изгнал из Коннахта отец Айда, и они ищут защиты у короля Лейнстера.
Брандув сам вышел к воротам встретить их и в тот миг, когда углядел он Ивель Сияющие Щеки, стало ясно, что глядеть на нее ему нравится.
Близился вечер, и гостям приготовили пир, а следом и праздник. На пиру Дув-Лаха сидела подле короля Лейнстера, но Монган устроился напротив, с Ивел, и насылал на Каргу все больше чар, и щеки у той румянились, глаза светились, и была она для взоров вся чарующая: когда Брандув смотрел на нее, она будто делалась все милей и милей, все желаннее и желаннее, и наконец ни единой косточки — даже в полпальца длиной — не осталось в его теле, какая не была б исполнена любовью и тоской по этой девушке.
Каждые несколько мигов испускал Брандув громадные вздохи, словно переел, а когда Дув-Лаха спросила его, не переел ли он, Брандув сказал, что да, съел он много, а вот пил мало — а имел он в виду, что мало пил он взоров девушки перед ним.
На празднике, что устроили далее, опять смотрел король на нее, и всякий раз, когда брался за напиток, пил за Ивель, глядя на нее поверх своего кубка, и чуть погодя она принялась пить за него — глядя поверх своего кубка, ибо он пил эль, а она — медовуху. Затем послал он гонца к ней — сказать, что быть женой короля Лейнстера гораздо лучше, чем женой сына короля Коннахта: король лучше королевича, а Ивель сочла, что мудрее никто ничего никогда не говорил. И тогда отправил он ей сообщение, дескать, любит ее так, что наверняка от любви лопнет, если та не развеется.
Монган услышал шепот и сказал Карге, что, если сделает она, как он ей велит, ей точно достанется в супруги либо он сам, либо король Лейнстера.
— Любой из вас сгодится, — проговорила Карга.
— Когда король скажет, что любит тебя, попроси его доказать это дарами — сначала попроси его винный рог.
Она попросила, и он послал его ей, наполненный славным напитком; тогда попросила она его сбрую — дал и ее.
Люди короля возразили ему: неправильно это — раздавать сокровища Лейнстера жене сына короля Коннахта, но он ответил, что все не важно, ибо если заполучит он девушку — заполучит и свои сокровища обратно. Однако всякий раз, когда слал он что-нибудь Карге, мак ан-Дав забирал это у нее и складывал к себе в карман.
— А теперь, — сказал Монган Карге, — вели слуге сообщить, что не покинешь ты своего мужа за все сокровища света белого.
Передала она эти слова слуге, а слуга — королю. Услышав это, Брандув чуть с ума не сошел от любви, желания и ревности — а также от ярости, потому что сокровища, которые он ей дал, могли и не вернуться. Подозвал он Монгана и заговорил с ним очень угрожающе и свирепо.
— Я не из тех, кто берет что-нибудь и не дает ничего взамен, — заявил он.
— Никто о тебе такого не скажет, — согласился Монган.
— Видишь женщину, что сидит подле меня? — продолжал король, показывая на Дув-Лаху.
— Само собой, — ответил Монган.
— Так вот, — сказал Брандув, — эта женщина — Дув-Лаха Белая Длань, я забрал ее у Монгана; она того и гляди выйдет за меня замуж, но если ты согласишься обменяться, можешь жениться прямо здесь на Дув-Лахе, а я женюсь на Ивел Сияющие Щеки.
Монган сделал вид, что очень рассердился.
— Приди я сюда с лошадьми и сокровищами, ты бы вправе был просить их у меня, но не имеешь ты права просить то, о чем просишь.
— А я прошу, — угрожающе произнес Брандув, — и ты повелителю не откажешь.
— Будь по-твоему, — неохотно сказал Монган, словно в великом страхе, — если готов обменяться, я соглашусь, хоть это и разобьет мне сердце.
Подвел он Ивел к королю и трижды поцеловал ее.
— Король заподозрит неладное, если я тебя не поцелую, — прошептал он и засим вручил Каргу королю. Далее все много пили и веселились, и вскоре воцарились великий храп и фырканье, еще чуть погодя все слуги заснули, и Монгану уже негде было добыть выпивки. Мак ан-Дав сказал, что это никуда не годится, пнул того-другого слугу, но те не подчинились, и тогда выскользнул мак ан-Дав в конюшни и оседлал двух кобыл. На одну сел сам с женой, а на второй устроился Монган с Дув-Лахой позади себя, и помчали они к Ольстеру, как ветер, и пели песню:
Король Лейнстера нынче женился,
Нынче женился, нынче женился.
Король Лейнстера нынче женился,
И все ему желают добра.
Утром слуги пришли будить короля Лейнстера, а когда увидели лицо Карги на подушке рядом с королем — ее нос в щетине, здоровенную ступню и ступню маленькую, торчавшие с кровати, — принялись хохотать, да тыкать друг дружку в животы, да хлопать друг дружку по плечам, и от этого шума проснулся король и спросил, что с ними со всеми такое. Тут-то и увидал он Каргу, что лежала с ним рядом, и завопил он — и выскочил из постели.
— Ты не Карга Мельничиха ли? — спросил он.
— Я самая, — отозвалась она, — и люблю я тебя, сил нет.
— Глаза б мои на тебя не глядели, — произнес Брандув.
Тут и конец сказу, и, досказав его, Монган принялся реветь от хохота и просить еще вина. Пил он от души, словно мучился жаждой, отчаянием и свирепой радостью, но когда Пламенная расплакалась, обнял ее, приголубил и сказал, что она — любовь сердца его и единственное сокровище на всем белом свете.
А дальше праздновали они в великом довольстве, а с концом праздника отправились из края Дивных
