Он поймал этот палец ртом и не отпускал, снова сводя ее с ума, неотрывно глядя ей в глаза, и Марсали показалось, что никогда еще его взгляд не был так глубок и ясен. Задыхаясь, она ждала ответа.
Патрик выпустил из губ ее палец, и его глаза стали неожиданно серьезными, и она испугалась, что сейчас он откажет ей.
— Сначала нам надо обручиться, — сказал он.
Она смотрела на него как зачарованная. Патрик рассмеялся:
— Что так изумило тебя, любимая? Поверь, я хочу ждать не больше твоего. — Он вопросительно приподнял бровь. — Мы могли бы объявить об обручении перед Гэвином, Хирамом и Быстрым Гарри.
— А как же твой отец? — расширив глаза, спросила Марсали.
Патрик покачал головою:
— А вот ему лучше пока оставаться в неведении. Но тебя обручение защитит, если у нас будет ребенок.
Страсть настолько захлестнула Марсали, что эта мысль даже не пришла ей в голову. При его словах она почувствовала, как начинают пылать ее щеки, но что в том дурного? Как чудесно — и у ребенка будут зеленые глаза, глаза Патрика…
Улыбнувшись, она кивнула:
— Хорошо, я согласна. Но ты уверен, что Гэвин согласится быть у нас свидетелем?
— Не знаю, — честно признался Патрик. — Но и он должен понимать: обручение спасет тебя от Синклера. И твоя честь не пострадает, если что-нибудь случится со мной.
— Ничего с тобою не случится, — яростно запротестовала она.
Он легко дотронулся до ее подбородка.
— Конечно, нет, любовь моя. Ты ведь не позволишь, правда?
И вдруг Марсали почувствовала, как он выпрямился, напрягся, взглянул на дверь, а секунду спустя сама услышала приближающиеся голоса. Слух у него намного острее, подумала она, торопливо помогая Патрику зашнуровать на себе платье. Только они управились, дверь распахнулась.
На пороге возникла широкоплечая фигура Гэвина. Он тоже увидел Марсали и Патрика, и глаза его опасно сузились. Хотя они уже не лежали обнявшись, как недавно, Патрик все-таки еще обнимал ее, а она прильнула к его груди.
Гэвин нахмурился.
— По-моему, нам уже пора, — безапелляционно заявил он.
Патрик нежно помог Марсали улечься и встал навстречу входившим в хижину Хираму и опиравшемуся на его плечо Быстрому Гарри.
— Я хотел бы поговорить с тобой, — обратился он к Гэвину. — Выйдем.
Марсали видела, как заметался взгляд Гэвина между нею и Патриком, но лицо его оставалось непроницаемым. Потом он молча кивнул и вышел. Патрик ободряюще подмигнул Марсали и последовал за ним.
Оставшись одна, она попыталась собраться с мыслями.
Обручение… Конечно, не о такой свадьбе она мечтала, но ничего, сойдет и так. Отлично сойдет. Для обручения достаточно было при свидетелях заявить о своих намерениях — и можно жить вместе год и один день, а потом решить, венчаться или нет. Если нет, это не пятнало ничьего доброго имени.
Но им нужно было согласие Гэвина. Его присутствие как свидетеля от семьи невесты будет жизненно необходимо, если кто-то пожелает усомниться в законности обручения. Марсали прикусила губу, нервно заломила руки, даже не заметив, что делает. Брат не обрадовался, застав ее в объятиях Патрика. А что, если они подерутся из-за нее? От страха она невольно вздрогнула.
Но что могла она поделать? Только сидеть, считать минуты, тянувшиеся как годы, и ждать, пока два самых дорогих для нее человека решат ее судьбу.
16.
Патрик спрашивал себя, в своем ли он уме.
Ведь он навлечет несчастье на всех них, и все же…
И все же понимал, что не может оставаться рядом с Марсали — и не любить ее, не желать той любви, которая сольет их воедино. Лишь в малой мере изведав то, что ждало их впереди, он видел: рано или поздно это непременно произойдет, он уже дважды чуть не обесчестил Марсали, а сама мысль о рожденном вне брака ребенке ужасала его. Марсали нужно было защитить, и сделать это мог только он.
Но… обручение? Мнение Гэвина не на шутку беспокоило Патрика. В Нижней Шотландии обручение было обычным делом, но в знатных горских семьях к подобному скреплению брачного союза прибегали очень редко. Сочтет ли его друг эту процедуру приличной для своей сестры?
Меж тем они молча дошли до ручья, и Патрик чувствовал исходящее от Гэвина безмолвное напряжение. Верно, он думает, что Патрик воспользовался неопытностью юной девушки; что уж там, Патрик и сам помнил, какой у них с Марсали был виноватый вид, когда Гэвин вошел в хижину…
У ручья он резко повернулся лицом к Гэвину, взглянул ему в глаза.
— Мы с Марсали хотим обручиться.
Гэвин отпрянул, выжидательно прищурился.
— Мне нужно твое согласие, — продолжал Патрик.
С минуту Гэвин смотрел на него, потом уставился вниз, в бегущую в тесном русле прозрачную воду, и долго стоял так, не говоря ни слова, только мускул дергался на его щеке.
Патрик ждал, понимая, что не вправе просить друга о подобном одолжении. Тот и так уже пошел на поступки, которых ему никогда не простит родной отец. Но ради Марсали не следовало обручаться с нею без благословения ее брата. Сделать так означало совсем лишить ее поддержки семьи.
Наконец Гэвин тяжко вздохнул.
— Она всегда любила тебя, — медленно, задумчиво произнес он. — Я и хотел бы верить, что это не так, да только видел сейчас ее лицо.
Патрик не отвечал, не желая лишать друга свободы принять решение.
— Это защитит ее от Синклера, — точно про себя, вполголоса продолжал тот, покачивая головой. — Да и, правду сказать, я ни за что не согласился бы на его предложение, если б знал тогда, что ей оно не принесет счастья. — Он искоса взглянул на Патрика. — Разумеется, она и сейчас все-таки может вернуться домой со мною.
Патрику стоило большого труда говорить спокойно:
— Ты можешь поручиться, что ваш отец не попытается выдать ее за Синклера еще раз?
Гэвин надолго задумался.
— Нет, не могу, — ответил он честно и опять замолчал, подбирая слова. — Я хочу только, чтобы Марсали была счастлива, — продолжал он, — но разве может она быть счастлива там, где ее ненавидят?
— Элизабет обожает ее, — возразил Патрик, — и Алекс тоже. Не пройдет и недели, как многие другие тоже будут на ее стороне. Она быстро завоевывает сердца.
— Дьявольщина, — пробормотал Гэвин, — как же мы до этого дошли?
— Двух упрямых стариков обуяла гордыня, — ответил Патрик. — Они не желают слушать доводов разума и ломают собственные жизни. Но я не хочу позволить им разрушить наши.
Снова долгое молчание, и наконец Гэвин заговорил:
— Король одобрит твой союз с Марсали?
— Да. Я служил ему во Франции, он знает о помолвке и отнесся к ней благосклонно. Он одобрит все, что может принести мир в наши горы.
— Хорошо бы ваш брак помог этому, — вздохнул Гэвин. — Но мне остается лишь гадать, не приведет ли он к еще большему кровопролитию. Боже правый, если до отца дойдет, что вы с Марсали обручены… даже представить не могу, как он разъярится. Он не должен об этом знать. Хотя бы пока.
