поместила в сковородку и начала жарить. Точку в споре положила заспанная Хосефа, ввалившаяся на кухню со словами:
— И чего вам не спится, дон Алехандро? Ой, и донна тут, и Серхио…
Она поплотнее запахнула на себе платок, чтобы никто не смог разглядеть под ним нижнюю сорочку самого простого фасона. А то еще начнут испытывать по отношению к ней всякие неподобающие чувства, а она сеньора порядочная, не то что некоторые.
— Это не нам не спится, Хосефа, а твоей родственнице, — ехидно заметил Серхио. — Она сюда ночью приехала дона Алехандро грабить.
Хосефа так и застыла с раскрытым ртом.
— Дон Алехандро ее засек на подходе, да и направил меня разбираться — развил успех Серхио. — Видишь, сколько сангреларского растения донна Ортис де Сарате накопала? Все с собой хотела увезти, да я не дал.
— Быть того не может, чтобы Сильвия опустилась до воровства, — убежденно сказала Хосефа. — Дон Алехандро, скажите, что он шутит. С чего бы Сильвии воровать клубни, которые она сама вам отдала?
— Так там из одного десяток получился, вот донна Ортис де Сарате за урожаем и прибежала. Со своей лопатой, между прочим. А ушла без нее.
— Лопата — это хорошо. Лопата нам никогда лишней не будет, — согласилась Хосефа. А здесь-то вы что собрались делать? Праздновать победу? Так рано пока. Сильвия отряхнется, вспомнит про лопату и решит ее вернуть с процентами.
— Один клубень она утащила, — загрустил Серхий. — Просто шла и ела по дороге.
На лице Хосефы опять проступило сильное сомнение.
— Растение из Сангрелара? Сильвия? Не поверю. Она не дурочка какая-то. Не будет есть непроверенные вещи.
— Значит, я, по-вашему, дурочка? — внезапно вспылила Исабель.
— Что вы, донна, — испугалась Хосефа. — Вы-то проверенное ели. Уже знали, что дон Алехандро не помрет. Во всяком случае сразу. А Сильвии-то это откудова знать? У нее из знакомых никто не станет есть такое.
— И мы тоже не станем есть сейчас, — постарался потушить страсти я. — Предлагаю всем разойтись и хорошенько выспаться.
— А утром, дон Контрерас, мы можем рассчитывать на порцию этой вашей жареной картошки?
— Утром будет видно. Мелкие клубни слишком молодые для жарки. Их варить нужно.
— Сковороду мне испортили, теперь кастрюлю хотите? — всполошилась Хосефа.
— Я ничего не хочу портить, хочу только спать.
Но похоже, в этой компании спать хотел только я. Хосефа начала с пристрастием допрашивать Серхио а Исабель наклонилась над корзинкой как будто задумалась, насколько благородной донне пристало чистить сангреларские клубни самостоятельно. Я махнул рукой и отправился наверх, оставив внизу Шарика на случай, если потребуется мое срочное вмешательство. И все время, что я поднимался, из кухни доносилось «бу-бу-бу»: то возмущенное Хосефы, то успокаивающее Серхио, то властное Исабель. Последнее перекрывало всех. Уверен: умела бы Хосефа жарить картошку, припрягли бы ее немедленно. Но мне сейчас даже картошки жалко не было, настолько хотелось спать. Стоило добраться до матраса, как я сразу отключился и даже выспался, потому что сигнальная паутина больше не срабатывала: Сильвия на вторую попытку кражи не решилась, а кроме нее на нас нападать было некому.
Утром корзина с картошкой так и стояла нетронутой, более того, Хосефа задвинула ее как можно дальше под стол. Не иначе как надеялась, что мы про нее забудем. Сама же хлопотала у плиты, что-то обжаривая. Кстати, на той самой сковородке, которую называла испорченной.
Корзину я выдвинул и рассмотрел клубни уже при дневном свете. Мелких там было не так много, как мне вчера показалось, но все же бо́льшая часть клубней выглядела так, что хотелось засунуть их в землю и дать дорасти. К сожалению, провернуть это было невозможно даже с чарами. Разве что вырастить из них новые кусты? И все же это слишком расточительно — тратить целый клубень на один куст…
После завтрака я хотел запереться в лаборатории и поотрабатывать зелья из учебника теперь уже за второй курс, но запереться не получилось, потому что со мной увязалась Исабель. Под руку лезть советами не стала, устроилась на табуретке с Бестиарием и усиленно делала вид, что книга ее увлекла настолько, что пойти в другое место донна никак не может.
— Боится, что ты пойдешь жрать картошку без нее, — проницательно заметил Шарик.
На мой взгляд, боялся этого исключительно Шарик: не того, что я пойду жарить и есть картошку без Исабель, а того, что сделаю это без него. Поэтому он как с утра отчитался, что разбежался народ из кухни быстро и ничего не решив так и не слезал с моего плеча, притворяясь, что тщательно контролирует мою работу. Похоже, картошка — это наркотик, на который я подсадил, не считая себя, еще троих. Причем привыкание возникает с первой дозы и не только у людей, но и у ками…
— Думаешь?
— Уверен. Чего бы ей здесь еще сидеть? Бестиарий она наверняка наизусть знает.
— Не допускаешь мысли, что она сидит тут ради меня?
— Не в ее случае. Ты мешать не забывай, а то вонять начнет. Донна и тогда не сбежит, только напрасно страдать будем.
— Тогда не отвлекай меня пустыми разговорами.
Взгляды Исабель я временами чувствовал, хоть и не подавал виду. И действовали они на меня отрезвляюще, как ни странно. То есть все силы я прилагал исключительно к тому, чтобы делать все правильно и точно по учебнику. Если доведется сдавать экзамен, хотелось бы нареканий поменьше. Хотя последнее уже казалось маловероятным: не дадут мне спокойно тут жить и практиковать чары по своему выбору. Поэтому от нынешней спокойной жизни хотелось взять по максимуму. Выучить все, что успею, к тому времени, когда придется срываться с места. А что срываться придется — тут без вариантов.
К обеду явился Оливарес. Причем в этот раз и он использовал транспорт Ортис де Сарате и наверняка телепорт Дахены. Кучера он отпустил повелительным движением руки и, только дождавшись, когда тот развернется, величаво направился к башне. И первыми его словами было не «Алехандро, как я рад видеть тебя живыми и здоровым», а:
— То, что ты обновил защитный контур, — это хорошо, а вот то, что не включил в него пристройку, — никуда не годится. И проход нужно сделать в нее из башни. Займешься сразу после обеда.
Интерлюдия 7
Сильвия Ортис де Сарате вернулась от проверенной башни злющая как стая бродячих собак, от которой сбежала почти загнанная дичь. И вся эта злость в одночасье вылилась на супруга, который засел в библиотеке и при ее появлении неуклюже попытался спрятать почти полный графин
