и деньги они хотели получить там же.
Сейчас на Кипре у них было 10 миллионов на счетах, полученных за породу из Екатеринбурга, а также путем разных не совсем законных манипуляций, переправлена часть наличных средств, заработанных в России.
— Будем общаться, — сказал Манар.
Спустя неделю было получено согласие на предложенную сумму. И через три дня Герман с женой, Алекс и Манаром с семьей, вылетели в сторону Кипра.
Выбил, выгрыз, но получил отпуск у Кузнецова, который тот сперва не хотел давать.
Кипр
— Рейс «Москва-Ларнака» прибыл в аэропорт, спасибо, что вы были с нами, — прозвучал в динамиках голос старшей бортпроводнице.
Их встретили два микроавтобуса Мерседес-Бенц V-класса с комфортабельными салонами, которые Герман заранее заказал в отеле, чтобы не мучатся с таксистами.
— Ох, избалуешь ты меня, Герман, — прижималась к нему жена, сидя с ним рядышком на задних сиденьях.
— А кто тебе сказал, что мне это не нравится? — засмеялся он.
— Сяду на шею, ножки свешу, — ответила она ему смехом.
