Жорж опустил глаза, а она улыбнулась, говоря:
– Да-да, я вижу, что ты находишь меня красивее, чем прежде, но не знаю, по-прежнему ли ты меня любишь?
И видя, что он готов уверять ее в неизменности своих чувств, спросила, тут же переменив тон:
– Так мы договорились, ты будешь ждать меня на углу улицы Миним?
И вновь проговорила совсем иным тоном:
– А почему ты со мной никогда не здоровался?
Жорж окончательно был сбит с толку.
– Из камеры в тюрьме де ла Форс, где у тебя были такие красивые зеленые занавески? – уточнила девушка.
– Как? – не смог сдержать своего изумления молодой человек. – Ты узнала меня?
– Помолчи! И больше не обращайся ко мне на «ты». Конечно, узнала с первого взгляда, как только увидела вас, господин принц. Несмотря на ваш шрам и все прочее, я тут же сказала себе: этого разбойника я где-то встречала. Окна маленькой гостиной выходят как раз на камеру с зелеными шторами, а добрый господин Бюэн говорил мне о вас столько, сколько мне хотелось. Я пользовалась своим театральным биноклем, он у меня превосходный, пряталась за полузакрытыми ставнями… и как я могла не узнать эту бедную руку, из-за которой столько плакала когда-то…
– Милая, милая Клотильда! – прервал ее принц. – Поцелуй меня!
Мадемуазель осталась непреклонной и отказала в поцелуе своему жениху.
– Подожди! Сейчас не время, – отозвалась она с улыбкой. – Я не надеюсь их обмануть, а если и обману, то ненадолго, но нам многого и не нужно, чтобы вырваться на свободу. Вашему сиятельству, полагаю, тоже что-то о них известно. Давайте добросовестно играть свои роли. Я совершенно уверена, что они где-то здесь, – в стене, на потолке или под паркетом. Играйте лучше, чем в вашей камере.
– А мне казалось, что я так превосходно загримировался, – огорченно прошептал Жорж.
– Для всех остальных – безусловно, поскольку бедный господин Бюэн, который навещал вас не далее как вчера, сегодня беседовал с вами и ничего не заподозрил, но для меня Клеман – всегда Клеман, в каком бы наряде он не появился…
– А Жафрэ? – спросил принц.
– Ненависть сродни любви. Им понадобится чуть больше времени, чтобы догадаться. И потом, у моей тетушки Маргариты такой острый глаз… Кстати, ты так удивился, когда я сказала об улице Миним! Имей в виду, я и в самом деле хожу ночью одна по Парижу.
– Одна? И зачем? – недоумевал Жорж. – Это же опасно!
– Мне же нужно предупреждать доктора Ленуара! А разве отсюда далеко до улицы Бонди? – ответила девушка.
– И ты ходишь пешком? – допытывался молодой человек.
– Только один раз мне пришлось идти пешком. Потом доктор стал присылать за мной карету, и меня привозили в церковь Сен-Поль. Оттуда я возвращалась с Мишель после утренней мессы, – объяснила Клотильда.
– Ты ей доверяешь? – спрашивал Жорж, и в его голосе слышалась тревога.
– Не слишком, но у меня не было другого выхода. А ты знаешь, что тебя приговорили к смерти? – неожиданно сказала девушка.
– Как это? – удивился принц.
– Очень просто. В кабинете моего дядюшки Жафрэ состоялся большой совет. Моя тетушка Адель… Но сначала нужно рассказать, что произошло на улице Виктуар ночью пятого января… Я не сомневаюсь, что ты не раз уже об этом слышал…
Она замолчала, кровь отхлынула от ее щек.
– Слышал, – ответил Жорж, – но ничего, совершенно ничего не знаю.
– Вряд ли нам хватит времени, – я чувствую – они вокруг нас! Сделайте мне комплимент, но не возвышайте голоса, – тихо велела девушка.
– На вас я возлагаю свои самые дорогие надежды, Клотильда… – прошептал жених.
– Не стоит лукавить! Если бы вы говорили правду! – ответила она.
– И все, что в силах сделать мужчина для счастья любимой женщины… – говорил молодой человек.
– Подожди, теперь моя очередь отвечать. Принц, мне трудно выразить чувства, которые я сама не могу еще определить, я спросила свое сердце, и оно ответило мне… – Она замолчала. – А дальше, как ты захочешь, дорогой, – прибавила она, понижая голос до шепота. – Побольше холодности. – Она застенчиво поиграла веером и продолжила: – Вернемся к нашему разговору. Здесь мы в тупике более темном, чем в лесу Бонди.
– Я знаю, – отвечал Жорж с поклоном, словно ему сказали любезность.
Он наклонился и поцеловал руку, которую Клотильда не успела отнять.
– Как вы обходительны, принц, – прошептала она. – Чтобы добраться до тебя, им сперва придется разорвать на кусочки меня… Так вот, в кабинете моего дядюшки состоялся семейный совет, как они его называют, и приговор к галерам пожизненно был отменен. Его заменили смертной казнью. Госпожа Жафрэ задумала комедию побега, где главная роль была доверена тюремщику по фамилии Ноэль…
– Так это ты написала письмо? – прервал ее вопросом Жорж.
И поскольку мадемуазель де Клар не ответила, продолжил:
– Письмо, где меня предупреждали, что две перекладины строительной лестницы будут подпилены в трех метрах над землей.
– Черт побери! – по-мужски выразила свои чувства мадемуазель Клотильда. – Значит, ты не понял, что письмо от меня? – прибавила она с огорченным видом.
– Господи! Но как же я мог это понять? – удивился Жорж.
Слезы заблестели на ресницах мадемуазель де Клар, и она прошептала:
– Ты не любишь свою маленькую сестричку! А я узнаю тебя, даже когда ты – это не ты!
Часть вторая
КЛЕМАН ЛЕ-МАНШО
I
НОЧЬ С ПЯТОГО НА ШЕСТОЕ ЯНВАРЯ
Клотильда и Жорж сидели в просторной гостиной. Хотя горели свечи в шандалах и люстра, в комнате было темно из-за мрачного тона обивки; неверный свет лишь время от времени выхватывал из полумрака то эмаль старинного герба, то тусклую позолоту рам старинных портретов. Кругом царила мертвая тишина. Ни звука не доносилось из комнаты, где мы впервые увидели всех родственников и ближайших друзей семейства Жафрэ, собравшихся вокруг корзины со свадебными подарками, – как раз сейчас в той комнате ужинали… Ни одного шороха не долетало и из кабинета, в котором обычно занималась «делами» госпожа Жафрэ.
Мадемуазель Клотильда настороженно ждала: не послышится ли там какого-нибудь шума? Я сказал, не послышится ли, поскольку увидеть она ничего не могла. Девушка специально позаботилась о том, чтобы их нельзя было заметить из кабинета. Во-первых, потому, что они расположились спиной к подозрительной двери, а во-вторых, их отделяла от нее самая большая из всех клеток добрейшего Жафрэ. Великолепная клетка в виде индийской пагоды, ни один любитель птиц не мог смотреть на нее без зависти. Обычно это сооружение стояло посреди гостиной. Но перед заключением брачного контракта клетку пришлось задвинуть в угол, между крайним окном и дверью кабинета. Всю пагоду покрывал матерчатый чехол; под ним любимые питомцы добрейшего Жафрэ слушали в темноте творение мэтра Изидора Суэфа, не выражая при этом ни восторга, ни недовольства. Следует, однако, заметить: в тот момент, когда мадемуазель Клотильда бросилась вслед за графиней Маргаритой, чтобы наконец вполне убедиться, что в соседней комнате никого нет, из темноты клетки донесся глухой звук, потом в углу завозилось какое-то существо. Клотильда услышала все это… Убедившись, что соседняя комната пуста, девушка продолжила свой осмотр и перво-наперво подергала дверь кабинета. Оказалось, что дверь надежно заперта. Тогда Клотильда обошла кругом вольер, здесь мог бы спрятаться не один, а множество наблюдателей. Когда-то в вольере жил страусенок, и Жафрэ до сих пор не смог примириться с его утратой. Так что мадемуазель де Клар даже удивилась, не найдя никого в таком прекрасном тайнике. Во всяком случае, убедившись, что три кресла, стоявшие за вольером, свободны, она, я полагаю, не преминула на всякий случай заглянуть и под них. Клотильда вернулась на свое место лишь после того, как ощупала все стенки вольера и каждую складку покрывавшей его материи. Но, как мы знаем, и после этого беспокойство девушки не улеглось. Ей все казалось, что за ней следят: сверху, сбоку, снизу – отовсюду. Во всяком случае, она не сомневалась, что о содержании разговора, который они вели вполголоса с Жоржем, можно было догадаться по ее лицу и по лицу молодого человека. Этим объяснялось и то тщание, с которым девушка производила свой несколько комичный обыск, и полная неуверенность Клотильды в том, что все ее усилия имеют хоть какой-то смысл.
