в Палестину быть не должно. Однако арабские жители Палестины были взбешены тем, что они должны расплачиваться за европейское варварство, и правительства других арабских стран им симпатизировали. Арабы ничего не сделали плохого евреям Германии, и, если Англия и Америка так сочувствовали евреям, они бы могли им предоставить землю в своих собственных странах. «Но нет, — говорил Абдель Азиз, — всегда гораздо легче и безопаснее давать им земли других народов»[87].
Какое отношение к сионистским планам в Палестине складывалось у Фейсала, можно судить по заметкам бывшего львовского еврея Леопольда Вайса, принявшего ислам и ставшего Мухаммедом Асадом. Он долго жил в Хиджазе. «Хотя я сам по происхождению был евреем, с самого начала я категорически отвергал сионизм, — писал он. — Помимо моей личной симпатии к арабам, я считал аморальным тот факт, что иммигранты, которым помогала иностранная великая держава, должны приезжать из-за границы с открытым намерением стать большинством в стране и таким образом лишить родины народ, чья страна принадлежала им с незапамятных времен… Такая моя позиция не встречала понимания практически у всех евреев, с которыми я там имел контакты. Они не могли понять, что я видел в арабах, которые, с их точки зрения, были не чем иным, как массой отсталых людей, на которых они смотрели с чувством, не очень отличающимся от чувств европейских поселенцев в Центральной Африке. Их практически не интересовало то, что думают арабы; практически никто из них не стал учить арабский язык; каждый совершенно безусловно, без вопросов считал, что Палестина была законным наследием евреев.
Я помню краткую дискуссию, которая произошла у меня с доктором Хаимом Вейцманом, лидером сионистского движения. Это было в Палестине. Он рассказывал о планах и проблемах создания еврейского национального очага. Я спросил его: „А что же будет с арабами?“ Должно быть, я сделал какой-то неправильный жест, привнеся такую раздражающую ноту в разговор. Доктор Вейцман медленно повернулся ко мне, опустил чашку, которую держал в руках, и повторил вопрос: „А что будет с арабами?“ — „Как вы собираетесь сделать Палестину вашим национальным очагом перед лицом отчаянной оппозиции арабов, которые, в конце концов, являются большинством в этой стране?“ Сионистский лидер пожал плечами и сухо ответил: „Мы надеемся, что они не будут большинством через несколько лет“. — „Возможно, это так. Вы занимаетесь этой проблемой многие годы и, должно быть, знаете ситуацию лучше меня. Но независимо от политических трудностей, которые может составить на вашем пути арабская оппозиция, разве моральный аспект вопроса не беспокоит вас? Не думаете ли вы, что несправедливо с вашей стороны выселять людей, которые всегда жили в этой стране?“ — „Это наша страна, — ответил Вейцман, подняв брови. — Мы не делаем ничего другого, кроме как возвращаем назад то, чего мы были лишены“. — „Но вы не жили в Палестине почти две тысячи лет! А перед этим вы правили этой страной — и вряд ли всей страной — меньше, чем пятьсот лет. Не думаете ли вы, что арабы могут с равным оправданием потребовать себе Испанию? Ведь, в конце концов, они господствовали в Испании почти семьсот лет и потеряли ее только пятьсот лет назад?“ Доктор Вейцман явно терял терпение: „Чепуха. Арабы только завоевали Испанию; она никогда не была их первоначальным домом. Так что, в конце концов, было справедливо, что их изгнали испанцы“. — „Извините меня, — ответил я, — но мне кажется, что здесь нужно посмотреть на историю. В конце концов, евреи также пришли в Палестину как завоеватели. Перед ними здесь были другие семитские и несемитские племена, такие как амориты, эдомиты, филистинцы, моабиты, хиттиты. Эти племена продолжали жить здесь даже во времена царств Израиля и Иудеи. Они продолжали здесь жить после того, как римляне изгнали наших предков отсюда. Они живут здесь и сейчас. Арабы, которые поселились в Сирии и Палестине после завоевания в VII в., всегда были меньшинством. Остальные, которых мы сегодня описываем как палестинских или сирийских `арабов`, на самом деле — только арабизированные подлинные обитатели этой страны. Некоторые из них в течение веков стали мусульманами, некоторые остались христианами… Как вы можете отрицать, что большинство населения Палестины, которая говорит по-арабски, будь то мусульмане или христиане, являются прямыми потомками коренных жителей этой страны? Коренных в том смысле, что они жили в этой стране в течение веков, перед тем как сюда пришли евреи?“
Доктор Вейцман вежливо улыбнулся на этот эмоциональный взрыв и перевел разговор на другую тему.
Я надеялся, что моя защита арабского дела, по крайней мере, у некоторых сионистских лидеров вызовет неловкость, которая может дать им более глубокий взгляд на проблему. И это, возможно, даст им большую готовность признать существование моральных прав у арабов… Ничего это не произошло… Я столкнулся со стеною враждебных взглядов: это было категорическое неодобрение моего выступления, которое попыталось поставить под вопрос несомненное право евреев на землю их предков…
Как можно народу, у которого такой богатый созидательный интеллект, думать о сионистско-арабском конфликте только в еврейских терминах? — удивлялся я. — Неужели они не понимали, что проблема евреев в Палестине в конечном счете могла бы быть урегулирована только с помощью дружеского сотрудничества с арабами? Неужели они были безнадежно слепы в отношении печального будущего этой их позиции? В отношении борьбы, горечи и ненависти, с которыми столкнется еврейский остров — даже если эти планы будут временно успешными — в центре арабского враждебного моря?
И как странно, думал я, что нация, которая страдала так много от несправедливого отношения в течение ее долгой и печальной жизни в диаспоре, теперь в одностороннем преследовании своей собственной цели была готова нанести жестокую несправедливость другой нации — и нации, которая была невиновна во всех прошлых еврейских страданиях»[88].
Возможно, что Мухаммед Асад (Леопольд Вайс), опубликовавший свою книгу «Путь в Мекку» после образования Государства Израиль, проецировал свои впечатления на ситуацию 15–20-летней давности. Но именно так думали все в окружении короля Абдель Азиза, и сам король, и Фейсал. Мало того, эта цитата отражала и до сих пор отражает квинтэссенцию арабского отношения к Израилю. Даже нынешние арабские сторонники мирного урегулирования в Израиле, сознавая невозможность военного решения конфликта просто потому, что сила — на стороне Израиля и его покровителя — США, никогда не признают моральной правоты сионистов. На годы и годы вперед это была и позиция Фейсала — министра иностранных дел, наследного принца, короля.
В английском Форин офисе считали, что просионистская политика Великобритании в Палестине была одной из причин, вызвавших трещину в тесном сотрудничестве Саудовской Аравии
