— Что, считаешь, все знаешь, что ли? — вновь повторил Джефф и добавил: — Чертов эксперт!
— Да, — с вызовом ответила Руфь, — это я и есть.
Ей также было все известно по обустройству дома — что нужно выбросить, а что оставить. По всей справедливости Рэнди должна была бы признать, что Руфь вела себя так еще и потому, что она сама молчала.
Почему-то Рэнди почувствовала себя лишней. Какое-то время она выждала, испытывая неловкость, а затем вышла на веранду в полном убеждении, что эти двое даже не заметили ее ухода.
Некоторое время спустя там на нее натолкнулся Джефф.
— Мирри! — сказал он, и Рэнди решила, что сейчас он извинится за бестактность. Но ничего подобного не произошло. Более того, он даже не чувствовал, что в этом есть какая-нибудь необходимость. — Мирри, — еще раз повторил он, — вот это да, вот это девушка!
— Действительно, вот это девушка, — согласилась с ним Рэнди.
— Она уже хочет уехать. Это просто нечто исключительное, она во всем стремится к совершенству и ничего не хочет оставлять на волю случая. Она… — Увидев, что Руфь тоже вышла на веранду, Джефф не закончил фразу и повернулся, чтобы вновь посмотреть на нее. — Как там у вас, все в порядке? — спросил он, когда они подъезжали к ожидавшему их «Чероки».
Руфь сделала ему гримасу, выпрыгнула из джипа, раньше чем он остановился, и забралась в свой небольшой аэроплан, раньше чем Джефф подошел, чтобы помочь ей.
— Ну и злючка! — сказал Джефф, подсаживая Рэнди в кабину. Все же он не забыл сказать «до свидания, Мирри» и что-то еще. Впрочем, Рэнди смогла прочитать по его губам только слово «Мирри», потому что в этот момент Руфь — как решила Рэнди, нарочно — запустила мотор самолета. Почти сразу же они взлетели.
Через несколько минут Рэнди услышала, что двигатель стал работать с перебоями, и искоса взглянула на пилота. Руфь хмурилась. Потом нормальный ритм мотора восстановился, но через несколько секунд нарушился снова. Руфь коротко бросила: «Агрегат забарахлил» — и начала проверять и перепроверять показания приборов.
— Насколько все это серьезно?
— Умный летчик о таких вещах никогда и думать не станет, правда, если сперва он сумеет приземлиться, — сказала Руфь и коротко добавила: — Это так, на всякий случай.
И в поисках места для вынужденной посадки она стала оглядывать землю под крылом самолета.
Наконец Руфь нашла подходящую площадку и мастерски, как это делалось ею и раньше, посадила свой маленький «Чероки».
— Что же нам делать? — спросила Рэнди.
— Ничего. Если не вдаваться в технические детали, все зависит от той штуковины, о которой я позабыла. Достаточно сказать, что без нее нам не взлететь.
— Ты хочешь сказать, что мы вынуждены будем заночевать здесь?
— У тебя есть какие-то иные предложения?
— Нет, Руфь. Но, во всяком случае, это не так страшно. Однажды мы с Симом провели ночь в «Остере» (при этих словах у Руфи побелели и сжались губы), и нам было вполне уютно и удобно. — Конец фразы Рэнди произнесла дрогнувшим голосом.
— Ну, на этот раз ничего такого не будет. У нас на борту нет ни одеяла, ни фонаря, ни продуктов. Нет даже плитки шоколада.
Сказав это, Руфь вызывающе выдвинула подбородок, что было, как решила Рэнди, свидетельством упрямства и вызова. Очевидно, она ждала упреков и порицаний.
Но Рэнди не сказала ей ничего. Какой в этом смысл? Если Рэнди начнет критиковать Руфь, это только усилит воинственность, под маской которой та постарается скрыть испытываемое ею отвращение к себе. Вместо этого Рэнди постаралась успокоить Руфь.
— Могло быть и хуже, — сказала она.
— Куда же хуже?
— Мы могли разбиться.
— По мне, лучше разбиться, чем видеть, как он будет смеяться надо мной.
— Кто это — он?
— Да этот твой друг Джефф! Разве все это не будет для него поводом позлословить?
— Но как он узнает о случившемся?
— Мы все еще на территории Вудоуэдды, а в этих краях шум нормально работающего двигателя так же важен, как ритмичное биение сердца. Случись какой-нибудь перебой, и тут же станет хорошо известно об этом. Это в особенности относится к Джеффу, потому что… ну, потому что он должен слышать звук нашего мотора.
Рэнди хотела было спросить Руфь, откуда у нее такая уверенность, но промолчала. Однако немного позднее она все же высказала свои сомнения по поводу того, что кому-либо известно об их бедственном положении.
— Несмотря на всю постыдную для меня нелепость ситуации, нам остается только молить Бога, чтобы кто-нибудь слышал нас. Потеряться в этих местах равносильно катастрофе, — ответила ей Руфь.
— Мне это хорошо известно, — серьезно сказала Рэнди. — В таком положении главное — не уходить от самолета…
— Боже, как мне хотелось бы уйти от него!
— Не глупи, Руфь! — Рэнди резко оборвала девушку.
Рэнди хорошо было известно, как такие вот энергичные и целеустремленные люди внезапно раскисают и становятся беспомощными, когда выясняется, что и они не свободны от недостатков. Она чувствовала, что гордость Руфи настолько превышает обычно допустимые пределы, что теперь, когда та испытывает такое, с ее точки зрения, унижение, ей, Рэнди, придется особенно следить за действиями девушки.
— А вода у нас есть? — спросила Рэнди.
— Я же тебе сказала: ни-че-го. Вот в какое положение ты попала из-за меня. Из-за той, которая все знает и все умеет, той, которая является образцом совершенства.
Говоря это, Руфь приготовилась закурить сигарету, но обнаружила, что у нее нет даже спичек. Почти плача от злости, Руфь выкинула сигареты.
— Я пойду посмотрю, где здесь можно найти воду, — сказала Рэнди.
— А ты что, знаешь, где и как ее искать?
— Знаю как нельзя лучше. Сим обучил меня этому. — На этот раз Рэнди произнесла имя своего мужа без всяких колебаний и добавила: — Я даже знаю, как пользоваться тканью из полимерного материала в случае, если нам придется докапываться до воды.
— Что и говорить, это очень умно с твоей стороны, только где мы возьмем эту ткань?
— А я купила себе ветровку! — Рэнди не смогла удержаться от нотки триумфа в своем голосе. — Однако, — поспешила добавить она, — я не думаю, что нам это потребуется. Видишь, в той стороне есть выход скальных пород? И рядом с ним группа деревьев.
— Ты хочешь, чтобы я пошла туда с тобой?
— Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, Руфь. Вполне достаточно пойти одной из нас. И тебе лучше оставаться при самолете.
— Ну что же, хорошо.
Нахмурившись, Руфь смотрела, как уходит Рэнди. Однако, когда их стало разделять ярдов десять или около того, до Рэнди донеслось «спасибо!», произнесенное довольно сдавленным голосом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
