которые, казалось, не годились ни для какой работы. Разве можно такими точёными ручками отполоскать на речке корзину белья? И разве Крисс вообще поднимет эту корзину? Вязать чулки – самое для неё подходящее, клубок и спицы не тяжелы, но как бы грубая шерсть не натёрла эти пальчики…
Постель соседки была в точности такой, как у Марисы, с таким же старым, штопаным бельём. И пришло в голову, что эта девушка здесь недавно. Может быть, тоже ненадолго?
Мариса едва успела переодеться и застелить постель, как позвали на вечернюю молитву. Потом – скромный ужин, хлеб и чай, и то не для всех – почему-то многие из женщин, виденных на молитве, обошлись без поздней трапезы. Крисс вот не было. Мариса была голодна и с наслаждением проглотила свой кусок. Хлеб был свежий и вкусный…
Ложась в постель, невозможно было не думать рыжем. Собственно, о чем было думать? Много лет прожито в деревне, у дядюшки Фуртафа, но все эти годы отодвинулись куда-то далеко, а самым радостным оказалось недолгое время, проведенное с Ивином…
Её Ивин, её лорд. Почему получилось так? Почему он вообще заметил её, не прошёл мимо, не забыл, едва увидев – все ведь обычно так и стремились поступить. Она уродина и сирота, никому не нужная. Разве что ради выгоды – чтобы впряглась в хозяйство и слово поперек не смела сказать, чтобы была благодарна. Мариса на самом деле слышала, что и до Реддита кое-то намекал мельничихе на сватовство, и радовалась, что та это дело сразу пресекала. А Ивину Монтери она зачем?
Как будто ни за чем. Как будто она ему нравится. Невероятно, он ведет себя с ней именно так, что она уже почти поверила. Ещё немного – и поверила бы совсем. Но… что там сказал отец Савер? Надо ей от него отвлечься. А ему – он неё. Значит, священник тоже решил, что она Ивину нравится…
От одной этой мысли словно горячая волна омыла сердце. Не удастся ей «отвлечься». Будет скучать. Будет мечтать о встрече, гадать – что он делает там один, без неё? А ревновать – посмеет?
Ещё как. Правда, говорить ему об этом не станет. Он лорд. Они не пара. Так что расстаться придется, только пусть бы не сразу после того, как истекут эти две недели…
Их ждёт Гарратен, он обещал. А её шрамы… нет, она лучше не станет мечтать от них избавиться. Если не надеяться, то обойдется без ненужных разочарований. Разочарования – это больно, хватит с неё.
Крисс пришла, разделась и молча легла в постель. Мариса решилась заговорить:
– Позвольте спросить, как вас зовут полностью? Крисс… а дальше? Как вас называть?
Ответом была тишина, хотя соседка, конечно, всё слышала. Когда Мариса уже решила, что разговора не получится, и повернулась на другой бок, Крисс ответила:
– Мы послушницы и будем называть друг друга по именам, здесь такое правило. Я просто Крисс. А ты Мариса. После пострига получим новые имена, и всё вообще станет неважным.
– Я не готовлюсь к постригу, – решила пояснить Мариса.
– Какая жалость, – невозмутимо отозвалась соседка. – Доброй ночи.
Море пенилось в камнях у берега. Небо над головой было чистым и голубым, но вдали у горизонта собирались тяжёлые облака, и море там, далеко, пестрело темными пятнами. Ветер уже трепал волосы…
Где-то наверху, в замке, ударили в барабан. Кованые ворота были распахнуты. Брусчатка под ногами уложена так ровно и красиво! Её ждут, и надо успеть. Просто очень надо, но как?..
Дверь за дверью, коридор за коридором. Куда надо успеть? Она не помнит. Она даже не помнит, что скрывается за очередной дверью. Кажется, что сейчас появится что-то… страшное!
– Мариса проснись! Ну проснись же! – Крисс трясла её за плечо. – Просыпайся!
– Что такое? – сон рассеивался, как туман от ветра, а действительность становилась чёткой и осязаемой.
Мариса села в постели. Комнату заливал лунный свет. Над ней стояла Крисс в одной сорочке. Крисс, её неласковая соседка. Они обе сейчас послушницы в монастыре. Мариса даже не знала, как называется монастырь. Ей никто не сказал, а сама она не думала об этом! Они приехали сюда вчера, с рыжим. Вот, более или менее всё...
– Тебе что-то нехорошее снилось, – сказала Крисс. – Вот, выпей-ка воды, – она протягивала стакан. – Пей.
Мариса взяла стакан, отпила.
– Спасибо. Я тебя разбудила? Прости, я нечаянно.
– Да, ты кричала и плакала. С кем-то разговаривала и кому-то что-то объясняла, – Крисс вернулась на свою лежанку.
– Прости, – повторила Мариса.
Она провела рукой по щеке – щека оказалась мокрой. Она действительно плакала. Но теперь уже всё забыла, хоть и прошли считанные мгновения. В памяти остались море и небо, ещё скалы у берега и замок, и… Всё? С кем она разговаривала?
– А что я говорила, ты не запомнила? – спросила она у Крисс. – Я не помню ничего.
– Я и не поняла ни слова, – Крисс пожала плечами. – Ладно, давай спать. Вставать придется рано.
Мариса легла, натянула на себя тонкое одеяло. Луна, похоже, спряталась за облаком – в келье стало темнее. Сон сбежал и не желал возвращаться.
С кем она разговаривала?..
Теперь казалось, что это важно, и если бы вспомнить! Сны ей снились и раньше, но никогда ещё ей не говорили, что она кричала и плакала. Ей ведь так важно – что-то вспомнить…
– Это луна, наверное, – вдруг сказала Крисс. – Луна беспокоит, не даёт спать.
Она тоже не могла уснуть.
– Это замок, – ответила Мариса то, что без раздумий пришло в голову. – Мне кажется, это из-за замка. Ты не знаешь, что это за замок, чей он? В приемной?
– Какой замок? – Крисс приподнялась, опираясь на локоть. – Тот что ли, на картине? Это замок Эстар. Он принадлежит королю.
– Понятно, – пробормотала Мариса.
Вот так, ни много ни мало – самому королю.
– Хотя нет, неправильно, – опять заговорила Крисс некоторое время спустя. – Это замок нашей королевы. Там каждое лето живёт королева.
– Королю или королеве, какая разница, – отозвалась Мариса.
– Есть разница, – возразила Крисс. – И я тоже там жила. Давно.
Мариса не сразу нашлась, что сказать в ответ. Жить в том же замке, что и королева – это было сродни сказке или тому же
