Известно, что 1-я бригада 25-й дивизии сначала находилась в оперативном подчинении командарма Фрунзе, а затем снова вошла в IV армию. Никогда в состав Николаевской дивизии она не входила, а находилась в непосредственном подчинении командующего. Ее полки под командованием И. М. Плясункова при личном руководстве и непосредственном участии в бою начальника 25-й дивизии Г. К. Восканова, в котором он был ранен, овладели Уральском и отстаивали его от противника. Даже начальником гарнизона в Уральске, вместо начдива Николаевской Дементьева, М. В. Фрунзе назначил комбрига Плясункова. От Уральска бригада прошла 130 километров с упорными боями на юг и овладела Лбищенском. Воины бригады были особо отмечены в приказе М. В. Фрунзе. После взятия Лбищенска изнуренная в боях, понесшая большие потери, полуразутая бригада направлена за 350 километров по раскисшим в весеннюю распутицу дорогам в район Бузулука, чтобы встать на пути наступавших войск Колчака. Ею руководили такие люди, как комиссар Г. А. Горбачев — питерский рабочий, член РСДРП с 1905 года, награжденный впоследствии орденом Красного Знамени; организатор и комиссар 219-го Домашкинского полка, 44-летний Ф. П. Антонов, уважаемый не только в бригаде, но и во всей дивизии (прозванный любовно «Дедушкой»; память о нем в Куйбышевской области хранят и теперь, а на родине героя в селе Домашне поставлен памятник). Большого уважения заслуживают и другие комиссары полков, а также преданные, проверенные в боях командиры — коммунисты И. С. Кутяков, И. М. Плясунков, С. Я. Михайлов и другие.
Гавриил Афанасьевич Горбачев — комиссар 73-й бригады, командир 220-го Иваново-Вознесенского полка 25-й стрелковой дивизии.
Федор Прохорович Антонов — организатор и комиссар Домашкинского партизанского отряда, комиссар 219-го Домашкинского полка.
Это они вели непосредственную и повседневную работу, цементировали большевистским словом и делом ряды воинов, помогали им переносить все лишения, поднимали и вели их в бой, увлекая личным примером.
По распоряжению члена Реввоенсовета I армии все ненужные разговоры о Чапаеве после приведенного выше разговора были прекращены[530].
В. И. Чапаев и Д. А. Фурманов на некоторое время задержались в Уральске в связи с положением 22-й стрелковой дивизии.
Согласно ранее отданному приказу № 015 22-я дивизия должна была продолжать наступление от Лбищенска на юг и овладеть станицей Сахарная. Первого апреля выступили Новоузенский, Мусульманский и Балашовский полки с артиллерийскими и кавалерийскими дивизионами. Двигались тремя разобщенными колоннами, Вначале полки имели успех. Предпринятая противником контратака была отбита.
Однако затем, при подходе к форпосту Мергеневский, казаки перешли к более решительным действиям. Охватив правую колонну, они нанесли ей поражение и вынудили к поспешному отступлению. Затем ударили в открытый фланг средней колонне, которая последовала за первой. Наконец, отрезали от остальных выдвинувшуюся значительно вперед левую колонну, и ей с трудом удалось пробиться к своим. Общие потери полков — 869 человек, 2 орудия, 4 пулемета и 180 лошадей — превысили все потери, понесенные Уральской группой в течение месяца.
После целого ряда успешных боев, проведенных к югу от Уральска, такое поражение от ослабленного противника выглядело особенно тяжелым. Основными причинами его явились: отсутствие должного руководства со стороны командования дивизии, которое сочло возможным оставаться в Уральске, в 150 километрах от наступавших частей, отсутствие разведки о силах и действиях противника, отсутствие не только огневой, но и тактической связи между полками, что дало возможность противнику бить их порознь. Не проявили стойкости и наступавшие части, особенно правая колонна, показавшая тыл коннице противника.
Для расследования причин поражения М. В. Фрунзе назначил комиссию[531], в состав которой вошли Чапаев и Фурманов под председательством последнего. Чапаев, разобравшись в происшедшем, сделал обоснованные выводы и написал доклад. Председателю, признавшему доклад детальным и умным, но намеревавшемуся внести исправления, Чапаев предложил писать доклад отдельно и отправил материал только за своей подписью[532].
В связи с понесенным 22-й дивизией поражением, дальнейшей активизацией боевых действий уральских белоказаков, а также резким ухудшением положения на фронте V и I армий, 3-я (Александров-Гайская)[533] бригада, направлявшаяся в Илецкий Городок, согласно приказу М. В. Фрунзе № 017 от 3 апреля, была задержана в районе Уральска, что в дальнейшем имело важное значение.
Положение на фронте V и левом фланге I армии (20-я стрелковая дивизия) с каждым днем осложнялось. Если со времени оставления Уфы до конца марта эти войска еще сопротивлялись, то с апреля снова началось беспорядочное отступление под ударами противника.
Смежные фланги I и У армий были разбиты. Большие потери понесли 26-я и 27-я дивизии V армии.
Командующий армией Тухачевский, сменивший Блюмберга, 6 апреля докладывал, что 26-я дивизия снова сбита с позиций превосходящими силами противника, а 27-я, после упорных боев на нескольких рубежах, оставила город Белебей. Широкий фронт армии сильно затруднял маневрирование частями, а наседавший противник делал это почти невозможным.
В этот тяжелый момент М. В. Фрунзе, в подчинение которого I и V армии еще не входили, обратился к командующему фронтом С. С. Каменеву со следующим предложением:
«Первая бригада 25-й дивизии мною сейчас сосредоточена между Бузулуком и Оренбургом; два полка в Сорочинском и один в Бузулуке. Я хочу эту бригаду предоставить в ваше распоряжение, конечно, временно, ибо сил у меня совсем немного. Вместе с ней даю товарища Чапаева, начдива 25-й, со штабом дивизии, имея в виду его популярность среди частей этой бригады и предполагая, что с придачей частей по вашему усмотрению под его командованием могла бы создаться ударная группа. Во всей бригаде к настоящему дню насчитывается около 2700 штыков с артиллерийским дивизионом и хорошо снабженных пулеметами; при них же кавалерийский дивизион в 300 сабель. Артиллерия идет по железной дороге через Саратов. К сожалению, части бригады не имеют кожаной обуви… почти полное отсутствие у бригады обоза. Так, относительно командования ударной группы что вы скажете в ответ на мое предложение? Думаю, что с Чапаевым она будет драться хорошо и вообще, как руководитель ударной группы, в таком составе он будет на месте.
Каменев: Я вообще вам говорил, что несколько опасаюсь Чапаева, почему и считаю, что он будет хорош только со своими частями; что же касается 3-й бригады (24 сд), то она очень хороша, и ее направить в удар Гая. Так что 3-ю бригаду я думаю не подчинять Чапаеву, потому что здесь будет много недоразумений. К приходу вашей бригады в V армию надеюсь, что некоторые части 3-й и 2-й бригад 26-й дивизии уже будут приведены в порядок и боеспособность; таким образом, они тоже должны помочь и принять участие в намеченном ударе. Дело в том, товарищ Фрунзе, что обстановка на Самарском фронте еще не так неприятна. Все же здесь удается хоть что-нибудь делать. У меня много осложнилось дело на Мензелинском направлении, где никакими путями я не могу сосредоточить что-нибудь. Едет в Казань Блажевич. Я только на него рассчитываю.
Фрунзе: Значит, Чапаев и штаб дивизии вам не нужны?
Каменев: Нет, я считаю, что пускай он идет, так при Чапаеве бригада 25-й дивизии будет драться наверное хорошо, кроме того, я говорил, что ему могут быть приданы наиболее окрепшие части 2-й и 3-й бригад 26-й дивизии.
Фрунзе: А штаб дивизии оставить у себя? Не передавать вам?
Каменев: Нет, я бы хотел и штаб дивизии получить. В V армии все время происходили недоразумения именно в вопросах управления; там ведь начальник 26-й дивизии Матиясевич заболел, после чего командовали бригадные и, по-моему, не совсем успешно»[534].
В. И. Чапаев и Д. А. Фурманов 6 апреля вечером срочно вызывались телеграммой М. В. Фрунзе в Бузулук, к месту нахождения штаба дивизии.
Здание в г. Бузулуке, в котором находился в апреле 1919 г. штаб 25-й стрелковой дивизии.
Выехали с рассветом 7-го, а вечером 8-го были на месте, покрыв в течение полутора суток 200 верст.
В Бузулуке Чапаев не задерживался. Выяснив в штабе дивизии обстановку, поспешил в полки узнать положение дел и состояние частей на месте, поставить задачу командирам, встретиться со старыми боевыми товарищами и своими первыми полками, поднять людей на предстоящие дела.
«Обстоятельства вынудили измученных дорогою, не отдохнув, ехать снова, — писал Фурманов в дневнике. — Мы поехали в Сорочинское, где разместились Пугачевский и Домашкинский полки.
