— Прыгает, как блоха наскипидаренная! — рассмеялся Гречко и захлопал в ладоши.
И все его сопровождающие чины тоже заржали и захлопали в ладоши. От такого нескрываемого холуйства меня внутренне передернуло. Достоинство — ничто, спец обслуживание — все, читалось на их довольных лицах. Маршал что-то тихо сказа Српандаряну и пошел в сторону тренерской комнаты. По глазам Степана Суреновича я понял, что мне нужно следовать туда же.
— Проблемы с пятым управлением КГБ, это очень и очень плохо, — сказал мне Гречко, — идеологическая диверсия — это тебе не хухры-мухры. Даже мне, маршалу, не все по плечу.
— Предлагаете написать Никите Сергеевичу? — я решил немного потролить высокопоставленного военного чиновника, поэтому сделал лицо лихое и придурковатое, чтобы умом своим не смущать начальство.
— Генерального секретаря мы вмешивать в это дело не будем, — приняв мои слова на веру, ответил Андрей Антонович, — нам перед Олимпиадой шумиха ни к чему!
— Понимаю вас, пошумим после Олимпиады! — хохотнул я, не выходя из туповатого образа.
— Если наша баскетбольная сборная В Риме победит, то я тебе ручаюсь, что сам подойду к Никите Сергеевичу, — скривился Гречко, недовольный ходом беседы.
Понятно, не хочет маршал связываться с КГБ, подумал я, а на Олимпиаде в Риме победить хочет. Ведь после победы все само собой может рассосаться. Сейчас, наверное, в ЦСКА еще начнет сватать.
— А зачем тебе вообще вся эта музыка? — улыбнулся хитроватой улыбкой Андрей Антонович, — давай к нам в ЦСКА. Квартиру тебе сделаю, зарплату!
— Спортивные победы — это дело проходящее, а музыка вечное, — я наконец сбросил маску лихого придурка, — многие наши хиты будут перепевать спустя шестьдесят, семьдесят лет, а может и больше. А Олимпийские чемпионы сегодня одни, а завтра другие. Что самое печальное многих забудут. Ладно, спасибо, что уделили мне время.
Я встал и пошел в баскетбольный зал, где работы предстояло еще очень и очень много.
— Погоди! — бросил мне в спину маршал, — выиграете золото, помогу, чем смогу, слово казака.
— Спасибо, — улыбнулся я.
Глава 34
В воскресенье все москвичи получили увольнительные до утра домой. В понедельник сборная должна была лететь на сборы в Крым, в Алушту, в спортивный комплекс «Спартак». А я мучился от того, что ничего не мог передать своей любимой и друзьям. Вообще на этой загородной базе я морально устал. Если бы не ежедневные тренировки, то, наверное, повредился бы от безделья рассудком.
Но сегодня я встал пораньше, сделал пробежку и принял холодный душ. Потом написал записку Наташке. Оставалось только решить кто её по назначению доставит. Желательно чтобы он был не робкого десятка, а таких в сборной не много. И один из них Корней. Я прошел по мягкому ковру, который закрывал лишь самую середину коридора, и постучал в пятый номер. Дверь была не заперта.
— Че стучишь? — недовольно бросил мне Корнеев, который собирал свою сумку, — а это ты, мучитель.
— Юра, сам понимаешь, — примирительно начала я, — ты технически очень сильно отстаешь от партнеров, вот я усиленно с тобой и работаю, чтоб ты рос над собой.
— Ладно не в обиде! — Корнеев застегнул сумку, — чего хочешь то?
— Передай письмо на Большой Каретный переулок пятнадцать, — я протянул сложенный лист бумаги, — первая квартира, Марковой Наталье.
Корней задумался, ведь вся команда была в курсе, что у меня трения по идеологическим вопросам с КГБ.
— Пох…, - резко сказал он, — что хоть там?
— Так мелочь всякая, — я пожал плечами, — явки, пороли, шифры, закладки наркотиков, и еще чертежи водородной бомбы.
Корней весело поржал, но заветное письмо сунул поглубже в сумку. Я же пожал ему руку. На самом деле письмо было очень короткое: «У меня все хорошо, уехал на сбор в Алушту. Ждите телеграмму, сниму там для вас комнату. Приезжайте все вместе. Всех обнимаю, тебя — люблю, целую». Я решил, раз ребят в ДК Строителей отправили в неоплачиваемый отпуск, зачем зря пропадать чудесным летним дням. Три недели на море в Алуште — это же просто сказка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В спортивный комплекс на берегу Черного моря, с красивым видом на горы, и в пяти минутах ходьбы до моря, кроме нас баскетболистов привезли еще кучу всякого спортивного народа. И боксеров, и борцов, и легкоатлетов, и гимнастов, и штангистов, и даже команду по велоспорту. И так как комплекс был рассчитан всего на двести человек, пришлось всем, как следует потесниться. Для нас, баскетболистов, условия можно было признать замечательными. Так как баскетбольный зал полностью оказался в нашем распоряжении. Не знаю, по какой причине, но на предстоящих Олимпийских играх отсутствовали следующие дисциплины: гандбол мужской и женский, волейбол мужской и женский, а также женский баскетбол.
В понедельник по приезде мы всем тренерским штабом засели за составление плана предстоящих тренировочных работ.
— Ну что скажете? — Суренович выложил на стол распорядок дня.
— Беготня, кроссы — это хорошо, — заметил я, — особенно для легкоатлетов.
— А что ты предлагаешь? — нервно спросил меня Алексеев, которого я по всей видимости начинал выбешивать.
— Предлагаю кроссы вычеркнуть, — я тоже достал свою записную книжку, — первое, утренние занятие, всех посадим на велосипеды. Здесь недалеко хорошая дорога в горку, пусть сделают по двадцать рывков вверх. Нам вообще нужно приучать баскетболистов отрабатывать короткие промежутки времени в высоком темпе, и восстанавливаться во время пауз. Далее едем на море и тоже самое в воде, ребята должны проплывать пятнадцать секунд в высоком темпе, дальше пятнадцать секунд отдых. И так двадцать раз.
— Что это за ерунду ты предлагаешь? — тренер столичных армейцев смотрел на меня волком.
— Я предлагаю разгрузить позвоночник баскетболистам, они большие ребята нагрузка и без беготни на него велика, — ответил я, — дальше, прием пищи, побольше белка, креветок, клетчатки, это перловка, фасоль, обязательно зелень и фрукты.
— Ты что хочешь, чтобы они мышечной массы нарастили? — удивился Спандарян.
— Обязательно, — удовлетворительно кивнул я, — честно говоря, все наши сборники слишком худые для современного баскетбола. Нужно чтоб они были накаченными, все как один — Шварценеггеры.
— Какие негры? — не понял меня Алексеев.
— Вот такие негры, — я примерно на себе руками показал размер требуемых бицепсов, — потом игровая тренировка, отработка тактических приемов конкретных эпизодов игры. Расстановка в защите и нападении. Заслон с разменом и открыванием, двойной заслон, изоляция, вывод на ударную позицию снайперов, прессинг, выход из-под прессинга, наконец атака с использованием аллей-упа.
— А ты откуда это все знаешь? — спросили меня хором главный и второй тренер сборной.
И тут Остапа понесло, подумал я, решая, что соврать.
— Во-первых любовь к баскетболу мне заложил, мой детский тренер, — я с надеждой посмотрела на молчавшего всю дорогу Конева, — а во-вторых, я с крыши упал, и ввиду перенесенного стресса, сами лезут в голову периодически всякие полезные знания.
Так себе конечно, легенда, но не рассказывать же им, что я пять лет проработал фотографом в спортивном издании, где печатались разборы игр лучших команд НБА.
— Хорошо, — махнул рукой Спандарян, — показывай свои тактические уловки, — он достал металлическую доску с нарисованным на ней баскетбольным полем, где отдельные магнитики изображали игроков.
Часа три мы просидели и так и этак двигая фишки, несколько раз главные специалисты Советского баскетболу выбегали покурить, несколько раз выгоняли меня прочь, чтобы пошептаться и принять окончательное решение. В конце концов Степан Суренович вытащил из-под кровати свою сумку, пару секунд там пошуровал и вынул на свет божий бутылку «Хвачкары». Посмотрел вопросительно на нас, мы с Коневым отрицательно помотали головами. Он в завязке, я не пью. Тогда Спандарян разлил по чуть-чуть себе и Алексееву.
— То, что ты предлагаешь, это же совсем другая игра, — главный тренер сказал мне, — но я чувствую, что придет время и так будут играть все. Но сначала, чтобы побеждать, так будем играть мы.
