и опять прикладывается к текиле.
Морщась, отставляет ее. Упирает локти в колени и роняет голову на руки, потирая лицо.
– Мне вот интересно, а то, что я собирался к матери на Новый год, ты об этом тоже не подумала, а? Или мои планы и семья тебе по боку?!
– Саш, прости…– сжимаюсь, – Я…Я правда просто перепугалась и....
Голос начинает подводить, срываясь. Становится так себя жалко.
– А о том, что, если я теперь на тебе в мае не женюсь, то нам реально придется только расстаться, ты видимо тоже не подумала. Ну раз уж у тебя такие родственники, они по-другому не поймут, так? – поднимает на меня ледяной взгляд исподлобья.
Я киваю, кусая дрожащие губы. Окатывает жаркой нервной волной осознания, что он прав. В груди давит и давит все сильнее.
– Ты сам говорил, что на расстоянии это…Не получится ничего…– хриплю, стараясь не всхлипнуть.
– Ну да, что уж теперь пытаться, да? Лиз, тебе вообще не кажется, что ты слишком много врешь?
– Саш, я не специально, просто я…
– Нет, подожди! Мы ехали в такси, ты соврала отцу где ты, потом мне соврала, что у тебя были еще парни, Сеню своего обманывала, получается, целуясь со мной. Вот брату сейчас наплела. Приедем к твоим родным, так ты им все на уши от души навешаешь, так? И так у тебя легко все. Как дышать. Как тебе верить, Лиз, вообще, а?
От такой постановки вопроса у меня дыхание сбивается. Словно в солнечное сплетение удар. Всхлипываю, не выдерживая, чувствуя, как предательски щекочет в носу, и влага закипает в уголках глаз.
– Саш! Ну прости, я не правда не нарочно. Я больше не буду… Никогда! Не знаю, я…!!!
Меня обуревает порыв, и я подхожу к Лютику и сажусь прямо на пол около его пуфа, из последних сил пытаясь не расплакаться. Обнимаю его коленку руками, не решаясь взять за руку.
Мне так обидно. Невероятно обидно, что он прав!
Но я…Я не хотела! Это само так выходит. Я просто привыкла наверно постоянно выкручиваться. В мелочах и не очень мелочах.
А что еще делать, когда на тебя постоянно катком давят?!
Ты пытаешься «выжить», приспособиться, да. Нет, я не оправдываюсь. Я действительно так привыкла это делать, что уже давно не замечаю и не анализирую. И сейчас мне жутко, невероятно стыдно. Потому что я понимаю, что Сашка не такой, как я. И что он меня сейчас осуждает заслуженно. А еще, что он – последний человек, который, я бы хотела, чтобы меня осуждал. Чувствую, что слеза все-таки ползет по щеке, оставляя горячую мокрую дорожку. Опускаю голову. Лишь бы не заметил… Но поздновато.
– Бля, Ли-и-из, – страдальчески тянет Саша, закрывая ладонью глаза, – Ну вот только не это, а!
Наклоняется и пытается сгрести меня с пола и усадить себе на колени, но я не даюсь. Это я тоже не специально. Не надо меня жалеть!
– Слушай, извини, ты прав! Не надо никуда ехать, я все объясню. Как-нибудь. Извини, это вообще такая глупость была тебя втягивать и…
Замолкаю, потому что Сашка подцепляет пальцем мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Это не просто, так как на моих соленая пелена, и его склоненное ко мне лицо расплывается.
– Во-первых, Лизавета, кончай реветь, – приказывает тихо, – Во-вторых, билет перешли мне свой.
– Какой билет? – всхлипываю, не очень женственно вытирая ладонью нос.
– На «Сапсан» сегодня. Хотелось бы попасть в один вагон. Или хотя бы на тот же поезд.
Я шокировано хлопаю глазами. Он поедет? Правда???
– Только больше чтоб не врала… – бросает Сашка, хмурясь и выуживая из кармана штанов свой телефон.
Пока Сашка, развалившись на пуфе, лазает по сайту РЖД, я так и сижу у его ног на полу. Сбегав за своим телефоном и отправив ему билет, лучше места я потом все равно не нашла.
Между нами висит тягучее молчание, которое я сейчас не готова нарушить. Сашка такой напряженный – как взведенная пружина вибрирует внутри, и это состояние резонирует в воздухе, накрывая нас давящим облаком. Я легонько глажу его коленку, выше к бедру и обратно, не решаясь поднять на самого Сашку взгляд. Только ловлю, как мышцы его ноги послушно каменеют под моими пальцами. Мне хочется близости…
Болезненно хочется прямо сейчас. Просто, чтобы ощутить, что все нормально, что он меня простил, и что эта ситуация никак на нас не отразится. Я так усиленно об этом думаю, что между ног уже давно мокро и горячо, а низ живота так сильно пульсирует прилившей кровью, что, кажется, это даже слышно в тишине кухни. Облизываю пересыхающие губы и пальцами царапаю внутреннюю сторону Сашкиного бедра. Он в ответ дергает ногой, то ли раздраженно, то ли нервно. Воздух будто нагревается, электризуясь.
И все-таки Саша не просит меня прекратить. Значит он не против, да? Взглянуть ему в лицо и попробовать не решаюсь – предпочитаю вариться в своем тихом болезненном возбуждении. В этом тоже есть определенный кайф.
– Бл…нет билетов, – глухим, надтреснутым голосом бормочет Сашка.
И меня от его интимного тембра окатывает таким жаром, что я не сразу вникаю в слова.
– Да? – эхом отзываюсь.
– Да.
Копается в телефоне дальше, хмуря брови. Я смелею и кладу голову ему на бедро. Щеку почти на пах. По его телу опять простреливает напряжением, мышцы каменеют и медленно расслабляются. Мне кажется, или его дыхание становится более поверхностным? Прикрываю глаза, ощущая себя кошкой, ластящейся к хмурому хозяину. Заводит…
Сашка такой горячий, даже через ткань домашних штанов. Чувствую его ускоряющийся пульс, ритмично отдающийся по кровотоку во всем теле. Трусь щекой о пах, сильнее сжимая колено, и ощущаю, как у него встает.
Почему-то совсем не думаю о билетах. Сашка этим занимается, значит – решит.
– О, появился, может сдал кто-то. Так… – Лютик наклоняется с телефоном, быстро впечатывая данные и бесцеремонно ставит один локоть мне на лопатки.
– А вагон? – шепчу, думая совсем не о вагонах.
Рука ползет вверх по внутренней стороне его бедра. Меня конкретно начинает потряхивать от собственной смелости. Я такого никогда не делала…
– Какой вагон, Лиз, – бурчит хрипло, – Скажи спасибо, что поезд тот же. Может получится пересесть уже там.
– М-м-м…– тяну неопределенно в ответ, прикрывая глаза.
– Купил, – глухо сообщает Сашка через несколько секунд и откладывает телефон.
Расставив шире ноги, поудобней устраивается на пуфе. Медленно поднимаю на него глаза.
– Класс, – комментирую.
Слово повисает, звеня, в воздухе. От перехваченного Сашкиного взгляда во рту моментально пересыхает, и больше я не
