Чубаристов, что называется, «гнал», никакого досье он не составлял, не было и предсмертной записки. Но его хладнокровная речь произвела на Равиля нужное впечатление. Он попытался было высвободиться из объятий Виктора Сергеевича, но Чубаристов не отпускал.
— Нажми на рукоятку ножа мягко, но резко, — как-то ласково говорил следователь. — Движение от плеча, всем телом. Ну почему я должен тебя учить? Ты что, и на такую мелочь не способен?
И тут Чубаристов подбросил портфель вверх, сильно ткнулся лбом в лицо Равиля и мгновенно перехватил его руку, выворачивая ее за спину. Равиль уже корчился на полу.
— Если пришел бить — бей, а не пугай, — наставительно заметил Виктор. Он крутанул кисть Равиля до предела, а затем рывком дожал. Послышался хруст, кость не выдержала и сломалась.
— Только не кричи, я тебя умоляю, — Чубаристов зажал Равилю рот. — Всех жильцов перепугаешь. И не скули. Ты ведь джигит!
Равиль ничего не ответил. Язык не слушался его, настолько сильной была боль. Он только мычал.
— А теперь вставай и беги отсюда, не оглядывайся. — Виктор поднял со ступенек нож. — И больше не попадайся мне на глаза, дружок. Убью, и мне ничего за это не будет… Я подобную тебе мразь давил, давлю и буду давить… Усвоил урок? Не слышу ответа.
— У-м-гу… — простонал Равиль.
Чубаристов при свете зажигалки рассматривал оружие.
— И этой хренотой ты хотел меня зарезать? Экий ты смешной какой… Давай поднимайся…
Равиль недвижно растянулся на полу и не подавал признаков жизни. Видимо, от болевого шока он потерял сознание.
— Щ-щенок. — Чубаристов сплюнул и стал спокойно подниматься вверх по лестнице.
Смерть прошла рядом, коснулась даже, а он опять жив…
Противно.
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ
Пятница. 11.59–14.32
Дежкина терпеть не могла следственные эксперименты и проверки показаний на месте.
Если расследуется какая-нибудь кража или мелкое разбойное нападение, то в таких действиях обычно нет ничего интересного — злоумышленник как бы заново совершает преступление, только гораздо медленнее и скрупулезней, чем это происходило на самом деле, а следователь и понятые зевают от скуки. Другой случай — если преступник хладнокровный, безжалостный убийца. Здесь выясняются такие леденящие душу подробности кровавой расправы, какие не покажут ни в одном фильме ужасов, напичканном всевозможными спецэффектами. А кроме всего прочего, некоторые убийцы любят посмаковать ту или иную деталь… Словом, мало приятного.
Клавдия Васильевна и рада бы была отменить следственный эксперимент по делу Дениса Харитонова, но не имела на это никакого права. Закон есть закон.
Выезд на место преступления был назначен на полдень. Без одной минуты двенадцать Дежкина и Порогин покинули свой кабинет и вышли во дворик, где их уже ждала машина.
Будто нарочно, погода вдруг испортилась, небо заволокло сизыми облаками, начал накрапывать мелкий дождь.
У крайнего подъезда обгоревшей пятиэтажки зябко переминался с ноги на ногу рыжий участковый. Рядом с ним в напряженной позе застыли понятые, ну и конечно, зеваки, чуть ли не все соседи по дому.
— Все готово? — спросила Клавдия.
— Так точно, — взял под козырек Храпицкий.
— Ребята, нет ни у кого дымовой шашки? — спросил Веня. — Знаете, дыму подпустим — красиво-o-o!..
— Веня!.. — улыбнулся Игорь. — Художник, блин…
— Выводите, — сказала Дежкина, и двое дюжих оперативников выволокли закованного в наручники Харитонова.
— Как настроение, артист? — спросила его Дежкина. — Этот адвокат тебя устраивает?
Новый был не намного старше прежнего, такой же худой, но коротышка.
— А, пусть! Нормалек… — парень окинул Клавдию колючим взглядом и смачно сплюнул на асфальт. Ломка у него уже началась, но парень еще держался. Характерец! — Ну, чего вам тут показывать надо?
Квартира являла собой еще более угнетающее зрелище, чем в тот злополучный день. Черные выжженные стены, пустые глазницы окон, вздыбившийся пол, суровые сквозняки, хруст стеклянных осколков под ногами, устойчивый запах гари… Особую мрачность этой тоскливой картине придавал неуклюжий меловой контур человеческого тела, выведенный экспертом на кухне, около батареи.
Дениса ввели в прихожую. Один из оперативников освободил его правую руку, приковав левую к своему запястью. Понятые покорно выстроились вдоль стенки и о чем-то тихонько перешептывались. Веня суетился с камерой, смотрел в окно на пасмурное небо и, покачивая головой, вздыхал:
— Темновато будет…
— Можно начинать? — окликнула его Клавдия.
— В принципе да… — Локшин взгромоздил на плечо видеокамеру и присел на корточки. — Попробуем с нижней точки.
— С какой еще точки? — скривился, как от зубной боли, Порогин. — Веня, брось выделываться.
— Все равно не поймете… — обиженно засопел Локшин, но позы своей не изменил. — Если у человека нет тяги к прекрасному, то это неизлечимо… Поехали, за работу!.. — И над объективом камеры загорелась красная лампочка.
— Начнем с самого начала, — внятно выговаривая каждое слово, произнесла Дежкина. — Гражданин Харитонов, расскажите и покажите, что произошло?
— Ну, ко мне пришли Верка и Генка…
— Когда?
— Точно не помню… — Денис закатил глаза к черному потолку. — Приблизительно где-то около часа.
— Что вы делали?
— Выпивали.
— Где?
— В комнате.
— Пройдемте, — Клавдия жестом пригласила присутствующих в комнату. Вернее, в то, что раньше было комнатой. — Покажите, где именно вы распивали спиртное?
— Здесь стол был. — Харитонов ткнул пальцем себе под ноги. — Точно, вот здесь. Дубовый такой стол.
— Из-за чего разгорелся спор между вами и Геннадием?
— Я же уже рассказывал…
— Расскажите еще раз.
— Он часы у меня украл.
— У вас и раньше случались ссоры с Геннадием?
Харитонов согласно кивнул.
— Что в это время делала Вероника?
— Пыталась нас разнять. Безуспешно…
— Что было дальше?
— Генка спрятался от меня в ванной, задвинул щеколду.
— Дальше.
— Ну я и ломанул…
— Еще раз. Отвечайте полностью.
— Я выломал дверь в ванную комнату.
— Дальше.
— Я начал бить Генку гаечным ключом.
— Где вы взяли гаечный ключ?
— В коробке с инструментами.
— Где находилась коробка с инструментами?
— В прихожей. В тумбе для обуви.
— Покажите, как все происходило, — потребовала Клавдия, и вся процессия, возглавляемая Вениамином, переместилась к ванной комнате.
Порогин протянул Харитонову изделие из картона, внешне напоминающее гаечный ключ. Денис взял. Руки его задрожали сильнее.
— Александр, можно вас на минутку? — Дежкина подозвала к себе рыжего участкового. — Сыграете роль Геннадия?
— Чего еще?.. — всплеснул руками Храпицкий. — Нет уж, увольте!.. Я суеверный, на фиг это надо!..
— Я сыграю, — вызвался Игорь. — Куда становиться?
— Сюда… — Харитонов указал на небольшое пространство между умывальником и ванной. — Лицом ко мне…
— Лицом не получается, не пролезаю. Только если боком.
— Ну, ты потолще Генки-то будешь.
Порогин все-таки изогнулся всем телом и принял нужное положение.
— Начинать?.. — Денис растерянно посмотрел на Вениамина.
Тот махнул рукой, мол, давно уже пора, пленка идет.
Харитонов приблизился к «жертве» и несколько раз ткнул Игоря картонкой в лицо. Тот невольно зажмурился.
— Вот и все… А потом Генка потерял сознание и упал…
— Куда падать-то? — спросил Порогин.
— Туловищем в ванную, а ноги чтоб на полу остались. Сможешь?
— Попробую… Дайте тряпку какую-нибудь, здесь грязища…
Один из оперативников сбегал к «уазику», вернувшись через минуту с куском брезента в руках. Игорь перекинул брезент через край ванны и навалился на него животом.
— Но труп Геннадия обнаружили в несколько ином положении, — сказала Клавдия.
— Да, я его аккуратно уложил, как в гроб… — Харитонов свободной от кандалов рукой подсек ноги Игоря, и тот плавно скатился на дно ванной. — Вот примерно так…
— Вы уверены, что к этому моменту Геннадий был уже мертв?
— А какая разница? — искренне удивился преступник. — Ну, если не тогда, так во время пожара…
— Разница есть.
— Ну… — на мгновение задумался Денис. — Генка вроде не дышал.
— Вроде? Значит, у вас нет уверенности в том, что до взрыва Геннадий был мертв?
— Я же не медик…
— Понятно, — приняла этот ответ Клавдия. — Теперь покажите, что было дальше.
